Боец Демона-Императора - Ярослав Коваль

На нее указали, подбирая первую пару, а против нее поставили бойца из местных, которого я знал, — он дрался отменно и был намного опытнее, чем я или мой новый приятель. Меня удивил напряженный взгляд этого бойца. С чем ему тут возиться? И в первые минуты, когда она взялась за своего противника с решительностью, стремительностью, легкостью и мастерством, которых от подобного существа едва ли было ожидать, решил не верить собственным глазам.

Однако буквально через несколько минут юная гладиаторша уверенно и легко полоснула бойца по горлу и ушла от его последней атаки воздушно, словно в танце. И обернулась к шатру, задрапированному прозрачным шелком, с мило приподнятой бровкой, мол, кого еще зарубить?

— Мать твою, — пробормотал я, начиная понимать, в чем подстава. С опытным противником эта малышка расправилась так быстро, что этому немыслимо было отыскать ни объяснений, ни истолкований.

Приподнявшаяся в подушках госпожа Миралей с интересом покрутила пальчиком, и против девчонки выставили еще одного парня. Тот был бледен, но решительно взялся за меч. Впрочем, эта решительность помогла ему мало — с ним девчонка расправилась быстрее, чем с предыдущим, и столь же непринужденно. Мечом она управлялась так красиво, что если б я не осознавал, сколь близко ко мне это воплощение неминуемой гибели, залюбовался бы.

— Так-так! — воскликнула императорская наложница, приподнявшись с подушек и сбросив с плеч великолепное верхнее одеяние. Под этой помесью халата и кимоно с совершенно необычными, ни на что не похожими рукавами у нее обнаружились самые обычные брюки и легкая светлая рубашка. — Ну-ка!

Меч ей протянул один из телохранителей.

— Все, ребятам конец, — едва слышно просвистел мой недавний противник.

— Что так? — уточнил я, машинально отшагнув назад.

— Она всех положит. Каждый раз это заканчивается грудой трупов.

— Она так хорошо дерется?

— Дерется сильно. Впрочем, ты увидишь. И молись, чтоб до нас с тобой не дошла очередь.

Я напрягся. Впрочем, не только я — ребята следили за развитием событий с напряженностью, и в какой-то момент все мы ощутили сродство. Все — опытные и новички, местные и чужаки — сейчас оказались едины в своем желании выжить, и друг другу не были в этом стремлении конкурентами. Усевшись прямо на траву в стороне от костров, куда не достигал свет и бдительные взгляды нашей охраны (охрана, окружавшая лагерек знатных дамочек, конечно, видела все, но пока я не пытался сделать ноги, не вмешивалась), я попытался оценить особенности мастерства императорской девицы.

А она явно умела драться, без преувеличения. Высокая, крепкая, хоть и не лишенная изящества, с жестоким взглядом и холодным изгибом губ, госпожа Миралей ступала по траве плавно, как нацелившаяся на птичку кошка, при этом ощетинившаяся сразу двумя стальными лезвиями. В этот момент трудно было поверить, что кто-нибудь захотел бы приласкать ее, проявить нежность и дождаться нежности от нее.

С первым гладиатором она расправилась за несколько минут, можно было бы даже решить, что тот, уступая ее высокому положению, поддался. Только подобное предположение едва ли уместилось бы в голове нормального человека — кто в здравом уме отдаст свою жизнь ради того, чтоб доставить удовольствие богатенькой бабе?

Со вторым противником женщина возилась дольше. На удивление, он сопротивлялся ей намного эффективнее, чем его более опытный товарищ до того, и с каждой минутой градус ожесточения императорской наложницы повышался. Причем это нисколько не влияло на мастерство, с которым она действовала мечом и длинным кинжалом. Наоборот — казалось, что чем холоднее и злее становится ее взгляд, тем искуснее она действует.

Третьим противником леди Миралей стала девушка. Гладиаторша продержалась против наложницы императора дольше всех, однако и она в конце концов схлопотала несколько сантиметров стали в тело и откатилась прочь, тиская пальцами бок. Добивать ее дама не стала, отвернулась и отшвырнула оружие. Устало потянулась. Подруги зарукоплескали императорской наложнице, и слуги, повинуясь жесту одной из них, самой здравомыслящей, понесли в шатер новую порцию закусок и свежие напитки со льдом.

Ночью в замок возвращались только мы двое — двое из десятерых гладиаторов, отобранных для того, чтоб развлекать местных знатных дамочек. Только двое, и, глядя друг другу в глаза, мы оба вполне понимали, что нам просто повезло попасть в первую пару, когда публика еще «не раскачалась».

