Здесь драконы не пролетали? (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

– Я слушаю.

– Я сам выбрал тебя. Мне первому показали всех троих. Да, отец позаботился и отобрал девочек по моему вкусу.

– Но мы такие разные…

– В первом классе я влюбился в рыжую толстушку. Она была веселой и всегда носила в рюкзаке коробочку с леденцами. Мы грызли их, а солнце путалось в ее рыжих кудрях. Я был счастлив. И долго горевал, когда она уехала жить в деревню. После развода родителей она осталась с матерью.

Федор довольно точно описал Пуха. Та тоже жила в деревне.

– Я, помня о своей рыжухе, мог бы выбрать Анастасию Обухову. Но она уже не была толстушкой. То, во что ее превратил ваш Сим Симыч, не вызывало желания.

– Почему не Елена Корз? Она выросла в богатой семье, считала себя белой костью, и как никто из нас подошла бы в жены сыну олигарха.

– Моя «Елена Корз» была мягкой. Я влюбился в темноволосую девчонку, больше похожую на спичку, подростком. Она таскала меня по приютам для животных. Именно там я понял, что такое душевная щедрость. Никакими деньгами такую не купишь. А у вашей Косточки, – я вскинула глаза, понимая, что Федя на самом деле знает о нас много, – душевного тепла не выпросишь. Жесткая, капризная, злая.

– И осталась только я. Как-то плохо твой отец подбирал невест. У меня тоже был прототип?

– Нет. Я никогда не увлекался блондинками. Ты не сразу вызвала у меня интерес. Скорее из любопытства я наблюдал за тобой сутками…

– В школе стояли камеры? – я аж подскочила. – Но это… это неприлично!

– А прилично посылать Пуха в магазин за вином и сигаретами?

– Мы хотели попробовать, а она единственная из нас выглядела старше. Ну, пока не похудела…

– Ну-ну.

Я закрыла глаза, боясь даже спросить, что еще он видел. Да, мы как-то целовались с Пухом – на это нас тоже толкнула жажда знаний. Ну, не со сторожем же пробовать, что ты чувствуешь, когда твои губы накрывают чужие? А еще мы, напившись в первый и последний раз, танцевали голыми. Даже Кость присоединилась к нам. У нее совсем не было груди. Два торчащих соска темного цвета. Зато наша рыжуха уже тогда отличалась богатыми телесами.

– Так вот почему наши шалости никогда не проходили бесследно? И кто смотрел те камеры? Твой отец? Директриса?

– Нет. В школе не знали о видеонаблюдении. Только я и служба охраны.

Я закрыла лицо руками.

– Ту ночь я стер. Ее никто не видел, – Федор положил ладонь на мое колено. – Но именно она помогла мне определиться с выбором.

– Но нам было всего шестнадцать.

– Я два года только убеждался в своем мнении. Ты создана для меня, а я для тебя.

– Цветы в моей комнате от тебя?

– Да.

– А я думала, Пух попросила садовника. Они дружили. Косточка злилась, – последнюю фразу я произнесла на гелейском. Решила проверить, на самом ли деле мертвый язык – тайный язык общения сильных мира сего.

Федор улыбнулся.

– Одежду я тоже сам выбирал для тебя. И нижнее белье.

Я убедилась, что нам не врали. Федор легко перешел на гелейский.

– Я полюбил тебя и не мог дождаться, когда тебе исполнится восемнадцать. Да, мы оговаривали с отцом, что заберу тебя в двадцать один, но…

– А куда делась Настя? И на самом ли деле Косточку забрали родственники?

– У них все хорошо. Они устроены и счастливы. Тебе не надо переживать.

– Я могу встретиться с ними? Или хотя бы позвонить.

– Когда-нибудь.

А вскоре я заболела. До сих пор не знаю, что за боль терзала мое тело, но Федор выходил меня. Сам купал, менял белье после ночи в потном бреду, поил и кормил. Море заботы. Море человеческого сострадания и тепла. Тогда мое сердце дрогнуло. Тогда он стал для меня единственным, кому я безоговорочно доверяла. Я полюбила.

Мои первые поцелуи и совсем не невинные ласки. Я хотела большего, но Федор оставался неумолим.

– Мы все успеем. Не торопись.

***

Я кивнула на долгий взгляд бабушки Эливентора.

– Простите, я думала только о себе. Да, действительно, вашему внуку нужно отдохнуть.

