Второй встречный - Оксана Зиентек

— Уважали? — Я удивилась. За последние пару лет только ленивая хозяйка не ткнула нас носом, что отец выпивал.

— Уважали. — Подтвердил господин бургман. — Наверное, есть и моя вина, что молодежь уже подзабыла. Придется, видимо напомнить. А тебе так никто и не рассказывал? Ладно, вижу, что нет. Пока там Биргит хлопочет, ты послушай.

Рассказ бургмана поразил меня до слез. Даже синяк болеть перестал.

— Это было давно, ваша Анна тогда только родилась, а вас с Ирмой вообще не было. Король призвал нас на очередную войну. Выступили единым отрядом от поселения, как обычно. В этот раз воевали на южной границе. Плохо там для рыцарей, то горы с пригорками, то леса. Однажды наш отряд был в ночном дозоре и наскочил на передовой отряд тургнцев.

Да, жестокая получилась сеча. Но тихо прорваться к нам во фланг у них не получилось. Твой дед тогда погиб, мой отец, меня зацепило, не сильно, правда, но заметно. Я тогда еще совсем желторотым был, только-только из оруженосцев. Да, собственно, у нас тогда целых из двух десятков рыцарей человека три осталось. И из других отрядов, что на шум подтянулись, тоже много раненых было. А целитель — один на всех. Их и сейчас на всех не хватает, но, хвала Его Величеству, побольше стало. А тогда — на все войско десятка два, или даже меньше, было.

В общем, целитель бился-бился над нами, что мог — подлатал. А потом сказал, что он больше работать не может, силы закончились. А у нас — тяжелые, на телегах до города не довезли бы. Целитель говорит, что если бы нашелся в отряде маг, чтобы с ним силой поделиться мог, он бы дальше лечил. А так, если начнет, то выгорит совсем, больше лечить не сможет, а то и вовсе умрет. А где мы ему в лесах под утро мага найдем? Думали, все уже, пора могилы копать. А твой отец, он тогда здоровый мужик был, это к старости усох немного, возьми да и спроси, только ли магическая сила нужна. Может, мол, обычной хватит.

Оказалось, что может и хватить, если кто-то добровольно жизненной силой делиться будет. Ну, представь, Трауте, это как годами жизни с соседом поделиться, а то и с вовсе незнакомым товарищем. — Господин фон Хагедорн на миг замолк, качая головой своим каким-то мыслям. А потом продолжил. — Мы тогда до города всех, даже четверых самых тяжелых, довезли и сдали лекарю. А твой отец и еще два рыцаря из здоровых, что целителю помогали, поседели за одну ночь.

— А что король? — спросила я. — Нежели, он даже не заметил, как вы его армию спасали?

— Почему не заметил? Заметил, конечно. Меня тогда в столичный гарнизон забрали, учиться военной науке, чтобы сам мог отрядом командовать. Целителю и троим героям ордена дать хотели. Только целитель не взял, сказал, хочет взять деньгами, чтобы свою лечебницу открыть. А твой отец тогда тоже взял деньгами, чтобы поместье расширить.

— Расширил?

— Да, он тогда пол-луга докупил, так что у вас теперь до самой Ауе ваши земли доходят, и лес дубовый. Раньше поместье еще меньше было. Хотел чуть поднакопить и докупить еще поля, но как-то не держались деньги у твоего отца. Пить он потом уже начал, поначалу только чуть выпивал. Зато щедрый был мужик, у нас после той войны много сирот было в поселении, так он каждого норовил чем-нибудь побаловать, хоть твоя мать и ворчала.

А потом видишь как получилось. Мало землей владеть, ею еще и распорядиться уметь надо. Когда я вернулся сюда уже бургманом, семью перевез, твой отец уже больше времени проводил в корчме, чем в полях. А молодые, чьи деды с ним воевали, уже не помнили ничего. Надо было их носом потыкать, чтобы помнили, кому жизнью обязаны… Но твой отец, хоть и любил поговорить о старых временах, но тот бой и ту ночь не вспоминал никогда. Я сунулся к нему как-то, так он строго-настрого велел молчать, словно стыдился чего-то. Может, что выжил.

Господин фон Хагедорн закончил рассказ и остался сидеть, подперев щеку рукой. А я только кусала губу, стараясь не разреветься вголос. Оказывается, мой отец не всегда был старым эгоистом, как его однажды со зла обозвала Анна. Он был плохим хозяином, но доблестным рыцарем и славным соседом. Мог вернуться со славой, а предпочел деньги. Заботился о чужих сиротах, но не позаботился о своих дочерях. Научил Хайко и Айко быть рыцарями, но не сумел научить Виллема…

Госпожа фон Хагедорн, вернувшаяся в гостинную во время рассказа и тихо все это время стоявшая, прислонившись к двери, молча утерла щеки и, так же молча, подошла к резному дубовому буфету, стоящему у дальней стены. Достав оттуда маленький графинчик и небольшие корт-рюмки[2], сама подала на стол, налив из графинчика по глотку сладкого ликера из цвета бузины.

После таких рассказов наши домашние склоки показались мелкими, настолько, что даже говорить о них не хотелось. Поэтому остаток вечера провели мирно. Господин и госпожа фон Хагедорн попеременно рассказывали веселые истории из своей семейной жизни, а я слушала и мечтала, что когда-нибудь так же буду сидеть за столом в своем доме и развлекать гостей своими историями.

Уже поздно вечером, засыпая на хрустящих от новизны льняных простынях, я попыталась еще раз представить себе, как будет выглядеть моя жизнь с каждым из возможных женихов. Представить получилось дом и хозяйство — я совершенно точно знала, какие занавески я сделаю для кухни и что посажу в палисаднике у дома…. Только Дирка в этом доме мне представить никак не получалось. Каждый раз, когда я думала о нем, я представляла его таким, как при нашей первой встрече: на коне, в дорожной одежде или в легком доспехе, гордого, красивого… чужого, рыцаря Его Величества.

А когда я пыталась представить мужчину в придуманном мною доме, мне все время представлялся Арвид. В рубашке с закатанными рукавами, помогающий мужикам чистить водостоки. Или с мечом в руке, бросающийся защищать не просто не жену. Еще даже не невесту… Как я там говорила: «К двадцати пяти годам хоть столько-то ума уже должно быть»? Может, ум — он