Книга как лекарство. Скорая литературная помощь от А до Я - Сьюзен Элдеркин

А вы тем временем… Да, вы читаете «Ночной полет» в кондиционированном салоне «Боинга-747». Колени укрыты пледом, на столике стоит стакан джин-тоника, мимо снуют по проходу улыбчивые стюардессы, спокойный голос командира экипажа сообщает, что вы находитесь на высоте тридцати пяти тысяч футов (почти одиннадцать километров!). Вы приподнимаете шторку иллюминатора и с восхищением смотрите на солнце – кажется, оно совсем рядом. Страшно, говорите? Страшно? Неужели? Вот уж Фабьен посмеялся бы над вашими страхами!

Если сердце у вас в груди никак не угомонится, пусть оно колотится из-за переживаний за Фабьена и радиста, за охваченную тревогой жену летчика, не отходящую от телефона, за Ривьера, несущего тяжелую вахту на аэродроме. Или, если уж на то пошло, за самого Сент-Экзюпери, исчезнувшего в небе над Северной Африкой 31 июля 1944 года. Посмотрите-ка еще разок в иллюминатор. Видите вражеский самолет, который пытается вас подбить? Хм… Маловероятно. Так что устройтесь-ка поудобнее и, потягивая джин-тоник, снова погрузитесь в чтение.

Настолько увлекательных, что вы забудете, что находитесь между небом и землей на высоте многих километров.

Никколо Амманити. Я не боюсь.

Александр Дюма. Граф Монте-Кристо.

Джон Фаулз. Волхв.

Глен Дэвид Голд. Картер побеждает дьявола.

Сьюзен Хилл. Женщина в черном.

Стиг Ларссон. Девушка с татуировкой дракона.

Кейт Мосс. Лабиринт.

Дороти Ли Сэйерс. Возвращение в Оксфорд.

Элис Сиболд. Милые кости.

Карлос Руис Сафон. Тень ветра.

Также см. Клаустрофобия; Паническая атака; Тревога.

Боязнь ответственности

Жозе Сарамаго

Слепота

Приступая к чтению произведений португальского писателя Жозе Сарамаго, вы принимаете на себя обязательство следовать за нитью повествования, куда бы она вас ни завела, потому что этот гениальный прозаик не соблюдает традиционные правила грамматики. Запятые он использует самым неожиданным образом, так что у грамотного человека руки тянутся к ручке с красными чернилами: постойте, разве это не придаточное предложение, и это тоже, а тут должна стоять точка или хотя бы точка с запятой! Вы, конечно, правы. Но прав и Сарамаго – он знает, что делает. После нескольких абзацев вы будете очарованы его языком, в котором предложения перетекают одно в другое с той же легкостью, с какой распространяется давшая название роману ничем не объяснимая ужасная эпидемия слепоты.

Безымянные жители не называемого по имени города вдруг начинают терять зрение: и молодая проститутка в солнечных очках, и автоугонщик, и офтальмолог, и его жена… С каждой страницей мы все больше подпадаем под мощное обаяние сюрреалистического стиля писателя и вскоре забываем о его первоначальном неприятии.

Мы перед многими несем в этой жизни ответственность: перед человеком, с которым нас связывают более или менее близкие отношения, и даже перед автором талантливо написанного, хотя и сложного по композиции романа. Зато за верность своим обязательствам нас ждет награда, что и подтверждает сюжет романа «Слепота». В психиатрической лечебнице, куда власти, объявившие строжайший карантин, запирают ослепших в попытке остановить эпидемию (у ворот стоят вооруженные охранники, готовые пристрелить любого, кто попытается сбежать), господствует анархия и право сильного. Продовольствия не хватает, и узники больницы дерутся за кусок хлеба. Среди этого хаоса жена офтальмолога нежно, заботливо и преданно ухаживает за мужем. Мы узнаем, что она лишь притворяется слепой, чтобы проникнуть в больницу и находиться рядом с ним.

Жена офтальмолога, для которой любовь и ответственность стоят на первом месте, борется сначала за благополучие мужа, а потом помогает всем, кто находится с ними в одной палате. Эти люди, ослепшие первыми, становятся практически одной семьей. Их связывают узы, скрепленные добротой, взаимной поддержкой, чувством юмора и надеждой; в окружающем хаосе они стараются сохранить крохи нормальных взаимоотношений. Мы понимаем, что если герои и выживут, то исключительно благодаря взаимной привязанности. В условиях, когда все вокруг теряют человеческий облик, они остаются людьми.

Как бы ни сложилась ваша жизнь, возьмите в проводники Сарамаго и жену доктора. Открыв первую страницу, дайте себе слово, что дочитаете книгу до конца. А закрыв последнюю, пообещайте, что познакомитесь со всем творчеством Сарамаго (это нетрудно: после «Слепоты» вы сами захотите прочесть остальные книги писателя). После этого ваша боязнь ответственности преобразуется в готовность прийти на помощь ближнему. Кроме того, вы научитесь преодолевать стилевые трудности любого автора. Для проверки предлагаем итоговый тест: попробуйте почитать Пруста. Сарамаго подготовит вас к этому испытанию.

Также см. Книга, прочитанная наполовину; Новая книга; Трусость.

Брак

Элизабет фон Арним

Колдовской апрель (англ. The Enchanted April)

Синтия Роджерсон

Я люблю тебя, прощай

Назвать супружество – болезнью? Если такова ваша первая недоуменная мысль, пропустите эту статью. Вам крупно повезло, вы нашли свою вторую половину и живете в браке душа в душу. Примите наши поздравления.

Однако если супружество превращается в борьбу за сохранение собственного «я», или ваш брак «буксует», или за годы совместной жизни вы не сблизились, а отдалились, «Колдовской апрель» станет для вас источником откровения. Роман, написанный в 1922 году, дважды экранизирован; последний раз в 1991 году режиссером Майклом Ньюэллом. Фильм получил две премии «Золотой глобус».

Миссис Уилкинс и миссис Арбатнот утомлены семейной жизнью. И вот им попадается на глаза объявление в «Таймс»: «Для тех, кто любит глицинии и солнце! Сдается на апрель небольшой средневековый итальянский замок на берегу Средиземного моря. Мебель и прислуга в вашем распоряжении». В отчаянном порыве ухватить хоть кусочек счастья малознакомые дамы решают снять замок и приглашают еще двух приятельниц, более темпераментных и дерзких, у которых не сложилась личная жизнь: «правильную» миссис Фишер и сказочно красивую, но высокомерную леди Каролину.

На вилле Сан-Сальваторе женщины наконец-то оживают и постепенно открывают в себе способность радоваться жизни. Сочные апельсины, луга с весенними цветами, всегда готовый прийти на помощь садовник Доменико творят чудеса. Женщины преображаются. Их лица разглаживаются, исчезают морщинки страха и тревоги; сердца и умы, долгие годы наглухо запечатанные, раскрываются, как почки под солнцем. Их снова переполняет любовь. «Дома я была прижимистой каргой, – признается Лотти Уилкинс, – все высчитывала, на всем экономила. Я любила бы мужа, если бы он любил меня. Все должно быть по-честному. Разве не так? И поскольку он меня не любил, я тоже его не любила. А жизнь дома – такая тоска. Тоска…»