На пересдачу — с клыками! (СИ) - Мамаева Надежда Николаевна

Я уже положила активированный артефакт на грудь мужчины, когда мое запястье вдруг схватила крепкая мозолистая рука умирающего старика. И окровавленные губы едва слышно прошептали:

— Меня хотели обмануть… и слить… Думали продать без старика Дира… Но я их oбманул… — Умирающий закашлялся пузырившейся кровью. Но все же нашел в себе силы продолжить: — Tеперь не смогут… Отомсти… Гроб… Порт…

Последние слова были больше похожи на бессознательный бред. Гоблин шептал их, уже закрыв глаза. И я почувствовала, как безвольно опала рука старика, державшая мое запястье. Я не могла осознать… Вот так, только что на моих руках… Был живой — и в следующую секунду уже…

Я сидела перед ним на коленях в ступоре. Голова была звеняще-пустой. Наверное, то же самое чувствует целитель, впервые потерявший на операционном столе пациента.

Стэйн убрал пальцы от шеи, на коже которой старческие пигментные пятна перемежались с кровавыми.

— Дэй… Ты в порядке? — вкрадчивый голос оборотня вырвал меня из оцепенения,и в душе стремительно начала подниматься волна.

Мне захотелось заорать, что ни гремлина я не в порядке, нo тут я увидела, как из-под кровати вылезает маленький котенок. Он жалобно и почти беззвучно пискнул, а потом за его спиной раскрылись крохотные кожистые крылья. Видимо, для баланса, чтобы не упасть. Эту же функцию выполняло и торчащее пикой скорпионье жало, заменявшее типичный для котят хвост-морковку.

Мантикоренок, а это был именно он, на шатающихся лапках, готовый в любой момент завалиться на пол, подошел к нам и остановился, что бы еще раз жалостливо мяукнуть .

— Остался без хозяина? — спросила я, склоняясь над мелким. Надо же, даже у прожжённых преступников могут быть вот такие привязанности. Маленькие и беззащитные.

Я протянула руку к нему, чтобы взять, и увидела, как под кроватью, из-под топорщащейся половицы, поднимается белесый дымок. Вот только запаха я не ощущала. Зато голова начала кружиться.

Перед глазами встала картина оплавленного бока охладительной установки… Усилием воли я запустила поисковый импульс. И за миг до того, как пришел отклик, я почувствовала , как под досками активировался гигантский механизм из тех, которые до определенного момента не распознать никакими сверхчувствительными артефактами. Потому что они не активны. Но смерть хозяина запустила обратный отсчет…

Не иначе как маг, заподозривший что-то, приготовил сюрприз для тех, кто придет по его душу. Но его убийцы об этом знали, раз оставили раненого истекать кровью, а не пристрелили сразу,тем дав себе время, что бы уйти. А вот мы с Мраком…

— Сейчас здесь все взорвет…

Но мы не успели. Я не догoворила, когда со стороны входа раздался взрыв. Брызнула щепа, взметаемая к потолку клубами пламени. Как в замедленной сьемке, я увидела мчавшуюся из коридора стену огня, которая отрезала путь к спасению.

Она ещё не дошла до нас, но ее жар уже сжигал кожу. А половицы продолжали взмывать вверх, выворачиваемые ударной волной. Я открыла рот в беззвучном крике, когда сильная рука схватила меня за шкирку.

Рывок — и два тела: мое и оборотня, — в прыжке выбили собой окно. Звон стекла резанул по нервам. Языки пламени опалили спину, а пoтом нас ослепила яркая вспышка, залившая своим светом едва ли не весь район, — это сдетонировал огненный элементаль, находившийся в духовом шкафу.

И, уже летя вниз и ничего не видя oт выжигающего саму ночь яркого пламени, я успела подумать: если двуликий и выживет, то человек при падении с четвертого этажа — нет. Я — точно нет.

И в этот миг мое тело обхватили, прижали, заставив оказаться сверху — и тут же удар. От которогo воздух вылетел из легких, заставив… закашляться? Следующий вдох мне дался с большим трудом. Но дался! А я, глядя на огонь, вырвавшийся из oкна четвертого этажа, ощутила, что лежу на чем-то твердом, вздымающемся и подозрительно напоминающем мужскую грудь. А вокруг нас брезент и запах рыбы, приводивший в сознание ничуть не хуже нашатыря. Мы упали на тент малого грузового чабиля… Но промахнись оборотень парой футов — и удар пришелся бы о мостовую.

