Блондинка в Монпелье - Наталия Левитина

— Скорее же! — скомандовала я. — Нам надо добраться до Даниэля и вытрясти из него правду. Почему вы не обгоните эту голубую каракатицу? Мы тащимся за ней уже два квартала! А вы точно знаете адрес? У меня такое ощущение, что мы уже десять минут ездим по кругу!

Жан-Поль дёрнулся, поморщился. Наверное, он привык иметь дело с менее активными девушками.

— Елена, я еду правильно.

— Вот если бы ещё и побыстрее!

— На этом участке дороги ограничение скорости — тридцать.

— Но кто сказал, что вы обязаны ехать с такой скоростью?

— Но ведь стоит знак!

— И пусть себе стоит. А вы езжайте. И побыстрее!

Жан-Поль возмущённо закатил глаза и покачал головой…

Так, надо сбавить обороты. А то я лишусь сообщника быстрее, чем мы найдём детей. Француз устанет от моих наездов и сдаст меня полиции.

Шёл седьмой час вечера, но солнце по-прежнему пылало под синим куполом неба. Я с тоской подумала о том, что завтра утром вряд ли сяду на самолёт в аэропорту Монпелье. Как всё внезапно изменилось! Происходит что-то страшное и непонятное, разрушая все мои планы.

— А вы не дадите ваш телефон? — попросила я. — Мне бы домой один звоночек сделать.

— Конечно! Берите и пользуйтесь.

— Но я боюсь, что дорого получится… В Россию-то звонить… У вас все деньги улетят.

— Нет, у меня хороший тариф. — Жан-Поль протянул телефон. — Пожалуйста!

Я взяла в руки чёрную раскладушку, выпущенную, наверное, во времена Римской империи. Осторожно раскрыла, взглянула на маленький экран.

Каменный век!

Почему он не купит себе нормальный телефон? Мсье явно не бедствует. Вон, пиджачок у него дорогой, стильный. Машина, опять же, крутая. Часы, сверкающие на запястье, наверняка обошлись в целое состояние…

— И вы вот так живёте, да? — сокрушённо вздохнула я. — Как же можно!

— А что? — не понял Жан-Поль.

— Телефончик у вас допотопный.

— Допотопный?

— Несовременный… Почему вы затормозили?

— А хочу записать это слово. Я слышу его впервые.

— Жан-Поль, умоляю, не останавливайтесь. Потом запишете!

— Ну, хорошо. А что не так с моим телефоном?

— Но у вас же ничего нет под рукой — ни Интернета, ни фотокамеры.

— И зачем мне всё это?

— Как зачем?! Например, я могла бы проверить, не появилась ли Натка в Интернете. Вдруг сейчас она висит в социальной сети? Или мы смогли бы скинуть Наткину фотографию Даниэлю.

— Зачем её скидывать?

— Чтобы он точно сказал, моя ли дочь ночевала у него.

— Но он уже и так сказал, что это была Натка.

— Ладно. Хорошо. Но я, например, могла бы изменить дату вылета.

— Сделаем это прямо у Даниэля, на его компьютере.

— Хотя вряд ли получится. Билет наверняка пропадёт.

— Тем более.

— А словарь? Вы же изучаете язык! Вам нужно обязательно иметь в телефоне словарь.

— Вы не поверите, но у меня есть словарь. Знаете, такой… С обложкой и страницами. Лежит вон там, посмотрите сами, — Жан-Поль указал на бардачок.

— Нет, ну… А как же без фотокамеры, без видео? Если, например, вы попадёте в ДТП? Надо будет всё сфотографировать.

— Это забота полиции. И потом, Елена, я за рулём уже двадцать два года и ни разу не попадал в аварии. Если только по мелочи.

— Мы это исправим, — пообещала я. — Нет, постойте! А всякие приложения? Мой айфон контролирует, сколько я истратила калорий, сколько прошла километров, сколько выпила воды.

— А мой телефон, слава богу, за мной не шпионит. Нет у него такой вредной привычки. Он просто терпеливо ждёт, когда мне захочется кому-нибудь позвонить. И всё.

— Вижу, что мы друг друга не убедили. Ладно. Раз уж вы не против, то я сделаю один звонок. Мерси.

Куда можно позвонить с чужого мобильника? Да никуда особенно и не позвонишь, ведь в его памяти нет необходимых мне номеров. А наизусть я помнила только домашний номер Игоря. Этот телефон я использовала последние десять лет, чтобы круглосуточно терроризировать партнёра и поднимать его с постели даже ночью. Татьяна с детьми продолжала жить в той же квартире.

— Лен, ты чего так поздно, пацаны спят! — недовольно прошипела она в трубку.

— Привет. Извини. Так получилось.

— А я тебе сегодня звонила, но ты трубку не брала.

— Таня, пока на мой номер не звони. Я без телефона.

— Потеряла? Украли?

