Бритт Мари изливает душу - Астрид Линдгрен

– Где ты взяла этот рецепт? – спросил он, попробовав клейстер.

– В поваренной книге, если хочешь знать! – злобно ответила я.

– Хорошо, что ты взяла его оттуда. Лучше бы ему никогда там не быть, – сказал Сванте.

И когда я после этого вызвалась помогать Майкен печь перцовые пряники, он заявил:

– Не рискуй так, Майкен! Посади её лучше драить медную посуду или пошли носить дрова, а не то она подсластит пряники мышьяком!

– Вот как, ты думаешь, что такие «встречи опасаются на твоём пути»? – спросила я. – Будь спок! Я не стану тратить на тебя какой-то там мышьяк. Дешевле будет просто убить тебя.

И я обрушила на него свой прославленный правый свинг[55], который, как я полагала, хоть ненадолго оглушит его, но ничего подобного… Он только расхохотался. И тогда я подумала: лучше и мне поступить точно так же.

– Прекратите драться, дети, – говорит Майкен.

Она расхаживает вокруг нас, как генерал во время великой битвы, и не успеваем мы и глазом моргнуть, как впрягает нас в работу. Сванте и Йеркер носят дрова, чтобы их хватило на весь праздник, а я пеку перцовые пряники. Монике выделено немного теста, из которого она, причмокивая, лепит чудовищнейшей формы изделия. Алида печёт пшеничный и шафрановый хлеб, а также огромное количество мелкого печенья и пряников. Майкен составляет меню к празднику и закупает провизию в таком количестве, что можно подумать, будто она собирается накормить весь уезд. Мама покупает рождественские подарки, которые уже назавтра обменивает на другие, а папа читает. С генеральной уборкой покончено, и нам предстоит лишь немного принарядить дом перед сочельником. Рождественская колбаса готова, прозрачный студень тоже. Ветчина доставлена нам домой от мясника. Так что теперь можно праздновать когда угодно. Рождественские конфеты из патоки мы сварили как-то на днях вечером, и, по-моему, это – самое весёлое из всех рождественских приготовлений. Тогда мы все вместе собираемся на кухне, даже папа. В его обязанности входит развлекать нас чтением вслух. Обязанность Моники – путаться у нас под ногами, так что всякий раз, когда она оказывается поблизости от плиты, душа у всех уходит в пятки. Обязанность же Йеркера – пробовать конфеты ещё до того, как они остынут. Он регулярно занимается этим каждый год, и каждый раз поднимается один и тот же дикий крик. А ещё говорят: «Обжёгшись на молоке, дуешь на воду». Во всяком случае, могу заверить, что это дитя, обжёгшись на горячих конфетах, ничуть их не боится и на воду не дует.

Как бы мне хотелось, чтобы ты была здесь сегодня вечером! Я угостила бы тебя кофе, и ты попробовала бы рождественскую выпечку на нашей кухне. Она как раз сейчас так по-домашнему уютна с ковриками из лоскутов, с начищенной до блеска медной посудой на полках, с красной клетчатой скатертью на большом столе с откидными краями и с бахромой из шёлковой бумаги вокруг печной трубы. Я чувствую себя такой зажиточной и «богатой, как тролль»[56], лицезрея нашу кладовую, битком набитую рождественскими припасами, и банки с печеньем, которые вот-вот треснут от избытка.

Подумать только! Всего через два дня наступит Рождество! И только подумать, что можно с таким нетерпением ожидать его каждый год! В тот день, когда я больше не почувствую, что у меня щекочет в животе при мысли о Рождестве, в тот самый день я пойму: я стала старухой.

Завтра мы со Сванте пойдём покупать рождественские подарки. Разумеется, разумеется, это дурная привычка – так долго откладывать покупку подарков, но что поделаешь, если ты так создан! Майкен приобрела их уже несколько недель назад, но всё равно пойдёт с нами – помочь Йеркеру и Монике. Так что завтра в поход за подарками выступит довольно внушительный караван. А я некоторым образом даже люблю покупать рождественские подарки в последние минуты перед праздниками, когда магазины готовы взорваться от набившихся в них толп народа. Конечно, приходится ждать вдвое дольше, но зато всегда встречаешь знакомых, с которыми можно поболтать, давая добрые советы – какие рождественские подарки купить. Я всегда бываю так польщена, если кто-нибудь желает узнать моё мнение о качестве кальсон и фуфаек. Когда покупаешь рождественские подарки, в магазинах должно быть тесно: таково моё мнение, а те, кто думает иначе, пусть покупают подарки сразу же после Дня святого Михаила, если им это по душе.

