Шоу двойников (=Мистер бронежилет) - Андрей Костин

Увидев кровь, зрители заголосили ожесточеннее.

Бледно-зеленый двигался чуть быстрее, и, не вставая с посыпанного песком пола, подкатился к «Мистеру» и, поймав его шею в захват, подобный тискам, зажал, одновременно приподнимаясь и упираясь в спину коленом.

Тело «Бронежилета» скрутила невыносимая боль, он издал полузадушенный крик, лучи света стали меркнуть перед глазами. Он попытался опустить голову и тем самым оттеснить удушающий захват, но чувствовал, что потеряет сознание раньше, чем успеет что-либо предпринять.

Неожиданно пенопластовый бронежилет лопнул, и коленка противника, при помощи которой тот ломал ему позвоночник, соскользнула.

Захват на мгновение ослаб, и этого оказалось достаточно, чтобы успеть вцепиться зубами в руку противника, ту самую, которой он его душил.

Бледно-зеленый замычал и попытался вырваться из хватки «Мистера». Но тот продолжал стискивать челюсти, чувствуя, как ломаются вставленные недавно в клинике на Вучетича коронки.

Неожиданно словно колокол бухнул прямо у него в голове, и продолжал бить все сильнее и сильнее. Это «Бензопила», пытаясь избавиться от вцепившегося в него противника, молотил свободной рукой «Мистера» по затылку.

Зазвенел гонг, или, вернее, стукнули железным по железному, и тут же подскочили два «секунданта», один из которых был тот, со сломанным носом. Совместными усилиями им удалось извлечь руку из пасти «Мистера».

— Я не подписывался… я не собирался драться, — задыхаясь, говорил «Мистер», в то время, как Сломанный Нос брызгал прямо изо рта ему в лицо водой. — Я думал, это обыкновенное стриптиз-шоу.

Но Сломанный Нос не понимал по-русски.

Снова ударил гонг, и «секундант» вытолкнул его на середину арены.

Теперь бледно-зеленый был осторожнее. Прокушенная рука у него кровоточила, и он старался ее беречь. Несколько ударов ногой в туловище и скользящий в голову — вот что досталось «Бронежилету» первые несколько секунд. В ответ он сломал противнику нос, и тот стал сплевывать кровь, стекавшую на губы.

Публика требовала большего. Из темноты кто-то кричал по-немецки, подбадривая бледно-зеленого. Постепенно выкрики эти стали злыми и презрительными.

И тогда тот решился. Бросился вперед, нанося как прямые, так и рубящие удары, словно позабыв о самосохранении.

Расчет был прост. Вынужденный уйти в глухую защиту, «Бронежилет» мог не найти лазейку для контратаки, и, рано или поздно рухнет, от боли и сотрясения.

Но…

«Момент истины», — пронеслось в голове у «Бронежилета».

Прикрывая согнутыми руками голову, он дождался, когда противник приблизится настолько…

И ударил его коленом в пах.

«Бои без правил», — оправдал он себя, и тут же, видя округлившийся от боли рот противника, похожий на букву «О»… — «Бронежилет» начал свой «крюк» почти от пола, вкладывая в удар силу не только руки, но и корпуса.

Длинноногая женщина в черном платье с глубоким декольте, что стояла у самых канатов и кричала громче всех, периодически отхлебывая из бутылки пива, и размахивая в воздухе этой бутылкой, так, что соседям приходилось уворачиваться от брызг, вдруг замерла.

Клац!

Словно столкнулись два бильярдных шара, и рот бледно-зеленого превратился из «О» в «~».

Глаза его затуманились.

«Все, — подумал «Бронежилет», — достаточно одного прямого удара… А, может, проще чуть-чуть толкнуть.

В этот момент женщина в платье с таким декольте, что лучше бы ей просто вырядиться голой, неуклюже размахнулась, как размахиваются женщины, собираясь что-то бросить далеко, и швырнула на арену бутылку.

Спустя мгновение донышко бутылки вошло в соприкосновение с темечком «Мистера Бронежилета».

Он покачнулся, наклонился вбок, и медленно стал заваливаться вниз.

Тем временем глаза бледно-зеленого прояснились. Он увидел, что противник лежит на земле.

Теперь глаза его вспыхнули ярко, торжествующе и мстительно. Последнее, что увидел «Мистер Бронежилет», прежде чем провалиться в темноту, это как на его теле прыгает и как-то ухает при этом бледно-зеленый, а разбитое лицо того кажется безносым.

Даму в декольте попросили немедленно покинуть бои. Она была так пьяна, что, возмутившись, облевала охранника.

Поединок признан недействительным.

