Возможная Жизнь - Ида Кайзер

-Когда ты перестанешь видеть в моих действиях других?

-А когда ты перестанешь поступать со мной так же, как и с другими? – парирую я.

-Так вот, какое оно, твое видение моего отношения к тебе – вздернув брови вверх, а затем, нахмурившись, она теряет всякое желание и дальше быть терпеливой со мной. Теперь в ее глазах цвета черной шпинели  с отражающимися в них белыми бликами света,  плещется вызов. – А что ты хотел, Лео? Я та, кто я есть. Аморальная, жестокая, эгоистичная, не поддающаяся контролю стерва. Что ты ждал от такой женщины?

-Ждал?! Я ничего не жду от тебя Габриэлла! Да, я готов ради тебя на все, но это не значит, что ты можешь играться мной, когда тебе вздумается. Я стою большего, чем все те… – замолкаю, так и недоговаривая.

-Когда я игралась тобой? – повышая голос, она смотрит на меня со смесью ужаса и возмущения. – Я никогда, слышишь, никогда не воспринимала тебя как развлечение или же средство достижения цели. Ты всегда был большим.

-Тогда зачем ты делаешь это? Соблазняешь, зная, что я не могу быть с тобой.

-А ты хоть раз думал, что я могу делать это, потому что хочу именно тебя? Тебя, Леодегана Оуэна. Человека, который видел все мои шрамы. Зримые и незримые. Кто оставался со мной даже в самой неприглядной тьме и продолжал бороться, когда у меня самой не оставалось сил. Ты так важен для меня, и не видишь этого? – взяв мое лицо в свои руки, она соприкасается со мной лбом.

-Ты глупец, Оуэн!

-Глупец – соглашаюсь я. Ведь если бы не был им, то давно оставил все это.

-И ты все равно не прикоснешься ко мне?

-Никогда, Габи – выдыхая, она отступает от меня.

-Хорошо, но вот, что я скажу тебе. Даже знай ты всю правду того вечера, это не изменило бы этого твоего решения. Проблема не в моем молчании, а в том, что ты еще ждешь меня. И боюсь, продолжишь ждать, если мы оставим все так, как есть сейчас.

-Что ты хочешь этим сказать? – и вот опять где-то глубоко во мне начала разрастаться тревога, становясь все более тяжелым бременем.

-Пора что-то менять. Я должна показать тебе, что не могу дать того, о чем каждый раз молят твои глаза – спрыгивая вниз на пол, я подбегаю к ней, хватаю за руки и кладу их себе на грудь. Там, где очень быстро бьется мое сердце.

-Если дело не в том, что сделали с тобой тем вечером, тогда почему? Почему ты не можешь…

-Любить? – завершает она мой вопрос за меня.

-Да – меня всего разрывает на части в этот момент, но Габи… Она закрывается. Эмоции пропадают с ее лица, и тот холодный невозмутимый взгляд, которым она смотрит на меня, заталкивает уже существующий нож, все дальше, в мое кровоточащее сердце.

-Потому что ее нет. Мою любовь забрали или же она сама ушла. Я не знаю. Ее просто нет – мои руки падают вдоль тела, и та пустота, которую я сейчас ощущаю, заставляет не терять остатки гордости окончательно, когда Габи уходит.

-Я пока пойду, переоденусь, а ты загрузи, пожалуйста, в проигрыватель реквием и мессу Райнбергера.

-Мессу фа минор или ми бемоль мажор? – ровным безэмоциональным голосом интересуюсь я.

-Вторую, но откуда ты?

-Откуда я знаю? – покачав головой, я выхожу из-за стойки, равняюсь с Габи, и, взявшись за руки, мы вместе поднимаемся наверх. – Мы живем вместе уже четыре года, до этого примерно столько же, были неразлучны. Тут волей-неволей начнешь разбираться в музыке – пожимаю плечами.

-Да, но только в классической музыке прошедших веков. Нынешнюю, я совершенно не знаю – мы оба делаем вид, словно предыдущего разговора не существовало. Может быть, я и мог поспорить с этим, но дело в том, что я устал. Мне просто надело бежать за иллюзией, как я делал это последние восемь лет. Пора остановится.

-Я мог бы показать тебе. 

-Разумеется, ты можешь, – говорит она, обнимая меня за талию. – Но не стоит. Думаю, мой вкус уже не изменить.

-Ее вкус – поправляю я.

-Лео, давай не сейчас.

-Не беспокойся, я просто сказал, что думаю – отстранившись от нее, я останавливаюсь на одной из ступеней. – Знаешь, ты можешь и дальше продолжать делать вид, что все, что сделали с тобой в прошлом, это нормально. Я не собираюсь больше спорить или же бороться с этим. Как понимаю сейчас, это было одним из самых больших моих заблуждений, и ему наконец-то пришел конец. А ты верь! Верь, что это не более чем воспитательная мера. Что, когда собственное тело отвергает возможность принимать и любить нечто иное от того понятия красоты, которое в буквальном смысле вбили в тебя, это так и должно быть.

-Лео...

-Габи, я действительно хотел подарить тебе все. Хотел, чтобы твой мир не ограничивался, но не вышло. Видимо, они были сильнее меня. А, может быть, просто тебе это не нужно, но в любом случае я надеюсь, ты понимаешь, что это последняя наша совместная ночь.

-Я знаю, что это будет прощанием – кивая, я смотрю вниз, в ожидании, что может быть, она скажет что-нибудь еще. Попытается как-то изменить ситуацию. Но Габриэлла молчит, и это молчание является самым красноречивым из всех.

-Значит, время действительно пришло. Время что-то изменить и начать двигаться дальше.

-Прости.

-Не стоит. Это всего лишь конец для моих иллюзий, не для нас. Мы с тобой – я сделал паузу и усмехнулся – это навсегда. Как бы жалко ни звучало.

***

 В то время как динамики наполняют «Закрытую комнату» высокими голосами мужчин и женщин из первой части реквиема,  Габриэлла дополняет их томными стонами Чада и Кейт, которые сейчас по ее указке исполняют то, что приносит удовольствие нам всем.

Привязанный за руки и ноги, которые разведены в разные стороны, к металлическим кованым прутьям кровати, парень молит об освобождении, задыхаясь от ощущений, приносимым им алюминиевым катетером, введенным в его уретру и падающим электрические заряды, стимулирующие уже до боли чувствительный член. Зная по себе, насколько эффективна может быть эта штука, я в полную меру наслаждаюсь его оголенной беззащитностью и податливостью, как и девушки, чье удовольствие находится в моих руках.

Кейт не знает этого, но она должна быть благодарна мне, что сейчас ее тело только в моей власти. Если бы мы с Габи отвечали за нее, то она не испытала бы того оргазма, что я подарил ей несколько минут назад. Как Чад, который не может кончить последние двадцать минут, из-за того, что Габриэлла постоянно менять напряженность заряда, доводя парня буквально до грани.

Это в ее стиле – дарить столь острое и ни с чем несравнимое наслаждение, отбирая при этом возможность почувствовать разрядку. Тем самым она превращает процесс в изощренную пытку, практически ломая человека и заставляя того рыдать.