Моя жизнь и прекрасная игра - Эдсон Арантес ду Насименто

«Коринтианс!», «Луизиньо!»

Можно было подумать, что «Коринтианс» — это бразильская сборная, а мы — уругвайцы или какой-нибудь другой ее соперник на заключительной стадии чемпионата мира!

Сдерживать наступательный порыв звезды «Коринтианс» было поручено защитнику Орландо. Я видел, Орландо нервничает перед игрой, его нервозность передалась и другим игрокам. Ведь сборной, в которой собраны лучшие футболисты страны, не к лицу проигрывать клубной команде. Но для волнений не было оснований. Висенте Феола (понимали мы это или нет, сказать трудно) сформировал действительно классную команду. «Коринтианс» так и не сумела наладить комбинационную игру. Наша защита легко парировала все проходы ее нападающих. «Коринтианс» оказалась самой заурядной командой, в то время как наше нападение продемонстрировало дальновидную мудрость нашего тренера.

Когда мы повели со счетом 3:1 (я забил наш второй гол), некоторые зрители стали поддерживать нас. В столь пристрастном окружении это требовало немалого мужества. Они увидели в нас команду, которая отправляется в Швецию отстаивать честь Бразилии — во имя всех бразильцев, включая и город Сан-Паулу. Орландо легко нейтрализовал Луизиньо. Яркая звезда клуба «Коринтианс» так ни разу и не вспыхнула на протяжении всех девяноста минут игры.

Хотя наше преимущество и не было большим сюрпризом для игроков «Коринтианс», оно все-таки их здорово разозлило. В один из моментов игры мяч попал ко мне. Подхватив его, я на высокой скорости помчался к воротам. Когда я обыграл почти всех защитников, игрок «Коринтианс» Ари Клементе, которому, видимо, надоела роль стороннего наблюдателя, решил проучить молокососа и выскочку Пеле. Он двинулся на меня, как вагон с кирпичом. И вот я уже на земле и корчусь от боли — кажется, чья-то гигантская рука переломила мое правое колено. Марио Америко осторожно массирует травмированную ногу.

«Ну как, Пеле? Сможешь доиграть матч?» — взволнованно спрашивает он. Я, разумеется, не собирался отвечать «нет».

За грязную игру Ари мы получили право на свободный удар. Мне очень хотелось довести атаку до конца. Марио Америко помог мне подняться на ноги. Несмотря на боль в колене, я ни за что не хотел уходить с поля. Скоро мне удалось увеличить счет до 4:1. Но едва я нанес удар по мячу, боль в колене вновь свалила меня на землю. То, что я не забил еще одного гола, особого значения не имело, поскольку наши игроки не оставили «Коринтианс» ни малейшего шанса на успех. Матч закончился со счетом 5:1. Но меня на поле уже не было. Я находился в раздевалке вместе с доктором Гослингом и Марио Америко. Посматривая с тревогой то на одного, то на другого, я надеялся услышать, что мое колено в порядке и что я все себе придумал. Из Гослинга получился бы прекрасный игрок в покер — с ничего не выражавшим лицом он похлопал меня по плечу и, обратившись к Марио Америко, сказал:

«Пока надо положить ему на колено лед. Детальное обследование проведем позже».

Марио кивнул и, ни на минуту не умолкая, занялся моей травмированной ногой:

«Ты только не волнуйся, мальчик! Доверься папочке! Я мигом тебя поставлю на ноги, и ты снова будешь бегать за девчонками!»

Слова звучали ободряюще, но меня охватило тревожное предчувствие, что при отлете в Швецию мое место в самолете обязательно займет кто-нибудь другой. Ведь от такой же травмы пострадал Дондиньо, она повлияла на всю его карьеру, на всю его жизнь. Странно, но я не сердился на Ари. По правде сказать, я даже не думал о нем, пока репортеры и радиокомментаторы не затеяли спор по поводу моей травмы.

Газеты Рио-де-Жанейро писали: «Ари сделал это намеренно!»

Журналисты в Сан-Паулу отбивались: «Ари ни за что не позволил бы себе такого!»

Признаться, я и по сей день не знаю, было это нарушение умышленное или случайное. И даже сейчас, много лет спустя, я не уверен, может ли сам Ари дать на это четкий ответ. Но в чем я был абсолютно уверен, так это в том, что мне придется (и действительно пришлось) пройти бесконечный курс лечения и обследования, постоянно натыкаясь на ничего не выражающий взгляд доктора Гослинга. И лишь когда я занял место в самолете, то поверил, что отправляюсь в Европу. Правда, это еще не означало, что я прочно обосновался в сборной, ибо на мое место в любой момент могли вызвать из Бразилии другого футболиста. Правилами такие замены разрешались, но только до начала финальных игр чемпионата.

Во время перелета и в Италии, где мы сделали первую остановку на пути в Швецию, я стал забывать о колене. Настроение улучшилось. Наша команда превратилась в большую дружную семью — Маццола, Гарринча, Диди, Загало, Мауру — никаких споров и разногласий. А у дантиста Марио Триго всегда была наготове шутка. Этого человека никто не видел в плохом настроении. Однажды Гарринча заметил: «А почему бы ему не быть таким веселым? Ведь в кресло ему садиться не приходится!»

Мы сыграли товарищеские матчи с «Интером» и «Фиорентиной» и обе игры выиграли. Но оба раза я просидел на скамейке запасных. Поэтому на душе кошки скребли. Мне казалось, что, несмотря на лечение, колено не заживает. В моем сознании стал вырисовываться образ Дондиньо. Зловеще замаячили реальные последствия полученной травмы. И тут впервые до меня дошло, сколь многим пожертвовал Дондиньо для своей семьи. Он выходил на поле с мучительно болевшим коленом и не щадил себя, чтобы заработать на хлеб для жены и детей.

Перед отъездом из Италии я зашел к руководителю бразильской спортивной делегации доктору Паулу. Я сказал ему, что, судя по всему, колено не заживает, и мне не хотелось бы, чтобы наша команда в финальных матчах имела на одного игрока меньше, чем разрешается правилами. Не лучше ли отправить меня обратно в Бразилию и вызвать замену? Доктор Паулу холодно посмотрел на меня:

«Пеле, ни ты, ни я такое решение принимать не вправе.

Дать ответ на твой вопрос здесь может только доктор Гослинг. Давай спросим, что он думает на этот счет».

Пришлось пройти еще один осмотр. Доктор Гослинг нахмурил брови.

«Ну что ж, колено действительно заживает не так быстро, как хотелось бы. Это факт. Однако я уверен, что хоть в нескольких матчах ты сможешь сыграть, но это при условии, что ты найдешь в себе мужество выдержать действительно суровый курс лечения. Вот так. Ясно?»

В ответ можно было только поблагодарить и согласиться.

Доктор Гослинг обещал, что лечение будет суровым, и он не преувеличивал. Марио Америко с ассистентом Чико де Ассисом нагревали воду до бурного кипения, затем держали какое-то время над струей пара полотенце и потом обматывали им мое колено. Мне запомнилось, что сами они ни разу не отдернули пальцев от этого обжигающего компресса. Вместе со мной такой же пытке подвергались Пепе и Диди, которые повредили себе колени в играх с итальянцами. Мы так и сидели втроем. Из глаз лились слезы, но ни один не позволил себе пожаловаться на боль.