Корсары. Легенда о Черном Капитане - Владимир Лещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя конечно горько будет честному человеку страдать без вины и умереть под кнутом как последнему черному рабу. Если подумать – рабу легче. На него, бедолагу, ошейник надел такой же дикарь как он – варварский злобный царек. А его, Питера Блейка осудили почтенные люди в париках и мантиях – причем зная что он не виновен…
Блейк не был слабаком… Но в каждом даже самом крепком и храбром мужчине живет маленький мальчик, и теперь этот малыш готов был разрыдаться. Но малыши могут пожаловаться маме или отцу – а тут в этом сером склепе пустить слезу можно было лишь на глазах скотов-надсмотрщиков, да еще крыс – вон одна из них, по хозяйски усевшись на полу, вытянула в его сторону дрожащий нос…
По коридору время от времени топотали шаги охранников, иногда кто-то из них заглядывал в камеру – не сбежал ли арестант?
Потом до погрузившегося в мутный полусон Питера донесся негромкий разговор.
– Ну ты ж давно тут стоишь, отдохни…»
– Да уже почти сутки, Фокс. Но ты ж пойми, я не могу – служба!
– Разве я против службы? Посидишь в кордегардии, посмотришь – должен же кто-то смотреть – не идет ли кто? А я покараулю пока тут, потом тебя разбужу. – Я тебя выручу, ты меня выручишь в свое время.
– Уф, спасибо, приятель! Плетку если хочешь возьми…
– Да не надо – ненадолго же…
Потеряв интерес к разговору, Блейк опять задремал, и обратно его вернул в реальный мир скрежет петель – какую-то камеру по соседству отперли. Послышалась быстрая перебранка шепотом, а потом лязгнув, повернулся ключ в замке и капитанского узилища. Привстав, Питер с удивлением обнаружил что загораживая собой проход стоит и смотрит на него никто иной как его сосед Джон. За его спиной маячил еще кто-то – и Блейк с удивлением узнал в нем одного из тюремщиков, виденного мельком…
– Тише! – предупреждая его изумленный возглас прошипел Джон. Вставай и пошли – или оставайся – но только быстро!
Понимая что каким-то непонятным чудом он спасен, и одновременно – что время для вопросов сейчас неподходящее, Питер вскочил, и покинул камеру, последовав за надсмотрщиком и Джоном.
В конце коридора оказалась старая дверь за которой обнаружилась темная лестница спускавшаяся вниз.
Надсмотрщик отпер ее одним из висевших на поясе ключей, и они спустились при свете свечи в его фонаре.
Они вышли на заднем дворе тюрьмы между старых телег и ящиков…
Старясь ступать бесшумно все трое двинулись к ограде, где у ворот в сторожке мерцал огонек масляного светильника.
На цыпочках надсмотрщик подкрался к окошку, забранному мутноватым стеклом в деревянных переплетах.
– Все в порядке, – сообщил он поворачиваясь к узникам. Старый Борн храпит как сурок зимой.
Джин с белладонной – самое хорошее снотворное – уж поверьте мне парни! Трижды на моей памяти таким пойлом глушили охрану – ну а сейчас я постарался.
«QUIS CUSTODIET CUSTODES?»[9] вспомнил Питер застрявшее в голове со времен школьной латыни.
Отодвинув засов, они выскользнули через боковую калитку, не забыв плотно прикрыть за собой створку – чтобы распахнутый вход в тюрьму не вызвал подозрение у случайных прохожих – и углубились в лабиринт окраинных лачуг Порт-Ройяла.
Недолго проблуждав, они вышли на окраину города…
Навстречу им из зарослей, старясь не шуметь, выбрался человек – и не успев толком испугаться Питер с изумлением узнал в нем своего боцмана.
– Билл?? – только и выдохнул он. Ты?
– Да, капитан, – кивнул Тернер. Куда же мне еще деваться?
– Тут, джентльмены, наши пути расходятся, – сообщил надсмотрщик. Вам туда – он махнул рукой в сторону затянутых ночной дымкой гор, а мне в порт – скорлупка моего свояка выходит в море с часу на час…
И повернувшись, скрылся за заброшенной полуразвалившейся хижиной.
Питер подумал что так и не узнал его имени…
– Прежде чем ты решишь – какой толщины свечу поставить во здравие старого Эдди Мерфи, который нас сюда привел, имей ввиду что ему за мою свободу было заплачено двести фунтов, – это была первая фраза сказанная Окороком за время их бегства. – Тюремная крыса просто сообразила что таких денег ей и в пятнадцать лет не заработать со всеми взятками и поборами – и решила что служить королю дальше смысла нет. Кстати – за твою свободу между прочим я доплатил пятьдесят фунтов – так что можно сказать я тебя купил, не хуже чем если бы тебя вывели на рынок и продали плантаторам!
– Но зачем? – Питер по прежнему ничего не понимал.
– Зачем я удрал из тюрьмы? – пошутил спутник. А будто сам не понимаешь?
– Нет – зачем я вам нужен?
– Уж не за твои красивые глазки, парень, – вновь ухмыльнулся в бороду Джон. Просто – у меня тут неподалеку в бухточке стоит как и у чертова сына Мерфи маленькое суденышко. И на нем был бы нелишним штурман – чтобы доплыть в одно веселое местечко…
– И куда же? – брякнул все еще пребывающий в растерянности Питер. Сумма заплаченная Джоном поражала воображение – четверть тысячи фунтов! Такие деньги не всякий адмирал получает![10] Не у всех помещиков такой доход! Его отец за всю жизнь не накопил столько!
– Неужто не понимаешь? На Тортугу!
– Так вы все таки пират? – зачем-то спросил Блейк.
– Дружище, – тихо рассмеялся Окорок. Пират тут один уже есть – это ты. Насчет чего и приговор королевского суда со всеми печатями и подписями имеется! Меня-то только на той неделе должны были судить!
Блейк не нашел что ответить.
К нему подошел боцман, протянул узелок.
– Возьмите, капитан – это ваши вещи – какие я смог взять. Жаль, шпагу вашу себе забрал тот майор…
– Ты то зачем здесь? – поднял на него глаза все еще не верящий до конца в происходящее Блейк.
– Ну как же – я ж тоже на подозрении! Да и честно говоря – противно стало… Если уж с таким как вы достойным человеком так поступили – то мне самая дорога в пираты…
Питер вздохнул, пожалев товарища – его подчиненный выходит сам сунул голову в петлю…
– Давайте парни, пошли, – подтолкнул Питера в поясницу кулаком Джон. Торопитесь – скоро уже рассветет…
– Да – мистер Питер, – спохватился Тернер, – вот, возьмите – эту вещицу я тоже спрятал.
В руке его в лунном свете что-то блеснуло желтым и багряным.
Питер протянул руку – и в ладони его оказалось украшение д’ Аяллы…
* * *К восходу солнца они оставили город далеко позади и поднялись довольно высоко в горы, откуда открывалась великолепная панорама раскинувшейся внизу равнины. Не желая рисковать при свете дня, Джон свернул в лес, и дальнейший путь они продолжали под сенью корявых и изломанных горных сосен, обильно украшавших склоны гряды.
