Так уж случилось, что… - Рамеш Балсекар

Он остался, чтобы поприсутствовать на беседе. Как только я сел на свое место, этот человек поднял руку и задал тот же самый вопрос, что и раньше, — за четыре месяца, что прошли со времени нашей встречи, он ни на йоту не продвинулся вперед. Было совершенно очевидно, что серьезно он не размышлял об этом. Я ответил, он задал еще один вопрос, потом еще один и еще. Так мы перебрасывались вопросами и ответами минут двадцать, пока другие не начали терять терпение. Один из них сказал: «Это может продолжаться бесконечно. Почему бы вам не посидеть спокойно и не послушать, какие вопросы будут задавать другие и какие ответы будет давать Рамеш?» Он очень разозлился: «Если меня не хотят здесь видеть — я уйду». Тогда я попытался успокоить этого человека: «Вас никто не гонит, просто в этом предложении есть рациональное зерно: если вы посидите немного и послушаете других, может, это в чем-то вам поможет». Он согласился с большой неохотой, но досидел до конца семинара. Получилось так, что в это самое утро появилась моя первая изданная в Америке книга — «Опыт наставничества». Этот человек купил один экземпляр, а на следующий день он опять, прежде чем кто-либо успел вымолвить слово, воскликнул, потрясая моей книжкой: «Двенадцать лет я искал именно это и вот теперь наконец получил. Я нашел в этой небольшой книжке ответы на все вопросы». Если бы участники семинара не видели, как брюзжал и негодовал этот человек накануне, то подумали бы, что это рекламный трюк издателя! К концу семинара это был совершенно другой человек. Вероятно, ему был нужен совершенно конкретный путь, который он нашел в моей книге. Он стал настолько спокойным и уравновешенным человеком, что моя жена не могла поверить, что это тот же самый мужчина, который приходил к нам в Бомбее.

Духовный поиск осуществляется Самосознанием, или Сознанием, или Богом, но не самим человеком. Духовный поиск не подвластен отдельной личности. Самые подходящие слова для «несчастных искателей Истины» нашел Рамана Махарши: «Ты уже положил голову в пасть тигра».

Однажды Рамана Махарши сказал своему ученику, изнемогавшему и отчаявшемуся в поисках своей истинной природы: «Когда ты обретешь Понимание, то со смехом будешь вспоминать о своем разочаровании и желании знать».

Чжуан-цзы сказал: «Освободи уши от звуков, а разум от мыслей. Тогда твой дух станет пустотой, обнимающей все, и только Дао обнимет эту пустоту».

На одном из семинаров в Мауи Рамеш сказал: «Только в свободный разум может прийти вдохновение, гармония, называйте это как хотите. Но если разум уже заполнен, что туда может поместиться?»

В Мауи, когда мы выходили из дома, Эд (Натансон) спросил меня: «Вы готовы вбить хоть что-нибудь в головы этих людей?» «Я готов вбить какую угодно чепуху — лишь бы они отбросили прочь здравый смысл!»

Есть история про одного мастера дзэн. К нему пришел человек, который уже успел поучиться у многих учителей, и сказал: «Я хочу стать твоим учеником». «Хорошо», — ответил мастер. Он взял чайник и стал лить воду в чашку, которую поставил перед гостем. Чашка вскоре наполнилась, но он не остановился, и чай стал проливаться на стол. «Учитель! Чашка уже переполнилась!» — воскликнул гость. «Да. Сейчас она похожа на твой ум. Пока ты не опустошишь его, я ничего не смогу туда влить», — ответил мастер.

Исследование своего «я»

Рамеш не особенный сторонник духовных практик, но это не означает, что он думает, будто они не нужны. Он говорит, что поскольку они существуют, то привлекут вас и вы будете заниматься ими. Но как только необходимость в них отпадет, их нужно будет оставить. Сам Рамеш рекомендует одну из духовных практик, которую он называет исследованием своего «я».

Уникальность учения Раманы Махарши, в основе которого лежит исследование своего «я», состоит в этой садхане (духовной практике), которую должно выполнять само эго. Именно оно должно исследовать все действия, которые происходят в телесно-духовном организме и которые эго считает своими собственными. Человек должен решить, был ли любой поступок, совершенный им в течение дня или более долгого времени, его личным действием или же нет, то есть совершался ли он по его собственной воле или не зависел от нее. Может ли человек хоть одно действие назвать своим? По мере того как день за днем он будет

убеждаться на собственном опыте, что ни один поступок не зависит от его решений и усилии, это будет становиться все слабее. Если ни одно действие человек не может назвать своим, кто же тогда это «я»?

