Враг моего мужа (СИ) - Манило Лина

Злата закидывает руки назад, проходится ногтями по моей шее, зарывается в волосы на затылке, а я толкаюсь бёдрами вперёд, тараню на полном ходу, но всего этого мне отчаянно мало. Мать его, никогда находиться внутри женщины не было мне настолько необходимо.

Обвиваю её руками так крепко, что, кажется, хрустят кости, сминаемые моей хваткой. Кладу ладони на тугую упругую грудь, нахожу пальцами соски, щипаю их, оттягиваю, кручу, ласкаю, а они твёрже камня. Злата царапается, выдыхает воздух со свистом, бормочет что-то неразборчивое, а я снова ставлю засос — на этот раз на плече. Кожа под губами влажная, скользкая, пахнет возбуждением и дурманом. И я, как наркоман, дышу маковой росой, с каждым движением всё сильнее теряя над собой контроль.

— Твой рот чуть не погубил меня, ведьма, — сообщаю, разделяя слова мощными толчками и упиваясь хриплыми стонами. — Да, мать его, сожми меня крепче.

Злата вибрирует вокруг члена и обхватывает его собой так плотно, словно тесный презерватив. И это чистый кайф на грани фола. Мысли путаются, позвоночник сводит спазмом, а в пояснице кто-то пускает салюты, и искры разлетаются вокруг. Наши потные тела соприкасаются с пошлыми громкими звуками, в основании члена острые уколы предвестников оргазма. Злата выдерживает мой бешеный ритм, подстраивается под него, а я надавливаю ей на плечи, заставляю прогнуться ещё сильнее и вколачиваюсь с каким-то невообразимым остервенением, что глохну от шлепков и криков.

Её бледная кожа окрашивается алым, когда сжимаю с силой стройные бёдра и не сдержавшись несильно бью ладонью, и в награду получаю протяжный стон. Я, блядь, не понимаю, какого хера не хватало Романову. Извращенец конченый.

Оргазм выносит меня куда-то в стратосферу, сперма, несмотря на предшествующий минет, изливается мощными толчками, наполняет презерватив, и я задыхаюсь от недостатка кислорода, но не могу перестать смотреть на сжимающееся вокруг члена влагалище. Это что-то невозможное, прекрасное и порочное в своей сути. Даже в глазах темнеет, когда Злата соскальзывает, переворачивается на спину и смотрит на меня, будто что-то прочесть в моих глазах хочет. Такая загадочная и манящая, невероятная.

Я наклоняюсь, опираюсь на руки и целую Злату и губы. Почти невинно, и она обнимает меня за плечи, нежная и преступно прекрасная.

И до рассвета ещё несколько раз беру её, и мои плечи горят огнём, а нижняя губа саднит от яростных укусов. Я таким изорванным в клочья не был даже после боёв без правил, и каждый новый заход уносит меня всё дальше от возможности насытиться одной лишь ночью.

Я всё глубже в ней вязну, но всё острее понимаю: останусь хоть на чуть-чуть, не смогу уже разорвать эту связь, не выдержу без неё.

Рассвет подкрадывается как-то слишком быстро. Я курю, стоя на кухне у раскрытого окна, и смотрю куда-то вдаль. Сигарета за сигаретой, затяжка за затяжкой, а перед глазами лишь порочный рот и огромные голубые глаза. Мне нужно уходить, потому что иначе всё полетит прахом, и моя жизнь сузится до размеров кровати.

Тушу сигарету в пепельнице, надеваю брюки, накидываю на плечи рубашку. Шиплю, когда тонкая ткань соприкасается с царапинами на спине, но эта боль отрезвляющая.

Вхожу обратно в спальню, а Злата так красиво спит, свернувшись калачиком, что я думаю про себя: но ведь ничего не будет, если прилягу рядом. Просто полежу и всё, а утром уйду.

И я снова раздеваюсь, укладываюсь рядом и, не планируя засыпать, наглухо вырубаюсь.

А когда распахиваю глаза и подскакиваю на кровати, понимаю, что первой ушла Злата.

Она ушла. Мать его, как так-то?!

Я ещё надеюсь, что она где-то в другой комнате снова приводит свои мысли в порядок, сидя на ковре. Медитирует, или как там эта хрень называется, за которой я дважды Злату застукивал? Смотрелось невероятно сексуально, кстати.

Или в ванной прячется, может быть, просто принимает душ. Чёрт, даже допускаю шальную мысль, что она готовит завтрак.

Какого дьявола вообще я об этом думаю?

