Серебряный осел - Андрей Чернецов

— Разумно! — восхитился леший, помогая Будре облачиться.

Царь справился с одеванием самостоятельно.

— На выходе сдадите, — предупредил привратник, всучивая каждому из них по небольшому клочку папируса. — Не забудьте накинуть капюшоны.

— То есть справжний лехотрус! — возмущался телохранитель, шествуя в глубь здания. — Выдуривают у людей деньги, злодеи бессовестные!

Пройдя по длинному темному коридору, едва освещаемому несколькими тусклыми светильниками, они попали в довольно вместительный зал, в котором находилось три или четыре десятка людей, одетых все в те же черные балахоны. Одеяния сливались с обивкой стен. Света здесь тоже было не больше, чем в давешнем коридоре. Четыре факела по углам да пара в центре, прямо над большим столом, покрытым все тем же черным сукном.

Кару вдруг сделалось жутковато, и он вцепился в руку лешего.

— Не робей, паря, — подбодрил мальчика лесной князь. — Они не страшные. Играют только.

Непонятно откуда рядом со столом возникла человеческая фигура.

— Граждане! — глухо зазвучал голос из-под капюшона. — Последние Темные Дни, о которых вот уже три столетия предупреждала наша церковь, не за горами.

— У-у-у! — раздался в ответ встревоженный людской ропот.

Говорящий поднял руку, и гул умолк.

— Темный Бог уже явился на наш родной Геб, как говорят иные, и начал опутывать все своими сетями зла!..

— Открыл Аунако! — съехидничал козлорогий, но на него устыжающе цыкнули.

— И что же нам теперь делать? Что делать, я вас спрашиваю, благородные квириты? Поддаться соблазну и, поклонившись врагу человеческому, пойти к нему в услужение?

— Нет! Нет! — загремело под сводами.

— Нет! — возопил и поддавшийся общему настроению Будря. — Не позвалям!

— Правильно, благородные квириты и чужеземцы! Не позволим врагу завладеть нашими душами и телами! Нужно обороняться.

— Да! Да! — согласилась с оратором толпа.

— Но как, спросите вы? Простое оружие, сделанное руками человека, бессильно причинить вред Темному Богу! Значит, нужно найти нечто такое, чем его можно повергнуть во прах! И необходимы те, кто сумеет удержать в руках это сверхоружие! Нам следует призвать Небесное Воинство!

— Небесное Воинство! — пролетел восторженный вздох-всхлип.

— Сейчас зачнет денег просить, — разочарованно сказал леший и оказался прав.

— Но для этого потребуется много средств. Так неужто ж вы, благородные квириты и чужеземцы, пожалеете внести малую лепту на великое дело?

— Нет! Нет!

— Да! — нестройным диссонансом вплелся в общий хор звериный вопль Будри.

— Что? — возвысил голос оратор. — Кто сказал: «да»?

— Да! — поспешил на выручку верному слуге Кар. — Не пожалеем!

— Правильно! — поддержал леший и заухал, заулюлюкал на разные лады.

Несколько широкоплечих чернобалахонников, уже начавших было угрожающе приближаться к прижимистому леху, вдруг остановились, и их движения замедлились…

Мальчик приметил, что двое или трое из них бессильно привалились к стене и словно оцепенели. Он с уважением посмотрел на лесного князя. Ну и умелец!

Между присутствующими в зале начал медленно двигаться собиратель подаяний с большим коробом в руках. Зазвенели монеты. Кое-кто даже бросал кошельки. Судя по тупому звуку, достаточно увесистые.

Еще один ражий детина принялся обносить жертвователей подносом, уставленным стаканами, прикрытыми сверху небольшим хлебцем. «Прихожане» благодарно принимали угощение, медленными глоточками осушали напиток и закусывали.

Будря, горя желанием залить пламень тоски по очередным выброшенным на ветер денариям, заграбастал свою порцию и одним махом хлобыстнул подношение, приготовившись при необходимости по-молодецки хакнуть и занюхать печеньицем. Но тут же состроил страдальческую рожу и выплюнул пойло изо рта.

— Вот уроды! — возмущенно выругался воин. — И тут лехотрон! За такие деньги простой водой поить!

— Вознесем же песнь, призывающую Небесное Воинство! — торжественно воздел длани вверх человек у стола.

Света в зале чуток прибавилось.

Окружающие Кара и его компаньонов люди начали расправлять в руках какие-то клочки папируса. Тут тартессит вспомнил, что и у них есть точно такие же, врученные привратником.

Развернув свою записку, он впился глазами в неровные строчки, нацарапанные скверным почерком. Прочитав их, мальчик удивленно спросил:

— Что, что это?!

— Вторая часть пророчества! — торжественно ответил житель куявских лесов. — Таки не зря мы сюда забрели! А то я ужо беспокоиться начал, что подвело старика чутье…

— Но разве она существует?!

