Золотое дно - Владимир Немцов

— А я разве говорил, что могу? — Гасанов ответил серьезно, без тени улыбки. — Помнишь, я ночью звонил в гостиницу. Хотел лететь к тебе хоть на один день… нет, хоть на минуту! Мне тогда казалось, что инженеры преступно медлят с постройкой реактивных пассажирских самолетов. Надо за час летать из Баку в Москву.

— Кстати, чтобы не забыть, — перебила его Саида: — студент Синицкий, с которым я летела из Москвы, оказывается прибыл сюда, чтобы совершенствовать мои аппараты. Понимаешь, мои!

— Но ведь ты их только что получила с завода?

— Это ничего не значит. — Саида недовольно пожала плечами, Синицкий возился с моими старыми аппаратами, первого выпуска. Ну, ты знаешь их… В результате его опытов выясняется, что предложение этого дотошного студента по увеличению чувствительности можно применить и в новых аппаратах.

— Что же тебе здесь не нравится? По-моему, дело полезное.

— Обидно, Ибрагим! До слез обидно. Я все-таки инженер, почти четыре года возилась с аппаратами нефтеразведки, а этот второкурсник только что пришел в учебную лабораторию и сразу стал изобретателем… Ну, да я глупости говорю! Я что-то сегодня неспокойна… Скажи, на вышке кто-нибудь остался?

— Ты хочешь, чтобы я последнего дежурного снял ради твоей автоматики? — Гасанов улыбался, рассматривая новый галстук.

— Нет-нет, — быстро возразила Саида, — пока нельзя. Ведь это опытная установка. Мало ли что…

Гасанов обнял жену и вместе с ней приблизился к зеркалу:

— Какая ты у меня красивая в этом костюме! Но тебе жарко будет. Привыкла в Москве кутаться. Ты уже совсем готова?

— Да, сейчас, — смущенно ответила Саида и отвела глаза от зеркала.

— Ничего, мы приедем рано. Будем, как хозяева, гостей встречать.

Ибрагим, морщась, протаскивал запонку сквозь петлю в воротничке.

— Хороший мой! — Саида в волнении обняла мужа и быстро заговорила, стараясь заглянуть ему в глаза: — Сейчас я не могу пойти. Приеду позже. На этот раз обязательно приеду!

Запонка упала из рук Ибрагима и звонко запрыгала по стеклу письменного стола.

— Даже в этот день?.. Может быть, отложишь?

— Нет, Ибрагим. Пойми меня… Я все равно буду неспокойна. Завтра первые испытания аппаратов, а один из них что-то плохо работает. Попробую наладить его. Ты ведь тоже так бы поступил.

— Довольно, Саида! — Гасанов отстранил ее и снова занялся непослушной запонкой. — Делай, как хочешь…

Саида с минуту стояла в нерешительности, затем, взглянув на часы, медленно повернулась и тихо вышла из комнаты.

Гасанов, не оборачиваясь, молча стоял у зеркала. Он слышал шаги Саиды. Может, вернется?.. Нет, хлопнула дверь…

Саида спускалась по лестнице со смешанным чувством обиды и жалости. Неужели все-таки он ее никак не может понять?.. Завтра испытания… от ее приборов многое зависит. Как же не проверить их? «Нет, он, конечно, не прав, — убеждала она себя. — Эгоист!» И вместе с тем простое и теплое чувство нежности поднималось в ней. Ей было жаль этого немножко неловкого и бесконечно близкого ей человека. Она привыкла думать о нем, как о большом ребенке. Если она ему не напомнит, он забудет и обедать. Она должна была заботиться о нем в тысячах мелочей: положить деньги в бумажник, посмотреть, есть ли в кармане носовой платок, напомнить, что сегодня день его рождения… Приятно было чувствовать себя такой необходимой. Когда она приехала домой и вошла в квартиру, куда он никого не допускал без хозяйки, то с неподдельным ужасом увидела, насколько он привык к ее постоянной заботливости.

Несмотря на всю свою нежность и большое чувство к Ибрагиму, Саида понимала, что теперь она не может уделять ему столько внимания. Новые аппараты надо осваивать, испытывать… У нее совсем не будет свободного времени.

И вот сейчас, спускаясь по лестнице, Саида не могла освободиться от горького чувства… Должно быть, Ибрагиму действительно тяжело. Но что она может сделать!

Уже совсем стемнело. Зажглись огни над плоской крышей института, где праздновалась творческая победа Гасанова и его друзей.

На берегу, у причала, стояли Агаев и Рустамов, всматриваясь в темноту.

Директор переложил трубку из одного угла рта в другой и взглянул на часы:

— Ну, Али, я думаю, больше гостей не будет. Можно начинать.

— Постой, как будто кто-то плывет, — сказал парторг, приложив руку к уху. — Слышишь? В стороне.

Они быстро пошли по берегу. Где-то здесь слышался плеск, но, странно, — никаких огней.

Рустамов включил фонарик. Из темноты выплыло испуганное лицо Рагима. Он вылезал на берег, выжимая на ходу свою одежду.

— Смотри, Джафар! Новый гость… Ты что здесь делаешь? — строго спросил Рустамов, обращаясь к Рагиму.

— Испытания проводим… — Смущенный парень нахмурился и опустил голову.

— Какие испытания?

— Мотора… Форсированный режим… — помолчав, ответил Рагим и, все еще не поднимая глаз, крикнул: — Ребята, идите! Чего прячетесь!

Из темноты вышли и другие испытатели «плавучей лаборатории».

Щурясь от яркого света направленного на него фонарика, Степунов вылил воду из будильника и приложил его к уху.

— Неужели работает? — весело спросил Рустамов.

— Как часы, — серьезно ответил парень, услышав знакомое тиканье.

— «Окунь», «Окунь»… Я «Рак»… Отвечай для связи! — как бы опомнившись, вдруг закричал радист Али в микрофон.

— Работает? — скрывая улыбку, деловито осведомился Рустамов.

Али поправил наушники и с достоинством ответил:

— Как часы!

— На редкость удачные испытания! — Директор рассмеялся и торопливо выпустил вверх облачко дыма. — У нас далеко не всегда так бывает. А где же ваша лодка?

— Здесь, — неопределенным жестом указал Степунов в темноту. Мотор у нее…

— Как часы? — Рустамов похлопал юношу по плечу. — Знаем…

— Да нет… — Степунов нахмурился, вытирая измазанное маслом лицо. — Сдал он… А потом что-то из воды как вынырнет! Лодка и перевернулась.

— Выдумываете вы все, ребята, — сказал Агаев, вынув трубку изо рта. — Что такое могло выскочить из воды?

— Кто его знает, — пожимая плечами, сказал Степунов. — Вроде белого тюленя… С нами москвич ехал. Если не верите, спросите у него.

— А где он? — спросил Рустамов.

Ребята растерянно оглянулись по сторонам и смущенно посмотрели друг на друга. В самом деле, где же их спутник?

На крыше института продолжался праздник. Все были веселы и довольны. Гасанов, несмотря на тяжелый для него разговор с Рустамовым и Саидой, казался веселым, был приветливым и радушным хозяином, одинаково внимательным ко всем.