Прибавление семейства - Воронова Мария

Нет, чтобы жена гуляла по ночам где хотела, это в семье должен быть воистину запредельный уровень доверия. Фантастическая идиллия. Чего очень трудно добиться, когда муж изменяет практически в открытую, а жена строчит на него доносы.

Тут Ирина сообразила, что заседатели, скорее всего, не в курсе этих милых особенностей семейной жизни Черновых. До Синяева, наладчика с Кировского завода, сплетни из жизни ленинградской интеллигенции, скорее всего, вообще не долетали, а Олеся Михайловна если что и слышала краем уха, то за пять лет давно забыла. Но, что интересно, даже не зная ни про любовницу, ни про жалобы жены, оба они не верят Илье Максимовичу. Только сейчас это не важно.

– Товарищи, прошу вас учитывать, что мы с вами поставлены решить только одну задачу. Понять, имеются ли веские основания считать, что Авроры Витальевны Черновой больше нет в живых. Все, на этом наши полномочия исчерпываются, – отчеканила Ирина. – Расследовать обстоятельства ее смерти нас никто не просит, этим в течение пяти лет занимались соответствующие органы, и если у них ничего не вышло за столь долгий срок, то с нашей стороны будет весьма самонадеянно думать, что мы разрешим эту загадку в ходе одного судебного заседания.

– Так это что ж получается? – подскочил Синяев. – Это сейчас он получит наследство?

– В принципе да.

– А как же закон, что убийца не может наследовать за убитым?

Ирина только руками развела, гадая, в каком детективном романе Синяев почерпнул этот постулат.

– Степан Васильевич, все эти годы Чернову активно искала милиция, и раз они не сумели доказать причастность Ильи Максимовича к ее исчезновению, нам придется это принять.

– Все равно он вел себя очень подозрительно!

– Очень, – прошелестела Олеся Михайловна из своего угла.

– Но к делу это не относится.

Ирина решительно, насколько позволял живот, поднялась из-за стола и отправилась в зал.

После перерыва им предстояло заслушать двух свидетелей, которые бы подтвердили, что за последние пять лет ни разу не видели Чернову по месту жительства.

Первая из них, бодрая пенсионерка с пронзительно-рыжими волосами, отрапортовала, что, являясь соседкой Черновых по площадке, не видела мать семейства очень давно. Дату не помнит, но с тех пор, как к ней приходила милиция по поводу исчезновения Авроры Витальевны, точно ни разу.

Синяев не успокоился, продолжал свои бестактные расспросы, и благодаря им удалось выяснить, что данная соседка периодически подрабатывала у Черновых уборщицей.

– Не каждый день, конечно, но барыня у нас сама полы не мыла, – заявила свидетельница не без яда. – Белоручка была, Царствие ей Небесное. Ну а хозяин, видно, не таков, сам справляется. После пропажи хозяйки ни разу меня не нанимал.

«Интересно почему? – эта деталь заставила Ирину насторожиться. – Медсестры получают копейки, так что он явно не обеднел после исчезновения жены. С какой стати отказался от проверенной домработницы?»

Тут Синяев совсем распоясался и поинтересовался, какие отношения были в семье Черновых.

Покосившись на бесстрастного Илью Максимовича, свидетельница сказала:

– Откуда же я знаю? Чужая душа потемки… – но состроила при этом такую гримасу, что у суда не осталось никаких сомнений на этот счет.

Второй выступала молодая симпатичная женщина в умопомрачительно прекрасном ангорском свитерке со стоечкой и небольшими рюшечками на груди. Именно о таком Ирина страстно мечтала, поэтому, заглядевшись на свитерок, чуть не прослушала показания свидетельницы, но одна фраза заставила ее отвлечься от важных мыслей о том, как бы эта необыкновенная вещица смотрелась с джинсами.

– Последний раз я видела Аврору одиннадцатого апреля, – уверенно заявила свидетельница.

– Одиннадцатого?

– Да.

– В день исчезновения? Вы ничего не путаете?

Свидетельница усмехнулась:

– Нет, конечно. Я это точно помню. Да вы мои показания милиционерам почитайте. Я, как обычно, гуляла с дочкой во дворе, а тут Аврора идет из гаража.

– И что дальше?

