Счастье со второй попытки - Ким Лоренс

безоблачным. Расстегнув ремень, она устало откинулась на сиденье, на кожаном изголовье которого была вытиснена корона Веласкесов. Они с нетерпением ждали ее, но Беатрис понимала, что этой семье нужен только ребенок. Именно по этой причине Данте хотел восстановить их брак.

Раздался голос пилота, предупреждавший их о возможной турбулентности. Пилот говорил на итальянском, и Данте перевел его слова.

Слабо улыбнувшись в ответ, Беатрис кивнула, хотя ей не требовался перевод. Она начала изучать итальянский еще во время своего короткого пребывания в Сан‑Мачизо – это был официальный язык королевства.

Беатрис пригладила волосы, поправила серьги и браслеты и взглянула на Данте. Тот тоже отстегнул ремень и расстегнул пиджак. Беатрис хотела достать книжку из сумочки, но засомневалась, сможет ли сосредоточиться на чтении. Нервы ее были напряжены до предела.

До того момента, как они поднялись на борт частного самолета, она не позволяла себе задумываться о своем будущем. А теперь только об этом и думала.

Беатрис взглянула на Данте и нахмурилась. Он почему‑то не ушел в отдельный салон, где мог бы поработать, – он даже не достал свой ноутбук. Ее это встревожило. Ведь с того момента, как Данте занял место брата, он использовал каждую свободную минуту, чтобы решать государственные вопросы.

Покорно вздохнув, Беатрис достала книжку. Ей надо было куда‑то уткнуть взгляд, чтобы не смотреть на мужа.

Мужа… Когда‑то она произносила это слово с радостью и гордостью, но это было так давно…

Данте всегда считал себя ее мужем, а теперь он стал еще и отцом ее ребенка.

Беатрис отчаянно хотела ребенка. Жизнь, зародившаяся в ней, была для нее средоточием всех ее надежд и устремлений.

Вряд ли Данте испытывает такие же чувства. Что ж, ей всю жизнь придется расплачиваться за свою наивность и неосмотрительность. Она увлеклась не тем мужчиной и отказывалась признать очевидное. И почему она раньше этого не замечала? Совсем как ее мать…

Образ матери то и дело возникал перед ее глазами. Беатрис, сама того не желая, повторяла ее судьбу. Эта история могла повторяться из поколения в поколение, как родовое проклятие, и Беатрис от всей души желала разорвать этот порочный круг. Как жаль, что она не сразу поняла это, прожив короткое время в каком‑то придуманном ею фантастическом мире, не желая смотреть в глаза правде и признавать очевидное.

Размышляя об этом, она чувствовала отвращение к себе. Теперь она могла признаться себе в том, что оказалась такой же слабой, как и ее мать.

Однако Данте не был таким, как ее отчим: жестоким и властным мужчиной с садистскими наклонностями. Данте был просто не тем, за кого она его принимала, но от этого он не стал плохим человеком. Ее муж был прямолинейным, сильным, цельным, нетерпеливым и надменным человеком, но не это ранило Беатрис. Единственным недостатком Данте было то, что он не любил ее…

Однако это не значило, что она должна лишить ребенка отцовской любви, а также отцовского наследия. Ей надо только оградить свое дитя от пагубного влияния этого наследия.

– С тобой все в порядке?

Беатрис вздрогнула.

– Что? Да. Почему ты спрашиваешь?

На лице Данте появилась язвительная улыбка. Он кивнул на книгу, лежавшую у нее на коленях.

– Ты держишь книгу вверх ногами.

Покраснев, Беатрис перевернула книгу.

– Я никогда не любила летать на самолетах.

– С медицинской точки зрения у тебя нет противопоказаний для перелетов. – Он поймал ее удивленный взгляд. – Я интересовался – Наш уговор. Ты же помнишь, что кое‑что должно оставаться между нами? Что ты сказал своим родителям?

– Я сказал родителям, что мы возвращаемся домой. Вместе. Они не будут беспокоить тебя. Признаюсь честно, я давно перестал пытаться заслужить их одобрение, когда понял, что это бесполезно.

Данте вспомнил один эпизод, намертво врезавшийся в его сознание. Горящие в камине рождественские открытки, которые он несколько лет присылал родителям. Они даже не открыли их.

И когда открытки превратились в горстку пепла, Данте решил, что, если родители считают его беспечным и своенравным, причинявшим им только головную боль, он будет жить так, как хочет.

– Да, чуть не забыл. Дедушка передал тебе большой привет и сказал, что надеется сыграть с тобой партию.

Беатрис улыбнулась:

– По крайней мере, у меня есть один друг во дворце.

Разочарование мелькнуло в глазах Данте.

– У тебя есть муж…

Беатрис опустила глаза.

– Я не забыла об этом, – сказала она, пожалев о том, что он не может сказать того же о ней.

– Для меня это тоже будет испытанием, – признался Данте.

Беатрис взглянула на него, удивленная столь неожиданным признанием.

– К сожалению, никто не учит тому, как быть кронпринцем. Но я получил очень ценный совет. Дед сказал: «Не доверяй никому и не верь ни одному слову».

Как Данте и ожидал, Беатрис рассмеялась. Данте тоже улыбнулся, но потом его улыбка исчезла, когда он понял, как сильно тосковал по ее смеху.

Их взгляды встретились, и Беатрис ощутила, как что‑то поменялось в атмосфере.

Тяжело вздохнув, она отвела глаза в сторону.

– Что‑то не так? Ты можешь мне сказать.

От неожиданности она снова взглянула на него.

– Неужели ты…

Беатрис запнулась, задумавшись о том, неужели когда‑нибудь настанет день, когда она будет понимать его, а не только желать.

– Что я? – нетерпеливо переспросил Данте.

– Неужели ты все еще… – Она всплеснула руками, и на запястьях ее зазвенели серебряные браслеты. – Неужели ты все еще здесь?

Его темные брови сдвинулись – Данте был озадачен.

– А где еще я должен быть?

Беатрис тихо рассмеялась. Похоже, Данте до сих пор не осознал, что с того момента, как стал наследником трона, он отдалился от нее, оттолкнул от себя и полностью отдался возложенной на него роли.

– Заниматься более важными делами, – выпалила она и прикусила язык. Ведь ее непроизвольно сказанные слова были такими горькими.

Беатрис выправила локон, забившийся под воротник белой футболки, и поймала на себе взгляд Данте. Она поежилась и пожалела, что сняла блейзер. Ей захотелось надеть его. Это было глупо, потому что они летели в жаркую страну. Разгладив несуществующие складки на своих джинсах, чтобы чем‑то занять руки, Беатрис опустила глаза.

Губы ее дрогнули, когда она заметила, что Данте, похоже, испытывает такие же проблемы. Его длинные пальцы сжимались и разжимались, будто он хотел достать свой ноутбук.

Беатрис незаметно вздохнула. Она думала, что сможет расслабиться в путешествии, но разве можно было расслабиться в присутствии Данте, излучавшего едва сдерживаемую силу? В замкнутом пространстве Беатрис очень остро ощущала его, и ее чувства готовы были вырваться на поверхность. Она с трудом скрывала