Жизнь и судьба прапорщика русской армии - Александр Витальевич Лоза

а сам призыв осуществляло Военное министерство. Полиция всеми силами боролась с проникновением в армию нелегальной литературы и неблагонадежных: «В целях пресечения новобранцами, в особенности из числа фабричных и заводских рабочих… возможности приносить с собою в войсковые части преступные прокламации и вообще нелегальную литературу… разрешается производить чинами полиции осмотр отдельных вещей тех из призывных, относительно коих возникает подозрение».

Из новобранцев на сборном пункте формировались маршевые команды и отправлялись к месту дислокации воинских частей. Новобранца Николая Лозу направили в военно-автомобильную школу совсем не случайно. Его уровень образования – Хорольское городское четырехклассное училище, резко выделял его из числа других новобранцев, поэтому воинский начальник на призывном пункте определил Николая Лозу по новой, технически сложной воинской специальности – военный шофер.

В августе 1915 года в составе маршевой команды, в теплушке воинского эшелона, новобранец Николай Лоза отбыл в город Петроград, к месту своей будущей службы.

Младший брат Карп вспоминал: «Мать сильно горевала с уходом Николая. Она сразу будто постарела и стала еще более молчаливой». И дальше: «Я особенно, кажется, не переживал уход Николая в армию, а наоборот, завидовал ему, что он пошел на защиту «Веры, Царя и Отечества». Я убеждал Николая проявлять геройство, не посрамить земли русской, если нужно, и умереть за Родину».

С призывом старшего брата Николая в армию пятнадцатилетний учащийся Хорольского реального училища Карпуша Лоза еще более жадно стал прислушиваться к тому, что творилось кругом: на фронте, в Петрограде, в других городах и краях России, пытаясь все это осмыслить.

Карпуша, как и множество других мальчишек, мечтал о действующей армии: «Моя голова, мой умишко пылал от желания быть в действующей армии. Все в моей душонке бушевало. Что бы я ни делал, где бы я ни находился, везде не оставляла меня мысль: «Учиться, работать, действовать во имя победы!» Наши отцы, братья на фронте кровь проливают, терпят нужду, холод, голод, отдают жизнь, так почему же мне, живя в тепле, не отдать какой-то частицы своего труда общему делу».

Это были патриотические мысли и чувства, но в то же время отовсюду шло что-то неспокойное, вселяющее в его сознание неудовлетворенность и тревогу. Что-то новое и непонятное надвигалось отовсюду. Начиналось какое-то брожение, какие-то разговоры о «самостийности» и «незалежности».

Конечно, рядовые граждане этого не знали и об этом не задумывались, но отказ государя Николая II в декабре 1914 года от немецкого предложения заключить сепаратный мир и «положить конец недоразумению между двумя государствами» поставил перед Германией вопрос о выживании в этой войне, поэтому немцы видели для себя выход не в военной победе над русской армией – они понимали, что это невозможно, а в подготовке в России социального взрыва, уничтожения Российского государства с использованием революционных элементов и этносепаратизма. Германия планировала создание ряда буферных государств, в первую очередь немцами делалась ставка на «украинский сепаратизм и национализм».

Еще с весны 1915 года во главе подрывной работы на Украине стал германский консул во Львове Хайнце, которому активно помогал Львовский униатский архиепископ, подчиняющийся Папе Римскому. В направляемой немцами на Украину подрывной литературе и листовках на украинском языке обещалось изгнать «москалей» с Украины.

Немцы начали отделять военнопленных украинцев от русских и подвергать украинцев методической обработке, делая из них борцов за украинское отделение от России. Был создан штаб для контактов с украинцами и отпечатана целая библиотека литературы на украинском языке о значении Украины, как «самостийного» и «незалежного» государства и ее экономических возможностях. Вся идея государственности Украины и ее финансовая подпитка шла от немцев. «Свобода, – твердила украинцам германская пропаганда, – придет к вам из Европы».

Собственно, то же самое происходит и сегодня, сто лет спустя. Те же речи: «Свобода Украине придет из Европы». Финансовая помощь «самостийной Украине» поступает и из Европы, и из-за океана. Только США на «майданную революцию» 2014 года в Киеве, по данным открытой печати, потратили более 5 миллиардов долларов. Именно эти деньги подпитывали молодчиков из неонацистских – «бандеровских» организаций, орущих в Киеве на факельных шествиях: «Москаляку на гиляку!» – «Москаля на вилы!»

Разжигаемый немцами в Первую мировую войну «украинский национализм и сепаратизм» на самом деле не имел ни исторических истоков, ни национальных корней. Лидер немецкой социал-демократии, известная публицист Роза Люксембург в те годы писала:

«Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем простой причудой, кривлянием нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких-либо корней в экономике, политике или духовной сфере, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко».

Историческая справка

Историки подтверждают, что в 1654 году гетман Богдан Хмельницкий провозгласил воссоединение с Россией не украинского государства, которого тогда просто не было, а своих личных приднепровских территорий, которыми сам владел (приблизительно следующие дореволюционные губернии: Киевская, Подольская, Волынская, Полтавская, Черниговская).

Земли эти тогда населялись людьми различных вероисповеданий, различных культур, говорящих на смеси различных языков – «суржике», объединенных лишь проживанием на общей территории.

Карпуша Лоза не понимал, почему в их Реальном училище начала распространяться ранее запрещенная украинская литература, какие-то брошюры на украинском языке, почему разрешали собирать пожертвования на памятник украинскому поэту Тарасу Шевченко?

Непонятно откуда появилась в Хорольском училище футуристическая литература каких-то Хлебникова, Маяковского, Каменского, якобы выражавшая новые образы, новые рифмы, новый стиль в поэзии, литературе и искусстве, критикующая и отвергающая систему старых отношений и этики. Карпуше Лозе, как и многим другим ученикам, эти странные, ничего не выражающие рифмы: «гну», «мну», «тну», художественные картины, изображающие «вертящееся колесо», «человека в движении», предложения носить одежду из лоскутов разных цветов, засоряли головы и вносили все большую и большую неразбериху в их незрелые умы.

Появившийся искусственный международный язык «эсперанто» вызывал у многих, в том числе и у Карпа Лозы, раздражение, и от всего этого приходило глухое осознание надвигающегося в жизни какого-то нового, непонятного и неприятного веяния.

«Каким-то образом, – вспоминал позже это время Карп Игнатьевич Лоза, – попадали в училище брошюры на политические темы, осуждавшие царизм, продажность и измену министров, о мародерстве, дороговизне, ухудшении жизни».

Учащийся Карпуша Лоза не в силах был разобраться, что происходило в стране и почему, а старший брат Николай был в армии, и посоветоваться с ним, как это делал всегда раньше, Карпуша не мог. Но он остро чувствовал несправедливость в жизни окружавших его людей.

«Однажды, – вспоминал Карп, – едучи с отцом из города домой на свой хутор, по дороге в