Братство - Андрей Владимирович Фёдоров

лорда Парадайса пажа, глазам своим не верившего в то, что только что произошло.

– Эй, паж! – обратился к нему инквизитор.

– Да, да?

– Собери тела, отвези в родовой замок и передай внукам, что они теперь в своём доме власть. Нас с Нистрамом пусть не ищут, чтобы не накликать на себя беду. Всё понял?

– Да, господин инквизитор.

– Действуй.

Оруженосец принялся за дело.

***

Реммет и Нистрам вновь путешествовали вместе. Правда, не разговаривали при этом продолжительное время после произошедшего. Хоть инквизитор всю свою жизнь помнил себя сиротой, он понимал, что Нистраму смерть братьев далась тяжело. Ещё тяжелее взять на себя грех убийства отца, ведь это именно он нанёс последний удар, а не Реммет. Именно поэтому инквизитор решил нарушить молчание, чтобы поддержать его.

– Нистрам, ты как?

Тот долго не мог отвлечься от раздумий.

– Нистрам? – повторил Реммет.

– Да? Что?

– Ты как?

– Вполне. Вполне.

– Я хоть и вырос без родителей, но могу представить, как это тяжело…

Нистрам в ответ усмехнулся и махнул рукой.

– Ай, не начинай. Всё в порядке. Мы поступили согласно законам, а мой отец… Он знал правила, но ненависть с упрямством затуманили ему разум, потому сам виноват. Насчёт Корвина тоже не переживай. Сам напросился своим бесчестием.

Хоть и говорил всё это Нистрам, но делал он это, не скрывая терзавшей его в этот момент внутренней боли. Реммет чувствовал это и просто не мог смотреть на его страдания просто так, будто это церковника не касается.

– Сейчас чувства и эмоции можешь не скрывать, ибо твоя боль невыносима. Просто хочу, чтобы ты знал, Нистрам – я искренне тебе соболезную.

– Я знаю. Мне приятно. Правда!

– Прости, если сможешь, за Корвина. Я тоже всегда хотел иметь братьев. Настоящих. В детских домах таких нет. Порою и положиться не на кого. И больше всего я бы хотел обрести настоящую семью.

– А разве ты её не обрёл? – удивился Нистрам, – как же братья по вере? Ты же сам сказал, мы друг для друга теперь новая семья, а старую нужно отринуть…

– Да. Я говорил, только в другом контексте. Думал, что ты образумишься и побежишь, а там уже вместе уедем подальше, и никакой драки.

– Пусто! – махнул рукой Нистрам и сморщился, – отец бы нас из-под земли достал, хотим мы этого или нет. Мне вообще кажется рукой самого Артуса эта трагедия писалась. Отец у меня всегда был человеком решительным, каким и должен быть рыцарь тяжёлой кавалерии. Лорд всегда держал данное им слово. Если пообещал себе, он бы нашёл меня рано или поздно. Меня одного или вместе с тобой. Мы бы не убежали, да и я не хотел. Слишком много зла семье сделал, слишком много подлости. Ты просто не знал толком. Это со стороны, например, Альму можно была назвать честной и благородной девушкой. На самом деле она была той ещё мошенницей и авантюристкой с большой дороги. Так как была дочерью купца, впаривать умела легко. Особенно ложь. Она умела обмануть. Благодаря ей научился и я. Найдя друг друга привлекательными в этом таланте, мы объехали половину континента, предлагая всяким банкирам, ремесленникам и князьям вложиться в новые, но несуществующие в действительности предприятия наших родителей. Нередко также мы специально ими прикрывались, чтобы нам проще было получить займ на имя моего или её отца, а потом спускать эти деньги, гуляя на широкую ногу. Так я стал причиной долгов и проблем моей семьи. Тогда, правда, этого не понимал, а жил, ни в чём себе не отказывая, но после гибели Альмы, после пяти лет в Каэрдене сумел осознать, что натворил, понял, как сильно опозорил свою семью. Но я даже и не думал, что всё будет настолько плохо, как рассказал мне отец при встрече. Они попали в большие долги из-за меня, заложили родовой замок, пять лет воевали, дабы заработать денег на выкуп. За это время погиб средний брат Винсаф, – Нистрам помотал головой, – я из них своим мошенничеством все соки выпил. Надо было остепениться ещё тогда, заставить Альму прекратить… Я задумывался над этим неоднократно, но так нужных выводов и не сделал. А отец… – отшельник всхлипнул, – он несколько меня спасал, несколько раз просил образумиться и перестать заниматься глупостями. Я же как дурак слышал в своей голове только одно: Альма тебя портит, Альма плохая, зря ты с ней повёлся. Мне это слышалось как призыв бросить любимую женщину, потому ко всем этим призывам и просьбам оказался глух. Ещё и наивно верил в терпимость отца – спас несколько раз, спасёт и ещё. А что теперь в итоге? Что в итоге Реммет? Я и её потерял, и отца, и братьев, и мать у меня умерла! А не дай боги, что с сёстрами и внуками случится… – Нистрам помотал головой, – у меня теперь ничего нет!

– Есть я, – Реммет нежно приложил руку к плечу Нистрама, – я твой брат по вере. Мы давали клятву Идвенса беречь своих братьев по вере так, будто мы друг другу настоящая семья. И, если хочешь, я всегда буду рядом.

– Я знаю Реммет. Я знаю, потому что тоже верю, потому что мы братья согласно Великой Альде. И мы давали клятву. Я ценю это. но…

– Это братство, Нистрам, – перебил его инквизитор. Братство людей, чья дружба и верность были скреплены кровью.

– Скреплены? – удивился отшельник.

– А ты как думаешь? Ты же мне жизнь спас, убив Ванкреда, а я тебе, убив Велеона. Это наша скрепа.

– Я даже не знаю, что и сказать… – взволнованно отвечал Нистрам.

– А ты и не говори. Просто слушай. Ты спас мне жизнь, убив своего отца, несмотря на то, что он был тебе близким, родным, а я без пяти минут чужаком. Ты решил смотреть не на родство по крови, а близость по вере. Хочешь – верь, хочешь – нет, но это величайший подвиг трилистника – невзирая ни на что прийти на помощь брату по вере. И я благодарю тебя за это, Нистрам. Теперь я вижу, что ты действительно хороший человек, что ты не тот, кого я отдавал в Каэрден. Ты стал лучше, и мне плевать, каким был ты и какой была твоя Альма до. Ты хороший человек! И теперь я готов с тобой бок о бок идти хоть на край света, потому что доверяю. Спасибо тебе, мой верующий брат!

Реммет обнял отшельника, а тот инквизитора ещё сильнее. На глазах Нистрама проступили слёзы.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно. Уверен, отец с братьями сейчас