– Как обычно. Перекинулись парой слов, она немножко дочку потискала, она вообще детей обожала, ну и всё. Она домой, мы на качельки.

– Вы видели, как она вошла в дом? – сразу отреагировал Синяев. Похоже, заседатель был большим любителем детективного жанра, и сейчас наслаждался, что из читателя превратился в действующее лицо увлекательного сюжета.

– Да я вообще-то не следила, куда она пошла, мне за ребенком надо было смотреть. Откуда же я могла знать, что дальше будет?

Неугомонный Синяев спросил, дружила ли свидетельница с Черновой, на что та весело засмеялась:

– Ну что вы, какая дружба! Кто они и кто мы! Я ж говорю, Аврора просто детей любила. Очень жалела, что не может жить вместе с сыном и нянчить внуков. Прямо это у нее мечта такая была.

– А почему не может-то? Вроде жилищные условия позволяли?

Ирина пнула Синяева, но промахнулась.

– Свидетель, на этот вопрос можете не отвечать, – сказала она. – Это не имеет отношения к делу.

Но свидетельница ответила:

– Вроде у невестки какая-то болезнь легких или что-то в этом духе, и она не может в городе жить. Черновы собирались к детям переехать, когда на пенсию выйдут, и Аврора очень переживала, что к тому времени внуки уже вырастут и самое интересное она пропустит.

Ирина покосилась на Илью Максимовича. Тот сидел, уставившись в герб, висящий позади Ирины, но, кажется, на его лице промелькнула тень досады.

– Ладно, раз вы не видели, как она заходила в дом, может, заметили, как она снова вышла? – задал Синяев вполне логичный вопрос, поэтому Ирина не стала его одергивать.

– Нет, больше я ничего не видела.

– То есть вы хотите сказать, что Чернова, по сути, приехала домой и бесследно исчезла где-то на пути в квартиру?

Тут Чернов наконец не выдержал и поднял руку:

– Разрешите?

– Слушаю вас, Илья Максимович.

– Естественно, жена приехала домой, иначе как машина оказалась бы в гараже?

«И то правда», – подумала Ирина.

– В свое время милиционеры выяснили все эти обстоятельства, – продолжал Чернов. – И я, честно говоря, не совсем понимаю, почему вы из гражданского процесса пытаетесь устроить кружок юных следопытов.

Ирина почувствовала, что краснеет. Замечание было, конечно, хамским, но не сказать, чтоб совсем уж неуместным.

– Илья Максимович, попрошу вас в этом зале воздержаться от оценочных суждений, – процедила она.

– Извините. Только это для меня до сих пор больная тема… Все эти годы думать, что Аврора не дошла до дома всего несколько метров…

Чернов потупился, прижал к груди стиснутые ладони, тяжело вздохнул, а после уставился в окно. Вышло технично, но неубедительно, Станиславский нашел бы, что сказать этому старательному, но бездарному актеру.

Пришло время удалиться для принятия решения.

– Нет, товарищи, говорите что хотите, но что он ее грохнул, ясно как день! – вскричал Синяев, едва переступив порог совещательной комнаты.

– Ясно или не ясно, а об этом никто нас не спрашивает. – После процесса Ирина тоже была в этом твердо убеждена, но ей хотелось поскорее домой, обиходить семью и лечь в кроватку, а не сливаться с заседателем в дедуктивном экстазе, который все равно ни к чему не приведет.

– Слушайте, ну вы же видели эту рожу!

– Что поделать, таким уж создала его природа.

– При чем тут природа? – фыркнул Синяев. – Он же, по сути, любимую супругу сейчас хоронил, а ни один мускул не дрогнул! Сидел как на партсобрании!

Ирина нехотя кивнула:

– Ну да… Но вы учтите, люди разные есть, и свои чувства выражают тоже по-разному.

– И сын не пришел, – тихо заметила Олеся Михайловна. – Хотя событие такое…

– Многие не выносят бюрократической суеты, – вздохнула Ирина. – Существуют даже такие граждане, которые исполняют откровенно неправомочные решения, лишь бы только не судиться и не спорить.

– Ну сейчас случай особый, все же признать мать умершей – это тебе не лишний счет за электричество оплатить, – вздохнула Олеся Михайловна. – Хороший сын мог бы и переступить свои фобии, чтобы отца поддержать.