— Да тише ты, пострел. Не ровен час, услышат. Выходит, что наличествует. Только ты нашим девахам до поры-то до времени не трепись. Лады?

Глава 6

ПРИЯТНАЯ ПРОГУЛКА

— Ой, да не беспокойтесь вы так! — всплескивал руками маленький, весь какой-то сдобный, похожий на булочку с корицей капитан. — В это время года нет ни штормов, ни бурь. Вся поездка займет не более суток и станет для вас приятной прогулкой!

— А пираты? — воинственно подкручивал ус Будря. — Цо пан мувит о пиратах?

— Да-да! — подхватила всезнайка Орланда. — Я слыхала, что в последнее время в здешних водах участились нападения пиратов на торговые и рыбацкие корабли.

На пухлом лице моряка заиграла масленая улыбка.

— Ой, да кто позарится на мое корыто…

Тут он понял, что сморозил явную глупость и поправился:

— Я хотел сказать, что наш корабль такой быстроходный, что за ним ни одному пиратскому судну не угнаться.

— Ну да, ну да, — поддакнула Орландина, скептически глянув на «Октавию».

Характеристика, данная этому плавучему средству его владельцем, была как нельзя более меткой. Корыто, оно корыто и есть.

— Так что, по рукам? — заволновался морской волк, видя, что верный заработок может ускользнуть из его цепких рук.

Терять пятнадцать ауреусов ему ой как не хотелось. Для него это было целое состояние. На эти деньги можно сделать капитальный ремонт, купить новые паруса. Тогда «Октавия», знавшая и лучшие времена, сможет еще долго и верно служить своему хозяину.

Путники переглянулись.

Цена, заломленная капитаном за обычный рейс до Патр, была просто несусветной. Правда, сначала он вообще запросил с них двадцать пять ауреусов, мотивируя это тем, что соглашается брать на борт «всякую живность» (имея в виду осла, кусика и лешего, принятого за диковинную обезьяну) и берет на себя урегулирование «проблем с властями». То есть, попросту говоря, не сообщит, куда следует, о группе подозрительных пассажиров, торопящихся убраться из Италии в Ахайю.

Почему «подозрительных»? Ну, это и самим господам должно быть очевидным. Как прикажете воспринимать юного нобиля, переодетого в хламиду, но при этом имеющего такую благородную осанку и повадки персоны, привыкшей повелевать. Рядом с ним двое телохранителей, маскирующихся под селян, но то и дело тянущихся к поясу, словно там должен добрый меч висеть. Причем один явно иностранец, а второй — переодетая в мужика девица…

(Орландина чуть на куски не разорвала остроглазого нахала; она-то наивно полагала, что ее маскировка удалась на славу.)

…Ну и пышная красавица. То ли нянька, то ли возлюбленная молодого господина…

(Тут пришел черед Ланде раскраснеться, словно маков цвет; чего-чего, но подобного она не ожидала. Любовница?! Хм, хм…)

— По рукам! — протянула ладонь Орландина, и, когда пухленькая ручка капитана оказалась в ее руке, амазонка так крепко вцепилась в длань моряка, что тот даже взвизгнул от неожиданности.

— Только без сюрпризов! — приблизив лицо к мигом вспотевшей харе судовладельца, зловеще прошептала амазонка. — Идем налегке, без груза, и чтоб ни каких других пассажиров!

— Да-да-да!! — зачастил горемычный капитан, уже было примерявшийся, куда бы пристроить пару бочек фалернского и несколько мешков кофе (ну, в самом деле, не идти же в Ахайю порожняком). — Какой раз говор, достойнейшая! Какой разговор!

— Смотри у меня! — погрозила кулаком прознатчица. — Лично все закоулки осмотрю! Итак, до вечера.

— Зря ты с ним так, Динка! — пожурила ее сестра, когда они покинули причал. — Он же все-таки рискует, беря на борт таких опасных пассажиров, как мы.

— Ничего с ним не случится! Я таких гадов насквозь вижу. Он за все удавится, а тут целых пятнадцать золотых! Будет держать язык за зубами, как миленький.

— Так есть, так есть! — поддакнул лех, которому ужас как хотелось надавать толстому пройдохе канчуков, так он его допек своим непочтительным отношением к ясному пану крулю и его ближним людям. — Лайдак, он и в Брундизии лайдак!

Один Кар не принимал участия в общем разговоре. Весь вечер он был тих и задумчив.

Веет с моря ветерок,С парусом играет.Скоро, скоро в путь далекНаш корабль отчалит.Тихо гладят волны борт,Льнут к нему, ласкаясь.Но едва покинет портСудно, как оскалятВихри-демоны клыки…

Вдохновенный поэт слагал очередной шедевр.