Деньги пахнут кровью (СИ) - Шу Алекс

Глава 5

Вечером я решил прогуляться. Предварительно забежал на кухню. Там уже визуально знакомая толстушка наливала борщ из большой кастрюли. За столом сидел худой мужчина в застиранной и потертой серой рубашке с глазами затраханного кролика. Увидев меня, он нервно дернулся и сделал движение рукой, как будто закрывается от затрещины. Я доброжелательно улыбнулся мужичку. Мою сияющую физиономию он не оценил, побледнел, съежился и чуть не стек бесформенной массой по стулу на обшарпанный линолеум пола. Пухлышка, колыхая тяжелым бюстом, поставила перед ним тарелку с борщом, и торжественно вручила ложку. Мужчинка посмотрел на меня, судорожно сглотнул, затем опустил глаза на поставленную тарелку и усиленно заработал ложкой.

«Блин, да что же с ним такое-то?» — удивился я.

Именно в это время мужичок, на секунду оторвался от трапезы, и искоса стрельнул в меня глазами.

Я улыбнулся ему ещё приветливее, всем своим видом выражая дружелюбие.

Мужик поперхнулся, выплюнул борщ в тарелку, промычал что-то вроде «не надо, Миша, прошу тебя», вскочил, пошатываясь, на заплетающихся ногах, обогнул меня по широкой дуге, и рванул с низкого старта из кухни.

Я проводил спринтера озадаченным взглядом и повернулся к толстушке. А она изображала томную кустодиевскую девушку, опершись ручками на подоконник в ореоле солнечного света, чуть откинувшись назад так, что полы халатика разъехались, обнажая налитые тугой плотью шары грудей, готовые выпрыгнуть наружу, и выставив из-под полы халатика пухлую розовую ножку.

Мадама игриво стрельнула в меня взглядом, лукаво изогнув бровку.

— Ты чего Витьку моего совсем зашугал и из кухни выгнал, безобразник? Мне теперь его успокаивать придется, — нежно проворковала она.

— Я выгнал? — ошарашено переспросил молодку,

— Ты, ты, — подтвердила женщина, прожигая страстным взглядом.

Она медленно облизала язычком губки, и шагнула ко мне. Огромный бюст заманчиво колыхнулся. Почему-то мне сразу захотелось убежать вслед за Витькой. Но усилием воли я героически сдержался. Мадам оказалась совсем рядом, грубо нарушая моё личное пространство. За это в прогрессивном Евросоюзе можно было срубить с неё штраф. Но здесь не ЕС 2000-х годов, а дремучий СССР 80-х, поэтому пришлось промолчать.

— Приходи ко мне завтра утром, слышишь, — томно прошептала медведица, обдавая меня непередаваемым ароматом чеснока и лука, — Я Витю на работу отправлю, и вся твоя буду.

— Обязательно, — нашел силы выдавить я. Быстро дернулся за стаканом воды, но был пойман пухлой лапой и безжалостно притянут к огромным сисям.

— А поцеловать? — нимфа сделала губы трубочкой и прикрыла глаза. Я торопливо чмокнул её в толстую щечку, вырвался из объятий, и убежал, чувствуя спиной изумленный и обиженный взгляд. Воды попить так и не удалось.

Минут через двадцать я выглянул из своей комнаты, зорко осматривая пространство. Убедившись, что могучей сисястой девушки поблизости не наблюдается, быстро прошмыгнул в коридор, надел кеды и выбежал наружу, не забыв аккуратно прикрыть клацнувшую замком дверь.

На улице было хорошо. Вечернее солнце устало клонилось к горизонту, иногда пуская веселые лучики из-под серых туч. На скамеечке возле подъезда сидела стайка оживленно беседующих бабушек. При моем появлении старушки замолкли.

— Здорово, божии одуванчики. Как жизнь пожилая? — улыбаюсь местным сплетницам.

Бабули нахохлились, недовольно поглядывая на меня.

— Сам ты одуванчик, Мишка, — угрюмо буркнула мордастая седая тетка с нездоровым серым лицом, — Иди уже, куда шел.

— Ходють они, одуванчиками обзываются, фулюганы поганые, нехристи окаянные. Сталина на вас нет, шпана подзаборная, — истерично заблажила самая древняя бабушка с безумными глазами.

Слушать, что она ещё скажет, я не стал. Послал воздушный поцелуй задохнувшейся от возмущения старушке, и пошел на спортивную площадку.

Решил протестировать свой организм. Не торопясь, подошел к турнику, примериваясь к перекладине.

