Грифон торжествует. Проклятие Зарстора - Андрэ Нортон

Не могла ли я использовать этот аргумент при разговоре с Керованом? О, если бы я могла доказать ему, что я не чистых кровей, как он полагает… Я беспокойно двигалась вокруг костра, страстно желая прихода утра. Нашла ли я в Элис союзника, который займётся моей тренировкой, если только у меня окажется достаточно для этого способностей?

Говорили, что для того, чтобы стать Мудрой Женщиной, требуется много лет. Но у меня-то их не было. Я ещё раз припомнила ту встречу с Пивором, незнакомцем из Пустыни, который сказал, что грифон является ключом, которым может воспользоваться одна только я — когда придёт время. И если так, то, конечно же, эти слова свидетельствуют, что у меня есть некоторые способности, чтобы овладеть Могуществом.

Мне захотелось разбудить Элис и потребовать, чтобы она тут же взялась за моё обучение. Но я поборола это нетерпение, утихомирив желания на некоторое время. Совсем не к месту торопиться, убеждал разум моё сердце, однако, со вздохом призналась я себе, как же хочется приняться за настоящую работу!

Глава 4 Керован

Возможно, Имгри и считал, что обладает талантом убеждать людей, но принимать окончательное решение нужно было мне. Я выслушал его мысли о предполагаемых действиях, и что следует сделать после налаживания контакта с кем-нибудь, обладающим властью в Пустыне: сначала намёк, а затем уже и само предложение. Последнее, конечно же, являлось с его стороны жестом высокомерия, ибо ну чего такого мы могли предложить им, что можно было бы сравнить с теми силами, которые имели в своём распоряжении Прежние? Я же был абсолютно лишён тех амбиций, которые двигали поступками Имгри. С другой стороны, если по какой-либо счастливой случайности моя миссия завершится успешно, люди Долин должны будут признать, что лишь презираемый полукровка смог отважиться на это.

Имгри предложил мне в помощь людей, но я отказался. И это ему не очень понравилось. Думаю, ему не хотелось, чтобы у его посланца было слишком много свободы.

— Отправиться в одиночку, — произнёс он, — слишком большой риск.

— В одиночку, лорд Имгри? Посмотрите на меня. Спросите у любого в этом зале, считают ли они меня за человека? Вы и сами выбрали меня из-за моего наследия. Так позвольте мне отправиться без эскорта, как будто во мне и в самом деле та кровь, которая, как вы считаете, должна течь по моим венам. Я буду путешествовать не скрываясь, и пусть удача благоволит мне. Что смогу — я выполню. Обещать ничего заранее невозможно.

Он должен был признать, хотя и неохотно, что я говорю правду. Не был он и скупым. И когда мне предложили, я не отказался от кольчуги, меча и шлема, выкованных из найденного в Пустыне металла. Всем известно, что это — самый лучший из известных сплавов, равного которому при изготовлении высококачественного вооружения пока не найдено.

Потом я выбрал трёх коней из предложенных мне. Они были из восточных Долин (их численность теперь была очень невелика), и здесь, на западе, ими редко пользовались. Я не хотел брать выращенных в горах, потому что в Пустыне нужны лошади выносливые и стойкие, а не привыкшие к обильным водам горных ручьёв, лошади, которые могли бы переносить жару и недостаток фуража и питья.

Потому я и выбрал тех, которыми пользовались в Пустыне. Чуть выше ростам горных пони, сухопарые, с длинными шеями, что отличало их от прочих; глаза непривычно огромные, с густыми ресницами, которые давали достаточную защиту от ярких лучей солнца и ветра. Копыта пошире, чем у обычных коней, что хорошо для ходьбы по зыбучим пескам. Они имели репутацию существ норовистых, и их каждую ночь нужно было стреноживать, либо привязывать.

На двух из них я намеревался попеременно скакать, а третью использовать в качестве грузовой. Мне потребовалось четыре дня на тщательные приготовления и выбор провизии. По ночам мне больше ничего не снилось.

Я отказался от карты, которую мне показывал Имгри при нашей встрече. Её составляли, основываясь на словах охотников, но им нельзя было полностью доверять, поскольку они всегда с ревностью относились к своим источникам информации.

Дорога Изгнанных, по которой путешествовали мы с Ривалом, вела на север. И дорога, по которой я добрался к месту, где творили свои чёрные чары моя мать и Роджер, также вела в том направлении — заброшенная и безлюдная. Если ещё и оставалась какая-нибудь жизнь в Пустыне, то, я это чувствовал, где-нибудь я наверняка обнаружу её… хотя Прежних нельзя оценивать по нашим меркам. Но им ведь всё-таки тоже нужны вода, какая-то пища, укрытия получше, чем эти руины.

Поэтому я решил отправиться прямо на запад, вначале следуя по едва заметной тропе, проложенной охотниками, которые доставляли Имгри металл для перековки.

Я выехал ранним утром, ни с кем не попрощавшись. Накануне ночью я в последний раз встретился с Имгри. Он снова говорил о настоятельной необходимости передать предупреждение о вторжении какому-нибудь вождю, кого только мне удастся обнаружить, — в полной уверенности, что где-то в тех неизвестных землях на западе действительно находится то, что ищут захватчики. А потом Имгри даже не пришёл проводить меня — кто я такой для него, всего лишь инструмент для осуществления его целей.

Завершится моя миссия удачно — хорошо; если же нет… Что ж, он сделал всё, что мог.

Конь, на котором я выехал, вначале заартачился было, но, когда лагерь остался уже далеко позади, успокоился, а другие две лошади, которых я держал на привязи, были вполне послушны. Все они время от времени высоко вскидывали головы и втягивали воздух через красноватые ноздри, словно пытаясь определить какой-то запах, имеющий для них особую важность.

Так мы путешествовали четыре дня, и последние три из них — по пустынной местности, кое-где поросшей кустарником, когда конь, на котором я скакал, издал ржанье, напоминавшее более жуткий пронзительный вопль. Остальные две лошади незамедлительно ответили ему, и эти дикие звуки эхом прокатились по остроконечным холмам, тесно обступившим дорогу с обеих сторон, так что давно уже казалось, что двигаемся мы в непроглядных сумерках. Сомкнувшиеся вокруг нас стены становились всё более и более высокими, а затем две скалы соединились верхушками, образуя арку, в которой, несмотря на день, царил полный мрак.

Мой конь перешёл на быструю рысь, и я даже не пытался его сдерживать. Остальные лошади в свою очередь тоже увеличили скорость бега. Мы пронеслись через туннель с неровными стенами и выскочили на другую сторону, в настоящий яркий свет дня, не то что в последние несколько часов.

Вот она, Пустыня! Дорога пропала, одни лишь голые камни, иногда пересекаемые то тут, то там струйками грубого песка. Голая равнина стелилась до самого горизонта. Вдали какие-то тени сливались с небом, и мне показалось, что это, должно быть, горный хребет. Его-то я и наметил для себя в качестве ориентира.