Первое кругосветное плавание - Джеймс Кук

Таковы были географические итоги кругосветных плаваний Джеймса Кука. Однако не площадью новооткрытых земель и не дистанциями пройденных путей измеряются общие итоги его деятельности.

Географически Австралию открыл не Кук, но именно он открыл Австралию и Новую Зеландию для европейской колонизации. Вести о зеленых берегах бухты Ботани-Бей возбудили в Англии огромный интерес к Новой Голландии.

В 1788 г. началась колонизация юго-восточной Австралии, и сперва бухта Ботани-Бей, а затем соседняя бухта Порт-Джексон стали очагами британской экспансии на пятом материке.

В Новой Зеландии, где англичане окончательно утвердились в 1840 г., маори в результате почти тридцатилетней войны были большей частью истреблены; остатки коренного населения лишь в жестокой борьбе завоевали себе право на существование.

То же произошло и на других островах, ибо европейская экспансия распространялась в южных морях подобно чуме. Сперва на Таити утвердились английские миссионеры, а в 40-х годах XIX в. французы захватили этот и другие острова Общества и Маркизские острова и спустя короткое время превратили в каторжную колонию Новую Каледонию.

Таковы были исторические последствия плавания Кука.

Таити и Новая Зеландия в 1769–1770 гг.

Открытие на островах Полинезии народов с относительно высоким уровнем материальной культуры вызвало у европейских мореплавателей своеобразную психологическую аберрацию.

Спутникам Бугенвиля, на которых огромное влияние оказали воззрения Руссо, ненавистника растленной европейской цивилизации, казалось, что острова, обретенные в далеких южных морях, – это истинная обетованная земля, где люди живут в полном согласии с законами природы. Врач экспедиции Бугенвиля Филибер Коммерсон писал о Таити: «…остров этот предстал предо мной в таком свете, что я назвал его Утопией, или Страной счастливых», т. е. тем именем, которое дал своей идеальной республике Томас Мор.

«И как раз такое название достойно страны (быть может, единственной на земле), где люди живут не зная ни пороков, ни предрассудков, без забот и раздоров. Рожденные под прекраснейшим небом, вскормленные плодами почвы, которая несметно богата, даже не будучи возделанной, управляемые скорее отцами семейства, чем королями, жители этой страны знают только одного бога, и имя ему Любовь».

Идеалы автора «Новой Элоизы», воспринимавшего примитивный общественный строй американских индейцев как живое отрицание нелепого социального устройства феодальной Европы, были чужды Куку – трезвому наблюдателю, человеку с умом сугубо практического склада. Необходимые для сравнительной оценки эталоны он искал не в произведениях Томаса Мора и не в философских трактатах Жан-Жака Руссо. Англия с ее сословной иерархией, вопиющими социальными контрастами и культом частной собственности давала Куку эти эталоны; при этом ему, разумеется, и в голову не приходило, что путешествие на Таити было экскурсией в иную историческую формацию, которая в Линкольншире или Норфолке ушла в прошлое в эпоху британских походов Юлия Цезаря.

Ни один современник Кука не знал, какие фазы прошло человеческое общество на начальных этапах своего развития. Структура первобытно-общинного уклада была мало еще изучена в XVIII в. Раннее прошлое человечества стало известно лишь спустя столетие после первого путешествия Кука. Поэтому вполне естественно, что многое из того, что Кук наблюдал на островах Общества, было ему непонятно.

Кук, например, неоднократно отмечал, что обитателям островов Общества и Новой Зеландии свойственны «воровские» наклонности. Но Кук не подозревал, что понятие общинной собственности, которое в значительной мере определяло этические нормы полинезийцев, оправдывало в их глазах такие действия их соплеменников, которые в Англии карались отсечением руки или виселицей.

Кук не знал, что у новозеландцев (маори) священной и неприкосновенной была лишь собственность данного племени и что на имущество иноплеменников и чужестранцев евангельская заповедь «не укради» совершенно не распространялась. Отнюдь не европейские представления на этот счет были и у таитян, хотя на этом острове и существовала частная собственность.

А между тем подавляющее большинство острых, порой кровавых конфликтов возникало из-за «краж», в которых Кук и его спутники обвиняли островитян. Кстати, нельзя не отметить, что «пример» в этом отношении островитянам подавали европейцы, которые весьма бесцеремонно относились к собственности местных жителей.

Современники Кука не знали, что на островах Полинезии господствовали формы парного брака и что тем самым семейные отношения здесь коренным образом отличались от европейских. Этим объясняются безосновательные обвинения таитянских женщин в легкомысленном поведении, обвинения, от которых, кстати сказать, Кук отказался несколько лет спустя, во время своего второго плавания. Отметим, что юные «джентльмены» и матросы совершали и в первом, и во втором, и в третьем плавании всевозможные бесчинства по отношению к «туземным» женщинам, причем к подобным «подвигам» своих подчиненных Кук относился весьма терпимо.

Таитяне чрезвычайно радушно встретили Кука и его спутников, но гости дурно отплатили им за этот сердечный прием. Зло, причиняемое местным жителям, заключалось не в насилиях, учиненных матросом Турменом или корабельным мясником Джефсом, и даже не в бессмысленных репрессиях, которым подвергнуты были десятки ни в чем не повинных таитян после похищения старой кочерги или астрономического квадранта. Беда заключалась в том, что спутники Уоллиса, Бугенвиля и Кука, не считаясь с местными формами общественного устройства, обычаями и нравами, грубо нарушали весь строй жизни островитян. Примеры, которые наглядно иллюстрируют стиль поведения «джентльменов» и матросов «Индевра», в изобилии содержатся в дневниках Кука, хотя автор их отнюдь не стремится обрисовать в черном свете действия своих соратников.

Кук чрезвычайно «модернизировал» политический строй на острове Таити; «короли» и «королевства», обнаруженные Куком на этом острове, не существовали и не могли существовать в Полинезии в эпоху, когда эта часть Океании впервые оказалась в сфере англо-французской заморской экспансии.

Помимо неизбежных для всякого наблюдателя XVIII в. ошибок, обусловленных непониманием истинной природы полинезийского общественного уклада, у Кука есть и погрешности иного рода. Не зная местного языка, Кук далеко не всегда давал верное объяснение тем явлениям и фактам, которые ему приходилось наблюдать. Мы увидим ниже, что сложные взаимоотношения наиболее видных таитянских вождей остались ему неясны; не удалось ему разобраться и в существе ряда обычаев.