Хомяки, или О судьбе с розовыми пальцами - Максим Мейстер

– Смотрите, что творится! – Андрей показывал пальцем в лабиринт. – Нет, все-таки наш Новичок – уникальный хомяк…

– Ты опять за свое? – Арнольд Яковлевич нехотя подошел. – Ну, и что особенного?

– Как что! Смотрите, Новичок ведет Профессора по своему маршруту! Через «Вертушку»!

– Хм! – словно не веря своим глазам, Арнольд Яковлевич, снял очки, протер и одел их снова. – Интересно. Обратная передача опыта?

– Судя по всему…

– Забавно, забавно… – казалось, новость не слишком заинтересовала профессора. – А у Конкурента?

– У него с Беляком все, как в ваших прогнозах…

– Понятно… – Арнольд Яковлевич пошел обратно в кабинет. – Ну, ты зафиксируй все, как обычно. Не думаю, что это случайное отклонение сильно испортит нам статистику…

Профессор вернулся в кабинет, сел за стол и, впервые за неделю, стал перебирать бумаги. На столе лежала папка с чистовыми данными, которые профессор вчера просил у ассистента. Арнольд Яковлевич открыл ее, лениво полистал, сделал кое-где стандартные пометки и вернулся к закорючкам. Неожиданно из лаборатории вышел Андрей.

– Арнольд Яковлевич, – сказал он смущенно. – Я давно хотел поговорить…

– Присаживайся…

Ассистент сел в кресло, положил ногу на ногу и продолжил:

– Какой смысл в нашей работе? Десять лет наблюдений, тысячи страниц данных, огромное количество потраченных средств, усилий… Зачем?

– Сегодня после обеда будут давать аванс за текущий месяц… – усмехнулся профессор. – Так что скоро узнаешь зачем!

– Арнольд Яковлевич, я же серьезно!… Я уже работаю почти месяц, но до сих пор не понимаю смысла нашего исследования. Все эти показатели, параметры… Зачем? Я два часа еду на работу, занимаюсь непонятно чем, потом два часа добираюсь домой… Какой смысл в нашей работе?

– Я же тебе недавно давал документы, где подробно расписано обоснование исследования «Лабиринт», которое я составлял десять лет назад. Ты их смотрел?

– Да, но…

– Исследование было утверждено. Причем утверждали его совсем не глупые люди. Выделяли средства, опять же…

– Я смотрел, но там все так закручено. У меня создалось впечатление, что в документах специально все написано так, чтобы никто ничего не понял… Вы можете мне просто, в двух словах, объяснить практический смысл нашей работы?

– У работы не всегда должен быть практический смысл, – строго ответил профессор. – Вон, например, Циолковский работал над проектами космических полетов, понимая, что на практике его идеи пока неосуществимы…

– Смахивает на демагогию, – буркнул Андрей. – Меня интересует практический смысл моей работы!

Арнольд Яковлевич нахмурился:

– Вы поосторожней со словами, молодой человек! Хорошо, я объясню тебе практический смысл… Сейчас ты на должности ассистента. Я понимаю, не слишком-то. Но это же не надолго. Под моим руководством ты напишешь кандидатскую. По нашим крысам и уникальному лабиринту. Тему можешь придумать сам, или я тебе подскажу. Защитишься, потом разработаешь под моим руководством свой проект, свой эксперимент. Защитишь докторскую… И пойдет-поедет! Понятно?

– Это понятно, – Андрей прикинул возможности роста. – Но я не о карьере, а о смысле работы вообще…

Профессор усмехнулся:

– Ну, ты еще о смысле жизни спроси!

– Именно! – приободрился Андрей. – В конечном счете, все сводится к вопросу о смысле жизни! Зачем работать? Чтобы зарабатывать на жизнь… Зачем зарабатывать на жизнь? Чтобы жить… А жить зачем?…

– Вопрос о смысле жизни бессмысленен по определению! – строго сказал профессор. – Я удивлен, что ты еще не пережил юношеские комплексы…

Андрей чуть не ошалел:

– Вы называете поиск смысла жизни юношеским комплексом?!

– Конечно! – профессор вновь, но на сей раз уже взволнованно, протер очки. – Каждый в юности проходит через это…

– Каждый?…

– Да. И чем разумнее человек, тем острее у него протекает эта болезнь. Я помню, как сам, будучи студентом, мучался над этим бессмысленным вопросом. Не поверишь, даже чуть не спился!

– И что? – Андрей смотрел на профессора широко открытыми глазами.

– А ничего! – раздраженно ответил профессор. – Слава богу, хватило воли удержаться. Зато я понял простую вещь: смысл жизни – это бессмысленное понятие. Надо просто жить. Найти хорошую работу, завести семью и спокойно работать, зарабатывая на хлеб себе и своей семье… Посмотри вокруг! Все работают. Каждый человек должен работать. Кому-то везет, и он, не слишком напрягаясь, зарабатывает на жизнь, а кто-то весь день пашет за жалкую зарплату. У нас работа не пыльная, а платят очень даже неплохо. Я считаю, что нашел свой путь в жизни… Если ты доверишься моему опыту, то сможешь тоже неплохо устроить свою жизнь. Я уже тебе говорил. Защитишь докторскую, а там, глядишь, я уйду на пенсию и отдам тебе проект «Лабиринт». У тебя будут свои ассистенты… Чем плохо? Или ты предпочитаешь на заводе пахать от звонка до звонка?…

– Я хочу понимать смысл, суть… Зачем я работаю?