Больше миффи Дельфия мне не докучала.

Не докучала – одно из выражений, которому нас научили в школе. Я бы выразилась проще – не доставала. Ужинала я, свежая после купален, переодетая по местной моде в летящие ткани, с невероятно красиво заплетенными косами, в полном одиночестве. Хотя днем я перекусывала в «своих» покоях, ужин накрыли в общей зале с огромным столом, где мое кресло терялось среди пары десятков пустых. Ожидала увидеть хотя бы миффи Дельфию, но за нее извинились. Старость не радость – разболелась спина. Нисколько не удивилась, не обнаружив Эливентора. Он, наверное, уже вовсю танцует со своей воздыхательницей.

– Скажите, миффи не сочтет за плохой тон, если я пройдусь по улице? Я хотела бы полюбоваться здешней архитектурой.

Бизи – более расторопная служанка, тут же выбежала за дверь. Гонза и слуга, что подавал блюда, остались стоять за моей спиной каменными истуканами.

– Миффи Дельфия спросила, не требуется ли вам сопровождение? Если да, то я пойду с вами, – Бизи вернулась быстро.

– У вас беспокойный район?

– О, нет! Улицу тщательно охраняют. Но вот кто вам расскажет о наших знаменитых соседях?

– Спасибо, Бизи. О соседях мы поговорим позже. Сейчас я хотела бы остаться наедине со своими мыслями, – мне на самом деле требовалось о многом подумать. И прежде всего о своем отношении к муфу Эливентору. Отправиться в долгий путь в сопровождении двух мужчин, а я была уверена, что верный пес Дайко тоже составит нам компанию – безусловно лучше, чем блуждать по незнакомому королевству совсем одной. Но что движет «эльфом»? На самом ли деле он защитник всех найденышей, или его служба заставляет наблюдать за теми, кто незаконно пересек Бугор? Я больше чем уверена, что власти уже нашли машину, застрявшую в тоннеле.

Скорее всего, он не верит, что я здесь только из-за Федора. Разве разумная девица кинется в одиночку искать в тридевятом царстве жениха? Как я собиралась противостоять двум драконам? Милая улыбка здесь не поможет. А каким еще оружием я владею?

Боже! Я рассуждаю, как истинная блондинка, записавшая свою улыбку в оружие. Да, я сразила Федора, но поможет ли смазливая мордаха в противостоянии с врагом?

Я, задумавшись, не замечала ни архитектурные навороты на богатых домах, ни красоту цветников, особенно сильно благоухающих в ночное время. Я вообще не знала, в какую сторону иду. Пока не услышала знакомые голоса: ее, звонкий, точно лесной ручей, и его мягкий, но заставляющий задержать дыхание. Поистине музыка двоих.

– Мне все нравится в вас. Ваши глаза, ваши чудесные волосы…

Я спряталась в тени куста, что не помешало мне увидеть, как с другой стороны ограды девичья рука отделяет чужую прядь и начинает наматывать ее на изящный пальчик.

Эливентор мягко, но настойчиво потянул прядь назад.

– Я бы с радостью обрезал их.

– Но эльфам не положено. Вы не должны низводить себя до…

– Дарлина, я не эльф…

– Мои родители не будут против…

– Еще бы! – я едва не закричала от страха, поскольку в прекрасный дуэт вмешался кто-то третий. Ему и принадлежала последняя фраза.

Дайко! Я узнала его по луковому запаху.

– Ты что здесь делаешь, змееныш? – зашипела я, пальцем прочищая ухо, куда только что он шептал.

– Подглядываем? – вместо ответа поинтересовался Дайко.

Я еще сильнее зашипела. Оправдываться перед предателем? Да пусть думает, что хочет. Дернув плечом, пошла назад, к дому Эливентора. Пес понуро плелся следом.

Через некоторое время я смилостивилась.

– А почему родители Дарлины не будут против? – должна же я время провести с толком? С паршивой овцы хоть шерсти клок. – Мы же для эльфов уродцы?

Как раз поймаю Дайко на вранье.

– Мы и есть уродцы, а приемный сын короля лакомый кусочек для любого вельможи. Какие бы ни были у него уши.

– Приемный сын короля? Тогда выходит…

– Миффи Дельфия – королева-мать.

– Черт! – я потерла лоб, вспоминая, что и как говорила. Не казнили бы ненароком.