На осколках мира - Виктор Владимирович Колесников

звучал смех, где происходили невероятные события — баталии и путешествия. Комнате моего восьмилетнего сына. Он умер на моих руках прямо посреди своей армии из доисторических ящеров, супергероев и эшелонов техники — самолетов, танков и кораблей. С тех пор я не заходил в его комнату. Я боялся ее так же, как мыслей о сыне, которые, как мне казалось, поджидали меня там, среди книг, игрушек, постеров и пестрых обоев. Они ждали меня, чтобы броситься в недра сознания и свести с ума! Возможно, комната сына, воспоминания о нем и скорбь — это все, чего я боюсь… — отрешенно произнес незнакомец. Ноа не знал, что ответить. Выразить свои соболезнования серфер не хотел. По его мнению, соболезновать незнакомцу о потере близкого было неуместно. Вместо этого парень погрузился в размышления. Он давно обратил внимание, что люди, окружавшие его и даже вновь встретившиеся на пути, были несчастны. Их судьбы были сломаны. «Новый мир будто создан продлить страдания. Да, несчастных среди выживших больше, но, оказывается, есть и другие. Земля стала домом и для жестоких, не знающих пощады и сострадания, ненавидящих зверей в человеческом обличии. Быть человеком здесь — значит сгинуть в муках, а хищником — значит жить».

Дверь в трюм с лязгом открылась. В помещение вошли двое. Ноа показалось, что их фигуры были созданы из тьмы, ведь во мраке трюма они не отражали того скудного света, слабо озарявшего лица, стальные прутья и очертания убранства помещения вдали. Когда незнакомцы подошли к клетке Ноа, он увидел в людях некое сходство с волками. Пленник не мог объяснить, что волчьего было в их образах, выхваченных из темноты, но первое его впечатление было таковым.

— Очнулся, — прорычал тот, что повыше.

— Да. Бери его. Нам лучше поспешить — Он не любит, когда Цаво ждет, — проскрипел худощавый, мелкий, сгорбленный зверь. Мужчины открыли узкую дверь в клетку, выволокли Ноа и потащили пленника за одежду по стальному полу прочь. Было больно, но серфер не издал ни звука. Его объял трепет. Страх парализовал тело. Пытаясь найти помощь, рука бессознательно потянулась к незнакомцу, который все так же ехидно улыбался, глядя из глубины своей клетки.

«Пожалуйста, нет… Зачем?.. Я смогу идти!» — беззвучно молил он, пока люди-звери волокли жертву по длинным коридорам и вверх по лестнице к большой, такой же темной, как и его темница, яме. Это был прямоугольный резервуар, в который сверху нисходил бледный свет из прорези в палубе. В этом свете Ноа увидел множество человеческих силуэтов. Деталей было не рассмотреть, так как люди располагались на фоне света. Там, среди галдящей толпы, он увидел пару, стоящую в стороне от остальных. Это были мужчина и женщина. Узник на мгновение задержал на них взгляд. Женская фигура показалась знакомой Ноа. В отличие от всех, воинственно поднимавших руки с оружием вверх, она, вероятно, закрывала лицо, чтобы не видеть происходящего. Будто ей было чуждо лицезреть происходящее на корабле. Словно женщина не разделяла животные взгляды обезумевшей толпы.

Все притихли, когда мужчина, видимо, их главный — вожак своры — вытянул руку.

— Народ Цаво будет жить! — выкрикнул он, и толпа встретила его слова воинственными криками и звериным рыком. — Но нельзя забывать о том, что наши охотники возвращаются с добычей, потому что мы регулярно одариваем бога Цаво, — говорил он на чистом английском. — В этот раз наш бог даровал нам много еды, и мы обязаны отплатить ему тем же! — Вновь помещение заполнили безумные крики и вопли одичалых людей, — время насытить Цаво пришло! А после, мы сами устроим пир! — Мужчина махнул рукой в мою сторону. В это время я стоял на коленях и пытался подняться на ноги. После его жеста один из стражей позади меня со всей силы ударил в спину, и я упал в смердящую гнильем и дерьмом яму.

— Прошу… прошу вас… — сдавленный стон жертвы никто не слышал. Никто, кроме Цаво. Она была рядом, и звериный голод делал ее чувства острее. Она медленно поднялась с кучи картона и соломы, натасканных в нору, и выгнулась, еще сильнее изогнув свой горбатый силуэт. Дурманящий запас добычи и опьяняющий, легкий душок страха толкали ее напасть, но она не торопилась. В прошлый раз еда, в попытках спастись, выбила ей глаз, и теперь Цаво вела себя более опасливо и лучше изучала жертву перед атакой.

Хансен испугано посмотрел в сторону едва слышимого шороха. Звук исходил из небольшого отверстия. Дыра в переборке издалека казалась черным пятном не больше метра в диаметре. Из прорехи, будто живое существо, на пленника смотрела тьма. Ноа казалось, что тьма говорила с ним шорохами, хрустом и грубым, басовитым, но тихим ревом. Звуки, идущие из непроглядного мрака, заглушало биение собственного сердца и дыхание. Обезумившие, облепившие прямоугольную яму со всех сторон, молча наблюдали за ним. Хансен пытался сфокусировать взгляд на отверстии, и у него даже возникла мысль, что было бы неплохо самому скрыться во тьме, только бы остаться в одиночестве и не видеть этих, наводящих ужас, людей, но впереди, на фоне едва отражающей слабый свет стены, мелькнула сгорбленная фигура, а после, в яме прозвучал мерзкий писклявый хохот. Ноа повалился назад и, насколько смог, отполз к стене. Пока он двигался, на его пути попадались кости. Глаза немного привыкли к темноте, и теперь он мог различить человеческие останки, которыми была усеяна яма. В дальней части помещения застыл зловещий силуэт. Из-за отсутствия освещения Хансен не мог узнать, что именно за зверь предстал перед ним.

— Спокойно… — протянул изувеченный человек, — я сейчас уйду. Просто уйду и не потревожу, — хрипел он четвероногому, но Цаво внезапно, без звука бросилась на него. Ноа выставил руки, закрыв лицо, но хищник не обратил внимания на ничтожные попытки спасти жизнь. Клыки зверя вонзились в горло, с хрустом раздавив позвонки. Цаво ощутила теплую, вкусную и ароматную кровь, хлынувшую в пасть. Пульс, слышимый издалека, больше не звучал. Жертва была мертва.

Глава шестая

«Пир в честь Джесс»

Перед глазами Джессики стояла чудовищная картина. Первое время после расправы над Ноа, момент его убийства застыл перед глазами. От увиденного Джесси пребывала