– Человек должен работать. Это одно из основополагающих законов жизни. Хотя бы для того, чтобы не умереть с голоду… Почему я должен объяснять такие простые вещи взрослому человеку?!

– Знаете… – Андрей вдруг откинулся на спинку кресла. – Иногда у меня появляется такое чувство… Особенно, когда я еду на работу или с работы… Все эти подземные тоннели, переходы, эта беготня… У меня иногда возникает такое чувство, что я это где-то уже видел…

– Дежа-вю, – откликнулся профессор. – Стандартное, хоть и малоизученное свойство человеческой психики…

– Да? – Андрей потер переносицу. – Но мне почему-то становится так тоскливо. Я не понимаю, как можно работать и жить, не зная смысла…

– Пройдет, – перебил ассистента профессор. – Это у тебя затянувшийся юношеский комплекс «поиска смысла жизни». Он хорошо лечится работой, а еще лучше – женитьбой… Ты ведь не женат?

– Нет…

– Ах да, ты же мне говорил… – профессор усмехнулся. – Мой тебе совет – женись побыстрее, и все вопросы о смысле жизни как рукой снимет! Просто некогда будет об этом думать. Да и к работе будешь относиться серьезнее. Будешь уже не о смысле думать, а о том, сколько денег она приносит…

– Вы серьезно?

– Вполне, – кивнул профессор. – Мы с тобой опять заболтались. Так когда-нибудь и обед пропустим! Кстати, забыл предупредить. Я сегодня уйду сразу после обеда. У жены день рождения… Так что оставляю все полностью на тебя…

– Хорошо, – Андрей опять задумался о чем-то своем.

Профессор встал и пошел к двери.

– Ты так и будешь сидеть? Все самое вкусное разберут…

– Я не хочу есть, Арнольд Яковлевич… Дома вечером чего-нибудь перехвачу…

– Как знаешь, – профессор пожал плечами, затем иронично добавил: – Но зря ты это! Регулярная и хорошая еда – один из немногих смыслов жизни…

Арнольд Яковлевич вышел, привычно зашагал по коридорам и лестницам. После разговора с молодым ассистентом профессор Яковлевич чувствовал непонятное раздражение. Он невольно замедлил шаг – анализируя свое внутреннее состояние.

«Эх, Андрюша, разбередил ты старую болячку! – наконец признался сам себе Арнольд Яковлевич. – Я же прекрасно знаю, что по сути моя работа – пустышка. Это не проекты Циолковского и не теории Эйнштейна… Это просто работа для того, чтобы получать два раза в месяц цветные бумажки, на которые можно купить пищу, заплатить за квартиру, немного отложить про запас… Но ведь не все эйнштейны! Посмотри вокруг!… – Арнольд Яковлевич словно бы опять разговаривал с Андреем. – Все так живут! Приходило ли в голову искать смысл в своей работе, например, нашему вахтеру? Или ночному сторожу? Или уборщице?» – «Да, но вы ведь не вахтер и не уборщик, – отвечал в голове профессора невидимый Андрей. – Вы говорите, что вопрос о смысле жизни – юношеский комплекс, что он бессмысленен… Почему же вы сейчас так раздражены? Значит, этот вопрос не решен, а просто затерт куда-то вглубь…» – «Что ты понимаешь, юнец! Я тоже искал… Это проклятие интеллектуалов – искать то, чего нет! Но жизнь – бессмысленна! Это просто случайность! Случайное нагромождение белков, жиров и углеводов!» – «Вы же сами в это не верите… Белки не страдают, не любят, не ищут смысл жизни, наконец…» – «Ты просто еще не понимаешь… Жизнь тебя обломает, вот увидишь! Я…»

Арнольд Яковлевич остановился посреди коридора и перевел дыхание. Сердце покалывало. Профессор усилием воли отбросил болезненные мысли, сделал несколько шагов, решительно посмотрел вперед.

«Ничего, сейчас поем, поеду домой, подремлю сначала в автобусе, а потом и в метро. Сейчас там народу немного… Дома жена, гости… Отвлекусь…»

Профессор себя успокоил и, разглядев в конце коридора дверь в столовую, прибавил шагу…

Прожевав прихваченный из дома бутерброд, Андрей принялся наблюдать за перемещениями хомяков. Жизнь внутри лабиринта кипела. Тут и там по тоннелям бежали рыжие хомячки. Кто быстро и уверенно, особенно старожилы, которых было легко распознать, так как опытные хомяки были больше и упитаннее молодых. Кто-то пробирался неуверенно, то и дело останавливаясь и нерешительно заглядывая то в один, то в другой тоннель. Кто-то надолго застревал на перекрестке, не зная, какой путь выбрать. Кто-то часами сидел перед незнакомым препятствием, а кто-то пытался выбраться из ловушки…