— Миха, Елизар, — окликнул знакомый голос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Обернулся. У соседнего подъезда сидел Саня с мрачноватым сутулым типом. Гопник призывно махнул рукой с зажатой в ладони бутылкой «Жигулевского».

Пришлось подходить. Поздоровался с Сашей, пожал вялую ладошку сутулого.

— Ты как, нормально? — поинтересовался старый «новый» друг.

— Вполне, — подтвердил я.

— Хочешь? — предложил пиво товарищ.

— Нет, спасибо. Нельзя пока, — вежливо отказался я.

— А, больница, — понимающе кивнул Александр.

— Ага. Теперь вообще пить не буду. Кстати, мне доктор об этом напитке много рассказывал. Ты когда то о синдроме «пивного сердца» слышал?

— Не, — гопник заинтересованно посмотрел на меня, — расскажи.

— Если кратко, то в результате неумеренного употребления пива полости сердца расширяются, стенки утолщаются, в сердечной мышце возникают некрозы, появляются воспаления в желудке и пищеводе.

А ещё пиво содержит ряд токсинов, например, соли тяжелых металлов, провоцирующих негативные изменения в эндокринной системе. У мужчин, если жрать этот напиток постоянно, вырабатывается вещество, подавляющее тестостерон. Это мужской половой гормон. Одновременно вырабатывается женские половые гормоны. Начинает расширяться таз, и вырастают грудные железы. Так что, если будешь пить пиво литрами несколько лет, придется покупать лифчик.

А у баб, кстати, наоборот. У них голос грубеет, и начинают расти усы. Это происходит потому, что в пиве содержатся растительные вещества — эстрогены, подавляющие естественный гормональный фон. Поэтому если ты, например, будешь жить с телочкой, и постоянно жрать с нею пиво, то через несколько лет станешь сисястым и попастым мужчинкой с женской фигурой, а твоя девушка, обзаведется пышными усами и будет говорить басом. И после этого, представь, идете вы по улице, ты такой манерный, попой виляешь, грудями трясешь, и твоя вторая половинка с кокетливыми усиками и грубым мужским голосом. Внимание окружающих вам гарантировано.

— Тьфу, гадость, — Сашка с отвращением выплевывает пиво и ставит бутылку на асфальт, — вот зачем ты мне это рассказал? Хорошо же сидели.

— Мишка, а ты не гонишь? — сутулый прищурился, сверля подозрительным взглядом.

— Нисколько. Найди грамотного врача, разбирающегося в теме. Он подтвердит мои слова.

— Какой-то ты, Елизар странный стал. Базаришь, как ботаник, — сутулый не сводит с меня глаз.

— Я просто в больнице много книг читал, — скромно признаюсь я.

— Ты и книги? — фыркает сутулый, — Не езди по ушам без тормозов. Ты и водка, в это я поверю.

— Дуба, перестань, — обрывает его Саня, — Нормальный он. Ну пролежал человек почти три недели в больничке, делать там нефиг, стал книжки читать. Что тут такого, понять не могу.

— Правильно, — назидательно поднимаю палец вверх. — Устами Сашка глаголит святая истина. Санек, отойдем на пару минут. Перетереть надо.

— Хорошо, — соглашается гопник, и поднимается со скамейки. — Пошли.

Под взглядом сутулого, ставшим ещё подозрительнее, удаляемся от скамейки на добрый десяток метров.

— Санек, есть один деликатный вопрос.

— Говори.

— Что произошло со мною и Мотылем? Чего он перо в меня всадил? Я ни фига не помню. Пьяный в драбадан был. Доктор говорил, что пришлось даже от общего наркоза отказаться. Но я все равно в отключке валялся.

— Что, совсем ничего не помнишь?

— Нет.

— Да там рассказывать нечего. Житейская ситуация. Бухали вы вместе на хате у Зинки — подруги Верки. Тебе не понравилось, как Мотыль на Верку смотрел. Она ему тоже глазки строила. Ты и предъявил Мотылю. Он тебе ответил. Слово за слово, ты ему по роже дал. А он за нож, которым колбасу резали, схватился. Ну и засандалил тебе перо в грудак. Думали всё, конец, не жилец. Мотыль, сразу протрезвел, чуть не обделался со страху, когда понял, что натворил, и свалил с хаты. Верка — тоже. А Зинка хоть и в шоке была, «Скорую» и ментов вызвала. Потом показания дала. А что ей оставалось делать? Мотыль сейчас в СИЗО парится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})