Интернет-романс (СИ) - Корнова Анна

— Премии в новом квартале нам не видать, как своих ушей.

Стало тихо, и даже Алёна в несвойственной ей манере легкой печали издала подобие вздоха. Я попыталась слиться в переживаниях с трудовым коллективом, но ничего не могла поделать со своим хорошим настроением — мне только что пришла очередная ватсапка от Князева: «Солнышко, я скучаю!».

— Маша, ты где праздники провела? — Алевтина видела, что в интерьер помещения не вписывается моё довольное лицо, и решила привести его к общему знаменателю.

— Дома. Квартиру в порядок приводила, — мне безразлично, что сейчас будет сказано: у меня пришла ещё одна новая ватсапка.

— Не квартиру, а в квартиру приводила! Амур-тужур виден невооруженным взглядом, — это Алёна вступила в беседу.

— Я отчитаться должна? — мне это надоело, потому что отвлекало от размышлений над ответом Князеву.

— Нет, отчитываться не должна, ты должна работать. Целый день своими делами занимаешься. А пока мы за твои романтические грёзы отдуваемся, зарплата твоя нам не идёт, — Алевтина поджала губы.

Вот умеет она! Но настроение было настолько хорошим, что испортить его не могло ничто. В том же состоянии безмятежного счастья я провела остаток рабочего дня, вернулась домой и включила компьютер.

Мария

Миша, на твой суровый мужской взгляд, на чём же держатся отношения. Визуальный ряд, сексуальные привязки, уровень духовности, интеллектуальная слышимость… Может, я и не права, но, наверное, главное — это не бояться тратиться эмоционально, не экономить на понимании и поддержке. Тогда и возникает взаимосвязь.

Михаил

Все строится на жертвенности и великодушии. Все хотят получать адекватный ответ. Вот ситуация: я готов отдать все, но у меня ничего нет. Вторая ситуация: я готов отдать все, но от меня ничего не требуют. Третья ситуация: я готов отдать все, но этого недостаточно. Четвертая ситуация: я готов отдать все, но это никому не нужно. И пятая ситуация: я готов только потреблять.

Мария

Но ведь случается совпадение уровня эмоциональных затрат — это и есть прочные отношения.

Михаил

Всегда нужно что-то третье, что определяет наше отношение к друг другу. Поиск этого третьего самое трудное. И ещё, мужчина всегда остается инструментом в руках женщины. Вспомни наполеоновскую фразу: «Мы управляем миром, женщины управляют нами».

ГЛАВА 9

Январь пролетел в праздничном вихре. Праздником был каждый день: я просыпалась с улыбкой, оттого что в моей жизни присутствовал Миша Князев, нереально красивый, бесконечно любимый, самый лучший из всех мужчин на свете! Что-то происходило на работе, дома, но всё это проходило мимо меня. Мои дни складывался из обмена сообщениями в Ватсапе, ожидания звонков и встреч. То, что не имело отношения к Мише Князеву, не касалось и меня.

Пасмурным февральским утром мы ехали в наш загородный дом; конечно, конечно, он был домом Князева, а никаким не нашим, но в мыслях я его называла именно так. У меня там было своё кресло, свой плед, своя чашка тонкого полупрозрачного фарфора с весёлой надписью «Марусенька». Князев всё время молчал, а когда я заговорила, попросил не отвлекать его от дороги. Что-то у него не ладилось: был напряжен, безотрывно смотрел на пустое шоссе, хмурился. Молча доехали, молча вошли в дом, в молчании я пошла на кухню разбирать привезенные продукты. Я все расставила на полках холодильника, достала сковородку, чтобы жарить эскалопы — Миша не появлялся. Обычно он крутился вокруг меня, смешил, целовал, щекотал, а тут вдруг пропал. Я зашла в комнату, Князев неподвижно сидел в кресле, уставившись на напольную вазу.

— Мишунь, салат маслом или майонезом заправлять?

— Чем хочешь, — голос раздраженный, злой.

— У тебя что-то случилось? — подошла, попробовала обнять.

— Ты можешь оставить меня в покое! — не сказал, заорал Князев.

Он резко поднялся и ушел в спальню, хлопнув дверью. Такого никогда между нами не бывало, да и ни с кем у меня не бывало, чтобы ни с того, ни с сего накричали, демонстративно ушли. Может, я чего не так сделала? Если всегда сдержанный Миша Князев вспылил, значит, довели, а тут ещё я бестактно пристаю. Впрочем, в чем моя бестактность, неужели в том, что спросила причину плохого настроения? Неприятно, конечно, но, видимо, я чего-то за собой не замечаю — навязчивость, болтливость, надо себя контролировать. Вспомнилась песенка, которую в детстве много раз слышала у походного костра: «Всю себя измучаю, стану я самой лучшею, по такому случаю ты подожди…». Папа был заядлым туристом — песни под гитару и походные байки составляли его духовную пищу. Этим он донимал маму, читавшую журнал «Иностранная литература» и посещавшую все выставки в Пушкинском музее. А чем я доняла Князева?

Я приготовила ужин, разложила красиво на тарелках жареное мясо, как Миша любит, посыпала зеленью и аккуратно приоткрыла дверь в спальню:

— Мишенька, ужин готов.

Тишина, свет выключен. Может, спит… Пошла на кухню, посидела, подождала. Включила телевизор, но события на экране не могли отвлечь от нелепой ситуации, в которую я неожиданно попала. Была бы в Москве — собралась и поехала домой, но как добраться из поселка до электрички или автобуса, едущего в Москву, я не представляла. Налила чаю в свою красивую чашку и залюбовалась — какая же всё-таки классная у меня чашка: если повернуть донышко к свету, то проступает силуэт женской головы в высокой прическе, это означает очень хороший японский фарфор, а на красиво изогнутом боку среди изящных цветов написано по-русски «Марусенька». На заказ что ли для меня в Японии чашку сделали… Я подошла к спальне, приоткрыла дверь. Темно и тихо. Осторожно вошла, не включая света, разделась и легла, прислушиваясь к мерному Мишиному дыханию.

Мне снилось, что меня целуют, целуют лицо, шею, а потом почувствовала, что это не сон, а целуют наяву. Открыла глаза и увидела улыбающегося Князева.

— Ну, наконец-то! Я уже боялся, что это летаргический сон.

Мы сидим на кухне, пьем кофе и обсуждаем предстоящую лыжную прогулку.

— Мишунь, а чего это вчера было?

— Пятница.

— Ты понимаешь, о чем я? С тобой чего вчера было?

— Голова болела, лег спать пораньше. Марусь, не нагнетай!

Я и не нагнетала, мне было просто снова хорошо, но хотелось понять, что вчера произошло, почему на меня кричали. Хотя Дашка правильно говорит: «Не надо искать смысла там, где его нет». Всё-таки она у меня умница: жизненного опыта никакого, но здравомыслия намного больше, чем у меня; в кого она пошла? Наверное, это от Панкратова…

С этого хмурого февральского вечера у меня с Князевым начались странные конфликты. Нет, не конфликты — размолвки. Хотя какие это размолвки, когда на тебя орут, швыряют телефонные трубки, хлопают перед носом дверью — конечно, конфликты. Но конфликтуют из-за чего-то, а здесь просто вспышки раздражения, переходящие в ярость. Может, Князев псих-неврастеник, но тогда ему надо принимать какие-нибудь таблетки, но как про это сказать? Я постоянно пребывала в напряжении: периоды абсолютного счастья сменялись часами, а то и днями полного отчаяния. Ещё немного — и самой клиника неврозов понадобится.

Ни на работе, ни дома меня не прекращал мучить вопрос: а что, если Князев меня больше не любит? Я цеплялась за каждую возможность доказать себе, что сказки превращаются в реальность: мне повезло как никому и никогда — меня полюбил принц на белом коне.

Мы с Ириной словно поменялись ролями. Теперь не мне, а Ирине приходилось сочувственно слушать про незаслуженные обиды и непонятные размолвки. С ней я делилась своими сомнениями в надежде услышать, что очевидные вещи совсем не очевидны.

— Мне кажется, что я его чем-то раздражаю. Но пусть бы прямо сказал, что я не так делаю.

— Маша, не надо стараться ничего объяснять. Объясняя его поведение, ты это поведение оправдываешь, а следовательно, допускаешь, что можно так вести с тобой и в дальнейшем.