Иди, поймай свою звезду - Павел Шумилов

На второй день замечаю, что отдыхаю только я один. Майя учится на силовика, остальные то и дело переговариваются с кем-то через очки, утрясают какие-то вопросы, торопят, выясняют сроки. Уголек, вдобавок, обучает Майю. Перебираю по памяти незавершенные дела. Есть одно! Вызываю через очки центральный информаторий.

– Кто такой Иван Сусанин?

– Персонаж одного из любимых анекдотов Великого Дракона.

Массаракш! Тридцать три раза массаракш!!! В течении получаса восстанавливаю историческую справедливость. Подхожу сзади к Коре. Собирался вылить на нее бочку холодной воды, но поражен тем, что она делает. На коленях у нее лежит доска, и Кора барабанит по ней пальцами, словно это клавиатура рояля. Лоб нахмурен, чувствуется работа мысли. Поливаю водой из бочки ближайшую пальму и, пользуясь тем, что я самый-самый главный администратор компьютерных систем, незаметно (и, по совести, незаконно) подключаюсь к ее очкам, смотрю на мир ее глазами. Вот оно что! Компьютер в очках наложил на доску изображение клавиатуры, а над ней прямо в воздухе висит изображение экрана терминала. Кора редактирует сетевой график. Когда палец Коры погружается в изображение кнопки, та вдавливается и слабо пощелкивает. Впервые вижу такой гибрид обычной и виртуальной реальности.

– Здорово ты придумала, – вырывается у меня.

– Люблю по старинке работать, – улыбается мне Кора. – Не могу с этими новыми интелдиктофонами. Когда на экран пишешь, вся грязь наверх вылезает, все ошибки в глаза бросаются.

Кончает редактировать, записывает файл, отбрасывает доску. Кнопки еще некоторое время видны на ее поверхности, потом плавно растворяются. Отключаюсь от ее очков и веду в пальмовую рощу угощать кокосами. Тщетно разыскиваю МОИ пальмы с МОИМИ орехами – теми же самыми кокосами, но величиной с арбуз. Ни одной нет… Вымерли… Обидно, однако. Где же я напахал, когда геном правил?

Кора понимает, что какой-то сюрприз сорвался, гладит крылом по плечу, влечет в центр рощи.

– Афа, у нас сто лет детей не было. Давай заведем?

– Девочку. Только не сейчас, а после победы. И назовем Виктория. А сейчас вспомним, как это делается.

Вспоминаем до самого вечера. Раза четыре с перерывами для отдыха, пока темнеть не начинает. Когда все кончается, приходит Уголек и приносит шампанское в хрустальных ведерках с подсветкой. Шампанское – мое любимое, сладкое. Холодное и упругое как лимонад. Блики света плещутся в изрезанных стенках бокалов, зелеными изумрудами вспыхивают на наших чешуйках. Это фантастично. К нам подходят Анна и Майя. Глаза у девчушки огромные и светятся как звезды. Черт возьми, надо держаться от нее подальше. Влюбится ненароком, слез будет… Придумал! надо разбавить этот малинник толковыми холостыми парнями. Завтра же.

– Уголек… Уголе-ок!

– А? Что?

– Кроме Майи много желающих присоединиться к нашей группе?

– Ну… Не знаю… Когда мы с мамой поруга… Ну, не сошлись во мнении, они пронюхали об этом и исчезли с горизонта.

– А сейчас помирились?

Уголек потупилась. Строго смотрю на Анну.

– Не дави, Мастер. Тут вопрос принципиальный.

– Введи бестолкового в курс дела.

– Слушай, Мастер, не совался бы ты в женские дела.

И на самом деле, лучше было не соваться. У меня портится настроение, и все это чувствуют.

– Хорошо, хорошо, – сдается Анна, – я утверждаю, что в гареме должен быть хозяин.

О, нет! Только не это! Всю жизнь этого боялся. Жены начали драться за власть. За что мне такое наказание? Не хотел я этого! И гарема не хотел! Само получилось!!!

– Ну вот! – возмущается Анна. – Звенит высокая печаль! Ты ничего не понял, Мастер. Хозяин гарема ты! Ты, и больше никто. Внутри гарема равноправие, но над ним ты! Твое слово – закон. Никаких тайн от тебя, только правда и полное подчинение – это единственное, чем мы можем отплатить за то, что ты нам даришь, за твою любовь. Если кто влез в гарем по своей воле, пусть забудет о равноправии. Мы никого силком не затаскиваем.

От кого угодно готов был такое услышать, но только не от Анны. Гордой, честолюбивой Анны. Магистра Анны! Действительного Секретаря синода Анны! Третьего человека двух миров. Четвертого и последнего из первородных драконов!

– Только не надо песен о всеобщем равенстве. Какое может быть равенство, когда ты уникален, Мастер. Ты – самый первый. Ты во всех нас. Обманывать тебя – все равно, что обманывать себя. И твой дар! Чем мы еще можем отплатить тебе за твой дар?

Мой дар! Любой может получить такой дар, если выжжет дотла мозги электрической дугой, а потом дважды размажется по грунту с двух сотен метров. Мой дар! Что-то я не встречал желающих получить такой же. Мои аксоны толсты как канаты. Если мне грустно, воют все окрестные собаки. Если мне весело, смеются даже на похоронах собственной матери. Как-то я подсчитал, что три четверти жизни, триста лет с лишним прожил отшельником, прячась в уединении от людей и драконов. Из-за него я хотел отрезать голову и вырастить новую. Технически это просто. Списываешь память, ложишься на хирургический стол. Кибер срезает тебе голову, вставляет кучу разноцветных трубок и заливает биораствором. Через три месяца вырастает новая голова. Остается только переписать на место память. Но, когда я хотел сделать это, мы второй раз в жизни поссорились с Корой. И впервые она напомнила мне, что я сделал ее драконом против ее воли. Поставила условие, что если срежу голову себе, то и ей тоже. Но чтоб ее память не трогал. Тело – мне, но память – это ее личное. А на что мне ее тело с чужой памятью?

– Анна, Кора, так неправильно… Но вы ведь тоже меня любите. Кора, скажи!

– Я уже говорила, Афа. Я луна, ты солнце. Я свечу твоим светом.

– Майя, ну хоть ты скажи им!

– Великий Мастер, я не знаю! Но если сама леди Кора сказала, что леди Берта неправа, то наверно, так и есть. Нет на свете дракона справедливее и добрее леди Коры.

Высоким штилем заговорила. Все против меня. Сделали из меня икону, обернули золотой фольгой, я больше не я, а то, чем меня хотят видеть. Собственный памятник. Я не хочу быть памятником. Я живой пока. Ну и черт с вами! Как жил, так и буду жить. Заберусь в Пиитетову пустынь, отключу нуль-т… Такой вечер испортили. И хватит об этом.

– Уголек, сообщи народу, что в нашей группе открылось несколько вакансий. Профессия – наблюдатель-аналитик. Прием после собеседования с тобой. Необходимое условие приема – личная заинтересованность.

Кажется, на сегодня все. Сердце-вещун говорит, завтра что-то будет.

На следующий день меня вызвал по связи Платан. Честно сообщил, что не укладывается в сроки. Слишком большой объем монтажных работ. Связываюсь со старыми базами, приказываю расконсервировать киберов и направить на Квантор. Это около двадцати тысяч единиц. Пора и самому взглянуть, как идут дела.