Вздох разочарования прокатился по залу, где проводились подпольные бои.

Бледно-зеленого оттащили. «Мистера Бронежилета» унесли.

Кровь засыпали песком.

— Здесь, — человек со сломанным носом остановил машину. — Как раз подходящее место, чтобы избавиться от тела.

Вместе с напарником они вылезли, открыли багажник и выволокли оттуда окровавленного человека.

— Здесь уже был случай, когда турист упал со склона, — пояснил свой выбор Сломанный Нос. — Турист переломал себе все, что можно. Разницы не будет никакой, — и он поглядел на человека, который лежал у них под ногами. Затем достал бумажник, который принадлежал покалеченному человеку.

Просмотрел, а потом обратно рассовал по кармашкам кредитные карточки, затем вложил увесистую пачку банкнот из собственного кармана:

— Никакого ограбления, у полиции и сомнений не должно возникнуть, что это несчастный случай. А вот с паспортом… Пусть кто-нибудь из твоих людей съездит с этим паспортом в Германию. В компьютер должны занести сведения, что этот человек выехал из страны.

— Может, столкнем его еще дальше по склону? Чтобы наверняка? — предложил помощник.

— Нет, — Сломанный Нос оказался настроен очень решительно.

— Парень хорошо дрался. Последний шанс мы должны ему оставить.

ДАСТ ИСТ ФАНТАСТИШ

С двух сторон голову пациента стягивала стальная скоба, к которой был привязан груз. Груз не давал поврежденным позвонкам давить друг на друга. Разбитое лицо представляло собой комическую маску, в которой непонятно, где нос, а где — уши.

Один глаз полностью заплыл, но в щелочке между распухших век на другой стороне блестел зрачок. Этот зрачок, казалось, жил самостоятельной жизнью, отдельной от закованного в гипс и скрепленного стальной проволокой тела.

Зрачок с интересом наблюдал за медсестрой, которая ставила телу клизму.

Это была уже вторая «кружка Эсмарха» и пациент сильно раздулся, но результата — никакого. Кишечник отказывался функционировать.

Медсестра была пожилая, еще двенадцатилетней девочкой она ухаживала в госпитале в Берлине, где ее отец работал хирургом, за ранеными солдатами, привезенными с Восточного фронта. После войны им удалось всей семьей перебраться в Швейцарию.

Теперь она скрывала свой возраст, иначе ей ни за что бы не получить эту работу.

А без госпиталя свою жизнь она не представляла. Тоталитарная закалка.

Другая медсестра, средиземноморской внешности, держала судно. Она была родом из итальянского кантона.

— Надо позвать герра Розенфельда, — предложила итальянка.

Розенфельд был молодым врачом, неженатым, и потому весьма интересным в ее глазах. А пациент ей был совсем неинтересен. Может, «при жизни» он и был крупным мужчиной, но сейчас похож на сломанную и выброшенную на помойку куклу.

— Попробуем старый способ, — поджала губы пожилая медсестра.

Молоденькая отвернулась, увидел, что та засовывает пациенту палец в задний проход.

— Больно? — спросила она.

Распухшие веки на мгновение сомкнулись, спрятав зрачок, и тут пациент словно взорвался, изукрасил и себя, и халаты медсестер.

— Дерьмо, — сказала немка.

— А вы что ожидали? — вдруг поинтересовался пациент разбитыми губами.

— Да, да, — сказала яркая крашеная блондинка. — Яволь.

Немецкий язык она учила еще в школе.

— Это наш товарищ. Наш комрад, — она еще раз посмотрела на документы, которые разложил перед ней полицейский чиновник. — Не комрад, конечно, всего лишь актер, маленькая роль в фильме. Мы снимаем шоу, понимаете? Куда, зачем? — запротестовала она, увидев, что чиновник жестом просит ее пройти следом за ним.

— У нас нет денег платить за лечение, у нас есть страховая медицинская карточка, пусть они теперь и занимаются…

Чиновник что-то принялся объяснять, из чего блондинка не поняла ни слова. Потом снова призывно махнул рукой.

— Вот бестолочь какая, — вздохнула блондинка по-русски, — объясняю же ему — я-то тут при чем?

Выйдя из полицейского участка они сели в машину и не спеша, притормаживая у каждой пешеходной «зебры» добрались до госпиталя. Потом, мимо дежурной медсестры, проследовали в палату, где лежал похожий на забинтованную мумию человек.

— Этот? — спросил полицейский по-немецки, и тут же повторил на английском. — This?

— Откуда я знаю, когда он так упакован? — возмутилась блондинка и сделала круговые движения рукой вокруг собственной головы, словно что-то на нее наматывала.