Нет, Кайса, этого не может быть. Падает снег. Падает снег. Да, в самом деле падает снег! А я сидела тут и писала и ничего не заметила. Когда же я поднимаю глаза и смотрю в окно, то вся рама занесена снегом, который всё падает и падает. За два дня до сочельника – это, пожалуй, идеально! Завтра вечером Сванте, Йеркеру и мне предстоит пойти за рождественской ёлкой к нашему постоянному поставщику в Смедбакке. И тогда, я думаю, мы можем считать, что все наши обязанности выполнены и надо только отнести ёлку домой. Представляешь ли ты, как мы идём по узкой лесной тропинке, окаймлённой окутанными снегом елями, а вокруг тишина и звёзды над головами? Если это не рождественская открытка, то я ничего не смыслю в искусстве Йенни Нюстрём[57].

А теперь, милая Кайса, хочу от всего сердца пожелать тебе настоящего доброго старинного Рождества в мире и радости и всего самого доброго, чего ты только пожелаешь!

На следующий день после Рождества

Дорогая Кайса!

Не кажется ли тебе, что вся эта шумиха с рождественской ёлкой, с рождественским угощением и с рождественскими подарками немножко слишком разрекламирована? Я в самом деле склонна так думать. Я каждый год думаю так на другой день, когда сижу, бух-бам, тихо как мышка, и перевариваю рождественскую еду. Горе тому, кто явится сейчас и предложит мне ломтик колбасы или ветчины. Протестовать, рукоприкладствуя, я, разумеется, не в силах, но всегда могу одарить этого человека надлежащим взглядом, так что он тут же поймёт: он поступил опрометчиво. Но не буду неблагодарной. Рождество у меня было дивное, и я не стану этого отрицать даже в минуты пресыщения. Хочешь послушать, как мы праздновали Рождество? Поскольку ты не можешь в данный момент сказать «нет», воспользуюсь твоей беззащитностью и начну.

Когда мы проснулись, да, вот тогда-то и наступило настоящее Рождество. Пока мы спали, мама и Майкен вытащили все причиндалы, необходимые в сочельник и употребляемые каждый год: красные подсвечники, соломенных козликов, кошмарного домового из папье-маше, привезённого из папиного родительского дома, рождественских ангелов, голубку, которая висит на люстре, ясли с младенцем Иисусом, короче говоря, всё, что я помню со времён сочельников моего раннего детства. Моника совершенно обезумела при виде всего этого, особенно яслей с младенцем Иисусом.

– Милый, милый маленький Иисус, – сказала она, захлопав в ладошки.

Мы облачились как можно быстрее, лучше сказать, впрыгнули в нашу одежду. Алида разожгла огонь в гостиной, и мы, как всегда утром рождественского дня, пили там кофе из медного кофейника, которым пользуются лишь раз в году, на Рождество. На круглом столе стояла самая разная выпечка: перцовые пряники, мелкое печенье на коньяке, миндальные ракушки, кренделя, посыпанные сахаром, и шафранные булочки такой формы, которая повторяется из года в год. Однажды Алида пустила в ход новую форму, но к этим булочкам отнеслись с глубоким недоверием, так что уже много лет она их не печёт.

Между тем успело взойти солнце, и, когда в окно гостиной мы выглянули в сад, Сванте сказал:

– Враньё! Этого не может быть!

И в самом деле, невозможно было поверить, что это правда, что сочельник может быть так прекрасен. Мне кажется, что в такие дни чаще бывает бесснежная, чёрная зима или талый снег.

В полдень мы всегда ходим на кладбище, где похоронены папины родители, наши бабушка и дедушка. Там, наверху, среди всех этих старых могил было так тихо, так чисто и бело, так мирно! Я почти уверена, теперь я знаю смысл выражения: «Мир, который выше всякого понимания».

Когда вы наряжаете ёлку? Мы никогда не наряжаем нашу в сочельник раньше полудня, и это было первым, что мы сделали, вернувшись домой. Мы повесили на ёлку наши всегдашние рождественские украшения, среди которых самые главные драгоценности – стеклянная трясогузка, которая висела на ёлке, ещё когда мама была маленькой, и несколько ангелов из ваты, видавших значительно лучшие дни и наверняка созревших для получения медали Pro Patrias[58] – за долгосрочную и верную службу.

Я охотно рассказала бы тебе о том, как мы ели рождественский обед за столом с откидными краями в кухне и макали хлеб в котелок у плиты, а вечером ели вяленую треску, и кашу, и ветчину. Но отчасти ты, пожалуй, очень кстати интеллигентна, так что сама вычислила всё это, а отчасти я, к сожалению, не в таком состоянии, чтобы вообще восторгаться нашим рождественским угощением. Я могу только торжественно и свято заверить тебя, что мы и вправду ели без конца и вправду глупейшим образом рифмовали стихи, посвящённые каше. Что ты, например, скажешь об этом стишке, который высидел Сванте и сам считает его выдающимся литературным творением: