Дневник пикапера (СИ) - Савская Елена

И картины какие-то неинтересные, черно-белые и цветных мало. И нарисованы некрасиво, Лерка — соседка по парте — в своей тетради лучше рисует. А тут дом — то ли дом, то ли пятно. И непонятные полоски — «игра свето-тени». И снегирь на заборе смотрит на меня единственным глазом, потому что боком сидит, и глаз этот будто говорит: «Чего ты сюда пришел? Не для тебя я нарисован. Иди, а то улечу, а тебя ругать будут».

В этот раз мне будто глаза открыли. Были красивейшие пейзажи! Захотелось самому поехать в эту Тоскану и убедиться, что небо там и вправду такое синее, а долины и вправду такие волнистые. А эти туманы, ровные границы полей и дороги! А белые домики, спрятанные в кипарисовых рощах! И горы вдали!

Были еще портреты женщин-итальянок в национальной одежде и без нее. Потомки римлянок, заглядывающие в душу и выворачивающие ее наизнанку, молодые и среднего возраста, на которых хочется смотреть, не отрываясь. Разглядывать складки рукавов и завитки волос, горбинку носа, и бояться снова встретиться с глазами, полными древнего знания. Вакханки! Жрицы Бахуса…

А осознание того, что всё это — дело рук человеческих! Что человек взял кисть, и обмакивал ее в краску бессчетное количество раз, много работал и думал, и чувствовал. И через время на холсте проявилась живая женщина — вот-вот поведет плечом, поправит локон и повернет к тебе свой профиль, бррр… Мурашки по коже. Я испытал массу новых ощущений и понял, наконец, почему некоторые картины стоят так же дорого, как драгоценные камни.

После выставки мы разошлись по домам. У Совушки вечером дома был ужин с родственниками, да я и сам хотел поскорее вернуться к себе.

Когда я зашел в квартиру, Колька был на кухне. Он что-то мыкнул оттуда, но я, как будто оглушенный, прямиком потопал в спальню. А там…

Аська лежала на Колькиной кровати, прикрытая одеялом, но под ним, судя по голым плечам, в стиле ню.

Рыжая бестия — к ней так и липнет этот шаблон — лениво потянулась… Это вместо того, чтобы укутаться в одеяло по самый подбородок. Томно поздоровалась и завела светскую беседу. Как будто она сейчас не в чужой спальне возлежит, а на софе в собственном салоне, а вокруг Франция и 19 век.

Неловкость момента быстро испарилась, я стянул свитер и сказал, что буду ждать ее в кухне, чтобы продолжить разговор за чашечкой чая. Джентльмен, блин. Мог бы еще фишку с потерянными очками ввернуть, но Аська, как коллега, знает, что я очки не ношу.

В кухню она вошла лохматая, но одетая в трикотажное платье. Взобралась на стул с голыми ногами и попросила Кольку добавить в чай сливок. Сливок у нас не водилось, но нашлась пачка молока, у которого еще не вышел срок годности. А разговор у меня действительно к ней был.

Все знают, что девчонки достаточно легко заводят дружбу и так же легко делятся самым сокровенным друг с другом. В общем, я попросил Аську сблизиться с Ниной и узнать кое-что для меня».

«День третий. Сегодня я должен был быть грустным и задумчивым.

С утра пришел в офис с томным лицом. Но потом погрузился в работу и несколько раз ловил себя на том, что непроизвольно выхожу из роли. Сплин давался с трудом, потому что обычно я общительный и позитивный. Сам не — нытик и не люблю нытиков. Но сегодня весь день я, кровь износу должен быть Байроном. Ни тебе шуток, ни приколов. Подошел Жека, хлопнул по спине и рассказал свежий анекдот. Я еле удержался, чтобы не заржать на весь опенспейс, и посмотрел на него так, будто он мне не анекдот рассказал, а на ногу больно наступил. Жека смущенно крякнул, моей реакции он не понял и спросил: «Ты чего это? Такой». Я ничего не ответил, пожал плечами и махнул рукой. Коллега удалился в кабинет шефа, куда и шел, а я повернулся к экрану компьютера.

Чтобы поддержать образ, в обеденный перерыв остался за столом. Распечатал подборку грустных стихов и сидел, читал. Поэтов серебряного века не открывал со школы, заново оценил красоту игры словами и эмоциями.

Вчера была выставка, сегодня — поэзия. Ни дать, ни взять — неделя повышения культурного уровня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К трем часам парни из отдела, растрепали на всю фирму, что я весь день, как в воду опущенный. В аську пришло сообщение от Совушки (наконец-то): «Что-то случилось? Тебя в столовой не было». Соблюдая инструкции, я не отвечал 20 минут, а потом написал: «Ничего». Вот так, сухо, не поясняя и без смайликов. Полдела было сделано, однако следовало довести игру до конца.

Еле додержал каменное лицо до самого вечера, а потом написал Совушке: «Жди, провожу». И проводил через парк, естественно. Пока шли, много молчал и вздыхал. За день окончательно вошел в роль. Нина сначала пыталась выяснить, что со мной не так, но потом, «как мудрая женщина», решила дать мне побыть с самим собой наедине.

Кажется, пока всё по плану».

«День четвертый, как ни странно, тоже прошел по плану. Хотя я не ожидал. Точнее, я просто боялся этого шага. Вся ситуации была, как холодное море, а в него следует заходить быстро, не раздумывая, ложиться в воду и сразу начинать грести, разгоняя движениями кровь по телу и мгновенно согреваясь.

С утра я очень кстати отсутствовал в офисе, развозил документы в налоговую и пенсионный фонд, потом ближе к вечеру пришел запрос на срочный отчет, работал так, что дым из ушей валил, но сумел всё отправить до конца рабочего дня.

А потом написал Совушке в аську «Я тебя провожу». До парка был немногословен, но как только мы вышли на боковую аллею, развернул ее к себе и впился губами в ее замерзший рот. Я целовал ее и прижимал к себе, пытаясь согреть, а потом почему-то хриплым голосом сказал: «Поехали в гостиницу». И она ответила: «Хорошо». Я был в шоке оттого, что всё так просто.

Мы молча вернулись к дороге, я поймал мотор и повез ее в ближайшую гостиницу, которую посоветовал Иван. Там я оплатил ночь, нам выдали ключи и рассказали, как найти номер.

В номере были розовые обои, старая кровать с тумбочкой и запах курения, который вероятно уже никогда не выветрится из этих стен. Я набросился на Нину, не давая ей опомниться и помогая избавиться от одежды. В какой-то момент она увернулась от моих губ и сказала, что ей нужно в ванную. Я понял, что мне вообще-то тоже нужно в зону WC.

Настрой на спонтанный секс как-то сразу прошел, и я предложил Совушке заказать ужин в номер. А пока мы ждали заказ, оба успели принять душ. И до самого конца было ощущение, что это всё сейчас не со мной. Это не я смываю пену теплыми струями, не я открываю дверь официантке. И это не я ем, поддерживая разговор об искусстве, который получается каким-то бестолковым. Надо было делать решительный шаг, и как только в стакане Совушки осталась половина чая, я снова полез к ней с объятиями и поцелуями.

Она оказалась не девственницей, и это было мне на руку, иначе потом трагедь приняла бы вселенские масштабы. Мы занимались сексом, но всё происходящее было как будто вполовину ощущений, будто моя кожа частично онемела, и я не мог в полной мере ощутить тепло ее тела, услышать ее дыхание у своего уха. Все ощущения были будто через целлофановую пленку.

Происходил какой-то сюр, неправильный, но почему-то нужный. И я делал свое дело, как нудную работу. Мышление отключилось, природа сама администрировала все необходимые процессы, происходящие в теле. А мысли если и были, то далеко-далеко от нашего города, возможно вообще в Тоскане…»

Глава 11

«Ситуация на работе наладилась. Теперь Совушка официально считается моей девушкой. А значит, конец придиркам, да здравствует мир и покой. Ну и еще помощь, хотя здесь произошли некоторые изменения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Благодаря новшествам Нины и тому, что она нас натаскивала в последние месяцы, как щенков, отдел стал меньше тупить. Теперь уже я иногда помогаю ей с работой, чтобы мы могли уходить из офиса одновременно.

Коллеги быстро узнали о нашем изменившемся статусе. А я собственно впервые «в отношениях». Тот случай, в деревне не считается. И соседка по дому — тоже.