Зеленоглазая фея - Виктория Лайт

Минуту друзья молча смотрели друг на друга.

— Ну уж нет, — улыбнулся Питер. — Пусть все остается так, как есть. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Хорошо. — Лицо Максимилиана расслабилось. — Как знаешь. Но я ей этого не прощу.

— Чего мы только не прощаем женщинам, — засмеялся Питер. — Но ее статья действительно хороша.

Максу ничего не оставалось делать, как согласиться с другом.

Вечером того же дня Питер навестил свою невесту. Он застал Марджори одну дома, и она тут же с превеликим удовольствием забралась к нему на колени.

— Как твои дела? — проворковала она.

Питер принялся рассказывать ей о новом выпуске журнала, не забыв и об успешном опыте Эйлин.

— Эйлин Донахью? — повторила Марджори, наморщив гладкий лоб. — Та самая, которая приходила к тебе несколько месяцев назад?

Питер подтвердил. Он уже успел забыть, что назвал Эйлин красивой и что Марджори очень не понравилось это. Сейчас он надеялся, что она разделит с ним радость, которую он испытывал каждый раз, когда в «Максистиле» появлялся стоящий сотрудник.

— И ты так легко простил ее, что позволил работать в журнале? — уточнила Марджори.

— Максимилиан нанял ее тайком от меня, — был вынужден пояснить Питер. — Но потом я согласился с ним. Журнал не должен страдать.

Если у Эйлин все получится, то от этого выиграем мы все.

— Максимилиан Гриффит слишком много себе позволяет, — фыркнула Марджори и встала с колен Питера. — Он совсем распустился.

Она чувствовала необъяснимую тревогу. Эта женщина, Эйлин Донахью, которая так бессовестно обошлась с его кузеном, будет работать с Питером… Кто знает, может быть, она специально сбежала от одного брата, чтобы соединиться с другим?

Марджори была патологически ревнива и в самых простых действиях других женщин усматривала желание поймать Питера Данна в свои сети.

— Макс — мой компаньон и имеет право принимать решение по найму персонала, — спокойно сказал Питер, наблюдая за разгорячившейся девушкой. Он не мог понять, чем вызван такой всплеск эмоций.

— Ты должен ее уволить, — безапелляционно заявила Марджори.

— Почему? — Питер почувствовал раздражение. С какой стати она указывает ему, что он обязан делать?

— Она опозорила твою семью.

— Мы в Нью-Йорке, а не в Дублине.

— Ты не должен идти на поводу у Гриффита и выполнять все его желания. Ты главнее его.

Твой пакет акций намного больше.

Это было таким ребячеством, что Питер невольно рассмеялся.

— Это мое решение. Эйлин остается. Ее статья великолепна.

— Ты надо мной издеваешься? — рассвирепела Марджори. — Я знаю, в чем дело. Ты не собираешься избавляться от этой девицы, потому что она тебе понравилась и ты не прочь переспать с ней!

Питер вскочил с дивана. Он несколько раз сталкивался с приступами ревности у Марджори, которые заканчивались слезами и бурными примирениями. Но сейчас она превзошла саму себя в глупости обвинений.

— Перестань, — проговорил он сурово;

— Почему? Правда глаза колет?

Марджори стояла напротив него, упершись руками в бока. Как ее уродует гнев, невольно подумал Питер. Она становится похожа на молодого бычка…

— Ты говоришь глупости. — Он попытался воззвать к ее здравому смыслу. — Мне нет никакого дела до Эйлин Донахью. Если ею кто-то интересуется, так это Макс…

— О, конечно, несравненный Максимилиан Гриффит! — негодующе воскликнула Марджори. — Он у вас известный специалист по женской части. Скажи, вы с ним уже продумали детали мальчишника перед нашей свадьбой? Какое место там отведено Эйлин Донахью?

Питер сжал кулаки. Марджори менялась на глазах. От воспитанной привлекательной девушки не осталось и следа — перед ним была грубая, распущенная девица, с багровыми щеками и налитыми кровью глазами.

— Ты не в себе, Мардж, — твердо сказал он. — Я зайду в другой раз.

Он развернулся и вышел, не обращая внимания на ее протесты и слезные заверения, что она больше не будет так себя вести. На улице накрапывал мелкий дождик, и раздражение Питера усилилось. И зачем его понесло сегодня к Марджори? Только все настроение испортила ему его милая невеста. Питер взял за правило никогда не действовать под влиянием момента, но в данный момент его так и подмывало вернуться в ее квартиру и сказать, что между ними все кончено.

Подумать только, решила приревновать меня к Эйлин, кипятился он, спускаясь в подземный гараж за своей машиной. И слова ведь какие нашла…

Питер завел свой «додж» и выехал на улицу.

Дождь усилился, и он чуть притормозил, прикидывая, куда бы направиться. Он отменил все свои дела ради встречи с Марджори, а теперь получалось, что ему абсолютно нечем заняться.

Он медленно поехал по улицам, с любопытством приглядываясь к спешащим домой пешеходам, Вот пожилая женщина под большим зонтом, несет сумку с продуктами и явно не торопится. Дождь ее не пугает.

А вот несколько девчонок в школьной форме, почти бегут, закрывая головы учебниками.

Питеру вдруг захотелось вылезти из машины и ощутить прохладные струи воды. Он даже стал высматривать себе место для парковки, но тут же одернул себя. Хорошо бы он выглядел! Солидный мужчина в дорогом костюме, бегающий под дождем как мальчишка. Марджори это шокировало бы.

Питер с сожалением поехал дальше. Марджори. Такая понятная и привычная, если бы не ее дурацкая ревность. Он так хорошо знает ее, что может предсказать ее реакцию на любое событие. С ней не надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Она не бросит его в церкви, как Эйлин его двоюродного брата.

Как приятно сознавать ее надежность. И как скучно.

Не смей называть Марджори скучной, приказал себе Питер. Сегодня она доказала тебе, что может быть не только рассудительной, но и неистовой.

И все равно трудно представить себе Марджори Форрестер стоящей под проливным дождем и подставляющей свое лицо потокам воды в центре улицы, как это делает девушка в легком желтом плаще…

Питер резко нажал на тормоз. Он узнал девушку в желтом плаще. Напротив большого супермаркета, не обращая внимания на прохожих, раскинув руки и подняв к небу лицо, стояла Эйлин Донахью.

7

Она крепко зажмурилась, и постепенно шум большого города отступил на задний план. Эйлин чувствовал? только прохладные потоки дождя, которые струились по ее лицу. Она с удовольствием бы скинула туфли и постояла босиком на мокром асфальте, но это было бы слишком. Ей не удается до такой степени забыть о том, что она находится в центре Нью-Йорка, а не на окраине Дублина.

Внезапно Эйлин почувствовала себя неловко. Как будто кто-то чужой бесцеремонно вторгся в ее пространство и пристально наблюдает за ней. Понятно, вздохнула она про себя. Не в меру любопытный полицейский вздумал проследить за подозрительной девицей.