— Нет. Я тут капитально вляпалась. Завтра не смогу вернуться.

— Что за ерунда?

— Никак не смогу. У тебя определился этот номер телефона?

— Да, — ответила Татьяна через секунду.

— Вот сюда и звони.

— Лен, да что случилось? Ты объясни хотя бы!

В двух словах я обрисовала Тане ситуацию — рассказала о загадочном исчезновении Натки. Но про гибель однокурсницы не обмолвилась ни словом.

Известие о пропаже ребёнка ввергло Татьяну в ступор. Она минуту напряжённо сопела в трубку.

— А что тебе подсказывает материнское сердце? — наконец спросила она.

Сначала я сочла этот вопрос странным. Но затем подумала: а ведь Таня права! Если прислушаться к себе, то я не ощущаю той особой тяжести на сердце, которая возникает всякий раз, когда с дитём что-то приключается.

Однажды Натку увезли из школы на «скорой» — сильно заболел живот. Классная не смогла до меня дозвониться, так как я вела переговоры и надолго отключила телефон. Но как же я измаялась в тот день!

Не находила себе места, пока потенциальные партнёры изучали предложенный контракт, неторопливо переворачивали страницы, вдумчиво вчитывались в строки. Но волновалась я вовсе не из-за будущей сделки. Чувствовала: с дитём что-то не так.

«Да подписывайте же!» — мысленно приказывала я медлительным партнёрам. А когда подписали — первым делом схватилась за телефон и начала названивать Натке.

— Вроде молчит, — ответила я на Танин вопрос. — Сердце моё.

— Ты бы почувствовала, если бы с Наташей произошло несчастье.

— Но я не понимаю, почему и куда она сбежала.

— Наверное, есть причина. Может быть, она влюбилась в этого юного француза, и у неё снесло крышу?

— Даже не знаю. Я вся на нервах.

— Успокойся. Постепенно ты во всём разберёшься.

— Но домой я завтра точно не вернусь. Не могу же я уехать, не узнав, где мой ребёнок.

— Конечно. Я бы тоже не смогла.

— Пока меня нет, тебе придётся поруководить.

— О, нет! — сразу отказалась Таня. — Я не умею. И не хочу.

— Надо, Татьяна, надо. Кот на крышу — мыши в пляс.

— Скорее, кошка — в Монпелье.

— Без разницы. Представляю, как сейчас резвятся мыши!

— Да, ты права. Пока ты отсутствуешь, в офисе царит лёгкая и непринуждённая атмосфера. Я для них не авторитет. Ты вернёшься и всех построишь. У тебя хорошо получается.

— Но пока меня нет, командовать будешь ты. А ещё — подписывать документы. Если у меня тут затянется, я пришлю тебе какую-нибудь подтверждающую бумагу.

— Ни за что! — отрезала Татьяна. — Возвращайся сама.

У неё своя печаль. С тех пор как произошло несчастье с Игорем, она балансирует на краю чёрной пропасти. И единственный человек, не позволяющей ей туда упасть, — это я. Загружаю работой, придумываю задания, хоть это и непросто, учитывая полное отсутствие у Тани деловой смекалки.

Но если Татьяну не теребить, она закроется в четырёх стенах и ляжет на диван носом к стене. Я видела её в таком состоянии — в первые два месяца после похорон. Игорь так и не вышел из комы, умер в больнице. Таня попыталась сделать то же самое. Даже необходимость заботиться о детях её не спасала. Она отдала пацанов бабушкам и дедушкам, а сама предалась отчаянию.

Пришлось хорошенько встряхнуть бедную женщину и впрячь в бурлацкую лямку.

— Будешь работать. А ну-ка, шевелись! — приказала я. — Ты теперь вместо Игоря. Ты его наследница. Половина бизнеса принадлежит тебе. Что, я должна за двоих отдуваться? Категорически не согласна!

Скоро будет уже два года. Татьяна работает как может. Иногда от неё больше вреда, чем пользы. Если я — предприниматель до мозга костей, то она привыкла исполнять роль хранительницы очага. В бизнесе она полный ноль. Ни способностей, ни желания, ни огонька. Но не могу же я бросить бедняжку, отдать её на растерзание чёрной депрессии!

Мне тоже трудно без Игоря. Он был ловким дельцом и потрясающим другом. Мы виртуозно управляли фирмой в четыре руки. Во время сложных переговоров достаточно было одного взгляда, чтобы я поняла, о чём подумал Игорь, а он точно так же читал мои мысли. Мы были настроены на одну волну, имели одну цель, одно детище — нашу компанию, и не разлучались двадцать часов в сутки.

Именно Игорь забирал нас с Наткой из роддома, словно молодой папаша — хотя вовсе им не являлся. Просто больше было некому. Именно Игорю я могла доверить ребёнка, когда уезжала в командировки. Он присматривал за Наткой, пока я решала сложные производственные проблемы вдали от дома.