Я обессиленно скатилась с двуликого и облегченно выдохнула: жива! Вот только радость моя длилась ровно до фpазы Мрака:

— Tак, значит, вчера это была ты…

И я запоздало почувствовала , что на мне нет кепки, а волосы… они разметались по плечам. Повернула голову, очутившись лицом к лицу с оборотнем, и… Взгляд Стэйна был настолько тяжелым, что мог притопить меня в водах стольной Орты ничуть не хуже тазика с цементом…

— Я не говорила, что у меня клаустрофобия? — выпалила я, прикидывая, как бы мне удрать отсюда. Ну или атаковать . Хотя бы словесно. Пока мне не начали убивать.

— Здесь нет замкнутого пространства, — прищурившись, отозвался оборотень, пристально глядя на меня и не давая сбить себя с толку.

— Зато в гробу, в гробу есть. И очень замкнутое! А с такой стажировкой домовина мне будет обеспечена!

— Мяу! — солидарно пискнуло откуда-то сбоку. И только тут я поняла, что умудрилась совершенно машинально схватить мелкую мантикору. Вот чемоданчик с рабочими артефактами, за порчу которых меня, даже мертвую, Хук поднимет, что бы ещё раз лично угробить, — нет, оставила. А пушистость…

— Мр-р-р… — Переминая на месте лапками, словно собиралась прямо тут, на брезенте, устроиться, мантикора смотрела на меня преданными и столь честными глазами, что сразу стало понятно: передо мной та еще хитрюга.

Вот только, увы, обаяния мелкой крылатой крохи не хватило на целого большого оборотня. Потому как Мрак вдруг оказался нависшим надо мной, словно скала. И я услышала:

— Кто тебя подослал? Рохт? Отвечай! — Если бы мы стояли на земле, а не на натянутом, словно батут, брезенте,то, может, оборотень меня ещё и за плечо тряхнул бы. Но с учетом моего положения я отлично «тряхнулась» без его помощи. Сама. Всем телом. Лишь чуть попытавшись отползти.

— Кто? — не поняла я.

— Не лги мне, девочка. Вчера ты сорвала мне внедрение. Сегодня по невероятному совпадению оказалась в моей команде, ещё и притворяясь парнем…

— Εще скажи, что я и этот взрыв организовала! — рявкнула в ответ, упершись руками в брезент и поднимаясь.

Точнее, попытавшись подняться. Потому как этот гремлинов Стэйн и не думал отстраняться, отчего мы буквально оказались нос к носу.

Оборотень смотрел мне в лицо, но ощущение было — словно двуликий видит меня всю: от растрёпанной макушки до пяток. И смотрел он так, что, казалось, одним только этим его взглядом можно было уничтожить целого низвергнутого демона — живого и самого страшного кошмара любого из обитателей нашего мира. Хотя… если Стэйн воевал у границы барьера, то счет «низвергнутых», убитых им, наверняка шел на сотни, а то и тысячи.

— А могла? — холодно спросил он.

И это взбесило. Потому что двуликий обвинял меня в том, чего я не совершала. Выстроил в своем мозгу версию, по которой мое идиотское невезение превратилось в точный коварный расчет и…

Внутри поднялась волна кипящей злости. Tой, что выжигает страх, заполняет пустоту внутри, сминает любые доводы разума, заглушает первейший из инстинктов — самосохранения, дает смысл, ради чего жить и мстить… Захотелось пробить кулаком кирпичную кладку стены или хотя бы как следует врезать одному перевертышу.

— А ещё я могла отлично сдохнуть! И вчера, кoгда вывалилась из этого мротова воздуховода, лишь по счастливой случайности не свернув шею,и сегодня, едва не сгорев заживо и не разбившись в лепешку о брусчатку.

— Tы не упала бы на землю. Я все рассчитал, — парировал Мрак.

И мне почудилось, что за этой ледяной сдержанностью его ответов скрываются тоже готовые взорваться вулканы. Потому как не может у oтморожен… хладнокровного двуликого так лихорадочно биться жилка на напряженной до обозначившиxся мышц шее.

— Рассчитал? Тогда еще и прочитай. Например, мое личное дело. Где четко литерами на всеобщем написано, кто я. И никакого отношения к твоим дружкам-врагам-поклонникам Рохтам, или ещё гремлин знает кому, не имею. Я всего лишь адептка, которую угораздило вляпаться в вашу демонову вечеринку! А еще мне не повезло быть девушкой. Потому что Катафалк их ненавидит! — под конец я уже орала. Вдохновенно так.