Мечусь по комнатам, злой, как тысяча цепных псов, распахиваю настежь двери, но Златы нигде нет. Она просто ушла. Только аромат её ещё витает в квартире, и от него у меня в животе всё узлом сворачивается.

Лихорадочно вспоминаю, не обидел ли чем её. Чёрт, меня никогда такие вопросы не волновали — с женщинами я почти всегда груб в постели, но со Златой же надо было быть нежным.

Встряхиваю головой, чтобы разогнать мрачные мысли, исследую квартиру, вынюхиваю, хотя и понимаю, что бесполезно. Но двигаюсь на автомате, в каком-то густом дурмане плаваю.

Да, блядь, пусть проваливает! Я бью кулаком по гипсокартонной перегородке, оставляю на ней вмятину, но совершенно не чувствую боли. Это какая-то эпическая срань, и я не должен так нервничать из-за какой-то бабы. Не должен! Это просто трах, ничего больше — такой же, как сотни раз до этого и ещё столько же после. Только секс. Да, приятный, да хороший, но секс.

Да, мать его, кому я вру?

Куда она могла уйти вообще? И в чём? В рваном платье?

Замечаю краем глаза приоткрытую дверцу шкафа с одеждой. Он стоит в коридоре, вмонтированный в стену, и там я храню какие-то шмотки. В основном спортивные — тут, в подвале дома, есть неплохой и очень просторный зал. Круто оборудованный и очень удобный. Частный, рассчитанный лишь на жильцов высотки, и это отличный бонус. Иногда, когда остаюсь в этой квартире дольше чем на пару дней, захожу побегать в одиночестве — здорово мозги прочищает.

Подхожу к шкафу, распахиваю дверцу полностью, и она с противным режущим нервы скрежетом открывается. Внутри вроде бы всё, как и прежде, только не хватает одного костюма. Самого простого, тёмно-серого и давно на меня маленького.

Неужели шмотки мои спёрла? Вот так вот и пошла по городу в моём спортивном костюме? Вот же… ведьма.

Злость во мне клокочет, я никак не могу её потушить, но несмотря на неё, начинаю смеяться. Натурально ржать. Упираюсь лбом в боковую стенку шкафа, подкладываю под него руку и смеюсь так громко и сильно, что перехватывает дыхание.

Ну, что, Крымский? Всё ведь честно. Только одна ночь. Что хотел, о чём договаривался, то и получил. Но, сука, проще от этого не становится.

Только куда она попёрлась без денег и документов? У неё же нет ничего, я же проверил, ей некуда идти. И телефон у меня остался, и паспорт на базе — так и валяется в сумочке где-то в углу. Ай, бешеная баба, непредсказуемая, безумная.

Но ведь именно это в ней больше всего и нравится? Именно от этого же и ведёт, да? С другими скучно, другие довели уже до полной атрофии всего, что ещё когда-то жило во мне, но Злата… есть в ней тот огонь, в котором мне хочется гореть.

Бешеная баба. Куда попёрлась? Выпороть бы, чтобы бегать не смогла.

Прикусываю язык, вспоминаю её рассказ о зверствах урода Коленьки, и позвоночник сводит от омерзения.

Натягиваю первые попавшиеся чистые штаны, параллельно звоню на пост охраны дома. Мне нужно узнать, когда она слинять успела.

— Да, выходила через подземную парковку, — скучным голосом отчитывается охранник и чем-то клацает. — Какие-то проблемы? У вас что-то украли?

Покой, хочется мне ответить, и последние нервные клетки, но это не его собачье дело.

— Точное время? — чуть ли не рычу в трубку.

— В половине шестого.

— Отбой.

Кажется, мужик удивлённо крякает, но плевать.

Значит, в половине шестого? Смотрю на настенные часы, а маленькая стрелка зависла в нескольких миллиметрах от семи.

Охренеть, вот это я вырубился.

Мне больше нечего делать в этой квартире, потому надеваю мягкое худи, выхожу в подъезд и набираю по дороге к лифту Сашку. Он единственный, кому могу обрисовать ситуацию, не тратя лишние слова.

— Ты же гений у нас, — припечатываю, а Сашка на том конце провода ждёт дальнейших указаний. — Найди мне её.

— Крым, каким нахрен боком я её отыщу? Мы на неё маячков не ставили. Где искать рыжую бабу? У неё ни карт, ни телефона, нихрена нет.

— Меня это печалить должно? — обрываю поток его сознания и, когда он затыкается, продолжаю: — Я на базу сейчас, проведём собрание экстренное, пусть никто не отлучается.