«С ума сойти, это ж надо было так вляпаться во все это», — подумал я, укладываясь в постель.

Глава 3

Меч и «коготь»

Все происходящее предстало передо мной в новом свете. Казалось, я опять посмотрел по-новому на то, к чему уже успел отчасти привыкнуть. Только чудо сохранило мне жизнь на этот раз. Так что, если намереваться и дальше выживать (а я, несомненно, намеревался), следовало так или иначе осваивать местные традиции боя. В том числе и на длинном клинковом оружии. Или по крайней мере тренироваться с теми, кто владеет мечом.

Об этом я сообщил мастеру, едва он поднялся ко мне с утра пораньше.

Исмал — мастер-тренер, чье имя я все-таки удосужился узнать, хоть и с запозданием почти в месяц — посмотрел на меня взглядом, который я пока не научился распознавать.

— Ты с Аэмиром довольно неплохо разыграл представление. Твое счастье, что госпожа Миралей и ее подруги этого не поняли.

— Не поняли же, так о чем говорить?

— Не о чем, верно. Однако, надеюсь, ты сделал выводы?

— А что тебя беспокоит? — Я давно уже перешел на «ты» и, поскольку никто такому обращению не удивлялся и не возмущался, сделал вывод, что так здесь принято. — Что разозлятся клиенты или что меня, разозлившись, прикажут прикончить?

— Я привык относиться к своим подопечным с бережливостью. Смерти, которых можно было бы избежать, меня огорчают. Наилучший результат, которого ты мог бы добиться, если пожелаешь, — это долгая жизнь гладиатора. Здесь мы с тобой хотим одного и того же.

— Не могу сказать, что хочу именно этого от жизни.

— Чего же ты хочешь?

— Вернуться на родину, например.

Мастер усмехнулся.

— Я имел в виду — из реального. Если бы мне захотелось стать императором, я предпочел бы помалкивать о подобных своих мечтах. Но, думаю, ты желаешь жить, не так ли?

— Как почти любой человек.

— В таком случае тебе следует тренироваться еще усерднее и стараться не устраивать подобных представлений, разве что с тобой заранее разработают сценарий. Это вполне возможно. Ты желаешь тренироваться с мечником? Очень хорошо. Интересуют ли тебя бойцы, владеющие иным оружием?

— Само собой.

— Очень хорошо. Я познакомлю тебя с моим помощником, который будет тренировать тебя. Тебе еще нужно многому научиться.

— А когда будет следующий бой? Я успею освоить хоть что-нибудь?

— Не представляю. Ты можешь биться через неделю или через месяц. Или через год… Но это же не повод не тренироваться.

— Да уж, — прошипел я.

Месяц с лишним, проведенный здесь, — достаточное время, чтоб успеть привыкнуть к интенсивной ежедневной нагрузке. Еще прежде я усвоил объяснения прежнего своего тренера, учившего меня определять оптимальное количество тренировок, и старался не превышать их. Ни к чему загонять себя до смерти.

Немолодой помощник Исмала оказался раздражительным, но очень знающим. Он не терпел противоречий, попытка спорить с ним иной раз приводила к тому, что прямо на месте спора случался импровизированный спарринг. Дрался бывший гладиатор отменно, не стеснялся иной раз крепко заехать ученику в челюсть или в живот, но каждый раз словно по волшебству обходилось без членовредительства. Впрочем, может быть, и не по волшебству, а лишь по причине искусности.

Я на него не обижался. К тому же занятие это в моем положении бесполезное. Если хочешь получить умения и знания, приходится терпеть. И я старался выполнять требования нового учителя, не отвечал вежливой усмешкой на его плосковатые остроты, пропускал мимо ушей его брань, которую тем более понимал с трудом (видимо, транслитерирующее заклятье, навешанное на меня в первый день моего пребывания здесь, перевод обсценной лексики не подразумевало), — словом, рвался к результату.

Следующий бой был назначен через две недели, мастер отобрал десять пар, но до последней, в которой были я и Аэмир, очередь не дошла. Заскучавшие гости велели привести танцовщиц, и летающая чешуйчатая тварь повезла нас двоих и трех раненых гладиаторов обратно в замок. Я, с облегчением вздохнув, подумал о том, что судьба предоставила мне шанс — короткую отсрочку, которую я могу отдать тренировкам, и в следующий раз, может быть, справиться с более опытным противником.

Эта жизнь постепенно затягивала меня. Более опытные товарищи охотно рассказали, что после четырех удачных боев меня, возможно, начнут выпускать из замка, давать немного денег, словом, все пойдет намного приятнее, чем теперь.