Около двух месяцев назад у меня был человек, который предполагал пробыть здесь десять дней, но остался на три месяца, а потом решил снять квартиру и остаться еще на полгода. Когда-то это был известный певец, который сейчас стал монахом в одном из дзэнских монастырей. Практика самоисследования так изменила его, что это стало заметно окружающим. Когда мы говорили о его садхане, он рассказал нечто замечательное: «Я начал исследование своего «я» в конце того самого дня, как узнал об этом. Я сел и стал тщательно анализировать поступок за поступком — все, что только мог вспомнить в тот момент и что, как я полагал, было совершено мною лично. В самый первый же день я понял, что ни одно действие не было совершено по моей воле, не было моим личным. А потом произошло нечто удивительное: мне не потребовалось даже дожидаться окончания второго дня моей практики — как только я что-то делал, начиналась подсознательная работа, и, прежде чем случалось еще что-то или в голову приходила другая мысль, было готово заключение: «Это не было моим действием». В данном случае осознание того, что это не участвует в совершении поступков, произошло очень быстро, возможно, благодаря многолетней практике дзэн. Как бы то ни было, самоисследование длилось здесь всего один день, и уже на следующий оно достигло завершения».

Садхана

Садхана — это духовная практика. Рамеш обычно не настаивает на ее выполнении. Люди, находящиеся в духовном поиске, как правило, хотят, чтобы Просветление наступило как можно скорее, и поэтому задают много вопросов о духовных практиках. «Проблема садханы, — говорит Рамеш, — состоит в том, что она имеет тенденцию превращаться в самоцель; но если она продолжает быть средством, то цель остается. Таким образом, «я», выполняя садхану самоисследования, стремится к своему уничтожению. Но при наличии этих трех факторов — «я», желания и результата — Окончательное Свершение наступить не может».

Вот реальный случай. В 1987 году в Голливуде мы разговаривали о садхане. Один человек сказал, что сначала его медитации длились час, потом их продолжительность постепенно увеличивалась и достигла, как он с гордостью сообщил, четырнадцати часов в сутки. «Замечательно!» — это все, что я мог сказать. С его точки зрения это было замечательно. Но медитация стала для него самоцелью. Каков был поставленный им самим предел, я не знаю. Думаю, вы догадались, что я не спросил этого человека, чем же он еще успевает заниматься!

Когда я начал учиться играть в гольф, у нас собралась компания из трех человек, и мы вместе стали брать уроки. Через некоторое время я заметил, что чем меньше думаю о правильности своих действий, тем лучше получается. Один из нас троих очень любил тренироваться. Когда он начинал играть, то постоянно думал о том, что ему следует делать, а чего не следует. Играл он ужасно, так что предпочитал тренировки самой игре, они доставляли ему гораздо больше удовольствия. Он мог, например, сказать: «Приходите посмотреть, как я тренируюсь».

«Существует некая сила, побуждающая вас к садхане, И тогда она приносит пользу. Но как только садхана перестает быть необходимой, что-то обязательно случается и вы перестаете ее практиковать. В этом отступлении от садханы может быть благословение свыше, и тогда все идет нормально. Если же нет — тогда вы страдаете от своего отступления. Так что выполнение садханы, как и уход от нее, не зависит от воли человека».

Один суфий прошел через всю глубину садханы и в конце концов сделал следующее признание: «В течение двенадцати лет я старался выковать свою душу. Я обжигал ее в печи аскезы и закалял в огне сражения. Я положил свою душу на наковальню позора и бил по ней молотом вины и упрека, пока она не превратилась в зеркало. Пять лет я был отражением самого себя и все время полировал зеркало души почитанием и добродетелью. Потом на целый год я погрузился в созерцание, и что же я увидел? Я увидел в себе клубок тщеславия, гордыни, заносчивости, уверенности в собственной набожности и абсолютной правоте. Я трудился еще пять лет, чтобы эти гордыня и тщеславие спали с меня, и тогда заново обратился к исламу. Оглянувшись вокруг, я увидел, что все Божьи создания уже мертвы. Прочитав над ними четыре молитвы, я отошел от их общей могилы. Так, оставленный живыми существами, ведомый только Богом, я достиг Его».