Мой Проклятый Север - Дарья Закревская

я не хотел тебя задеть, — тут же добавил он. — Но возможно, эта история поможет тебе пересмотреть свои взгляды. А нахождение в лагере покажет, что не все Проклятые — чудовища.

Прикрыв глаза, я прислонилась щекой к лацкану его пальто.

Не хочу думать. Ни о ненависти, ни о прошлом.

— Тарий, а почему Ворона так зовут?

Тот неожиданно развеселился.

— А эту историю, в отличие от трагической детской, он хранит очень ревностно. Так что придется тебе сначала завоевать его доверие.

* * *

— Старосте, представляешь, снова очки разбили, — сообщил Киш.

— А Иллат — он в паре с таким невысоким светловолосым Проклятым стоял — психанул в конце тренировки. Что-то они не поделили и сцепились, наплевав на новые плетения, — добавил Нэйр.

Я сидела на кровати, переводя взгляд с одного на другого и оценивая услышанное.

Меня уже проверили на внутренние повреждения, исцелили внешние и накачали снадобьями для восстановления, обещая отпустить совсем скоро. Ребята пришли ко мне после ужина и, ожидая выписки, развлекали новостями.

— Он в порядке?

— Чего ему сделается! Поныл, конечно, из-за своих стекляшек, но… А. Ты про Иллата, — сконфузился рыжий.

— Проклятый не сдержался, присосался к его силе. Но Ворон их быстро разнял. Иллат, конечно, взбешен. Его в целом ситуация с совместным обучением злит. Он даже отцу написал, попросил разобраться, какого гната нас сюда так спешно закинули.

Ого. Отец Иллата состоял в Королевском Совете, и отношения между ними были напряженными. Иллат всю жизнь пытался доказать, что и без высокопоставленного родственника сможет достичь всего, что захочет. Как же сильно он раздражен, что решился воспользоваться статусом Иртона-старшего.

— А еще куратор Ош объявил, что утренние тренировки теперь будут проходить с шести до девяти! — Киш сокрушенно всплеснул руками. — Мы, мол, такие неумехи, что стандартная программа не подходит, и нас надо гонять еще больше.

Я застонала.

— Слушайте, а выходные нам положены? Завтра же воскресенье!

— Ты прямо как Эйджел, — хохотнул рыжий. — Он спросил, свободны ли мы завтра, а то ему библиотеку посетить некогда!

— Утренние тренировки и вечерняя практика проходят ежедневно. А занятия с Шаримом теперь только по будням, — объяснил Нэйр.

Понятно, выспаться нам в ближайшее время не грозит.

— Когда тебя уже отпустят? — Киш нетерпеливо заходил по комнате. Потрогал картину на стене. Подвигал по подоконнику горшок со страшненьким, почти высохшим цветком. Открыл и закрыл окно. Зашел в крохотную ванную комнату и закричал оттуда: — Жаль, что ты на ужин не попала! Нас кормили таким вкуснющим шоколадным тортом, умереть можно! Я четыре куска слопал. А пятого мне не дали. Сказали, обойдусь!

— Я попросил Лейру захватить тебе кусочек, — обрадовал меня Нэйр.

— А если тебя на ночь в лечебнице оставят, можно я его съем? Пропадет ведь, — заныл услышавший это рыжий.

Наконец вернулась целительница-Одаренная.

— Может, вы до утра ее подержите? — с надеждой спросил Киш. В его глазах плясали маленькие шоколадные тортики.

— Командир Ош приказал поставить вас на ноги максимально быстро, — с улыбкой сказала мне девушка. — Так что вы можете идти. Постарайтесь сегодня больше не падать.

На входе в корпус мы столкнулись с куратором. Посмотрев на ребят, застывших, словно стражи, с обеих сторон от меня, он хмыкнул.

— Практикантка Райас, на два слова.

Нэйр сильнее сжал мой локоть; я осторожно высвободилась, кивнув друзьям — мол, встретимся в комнате.

Тарий стоял совсем близко — серьезный, задумчивый и очень уставший. Он выглядел таким замученным, что мне ужасно захотелось его обнять. Я отогнала от себя навязчивую мысль, и излишне резко спросила:

— Что ты хотел?

— Пойдем. — Он протянул мне руку.

Тело внезапно стало ватным и перестало мне подчиняться. Безропотно вложив свою ладонь в его, я крепко ее сжала, готовая последовать за ним, куда угодно. Кончики моих пальцев слегка подрагивали, и Тарий это почувствовал.

— Замерзла? — спросил мужчина, останавливаясь возле одной из дверей на втором этаже.

— Нет, — внезапно охрипшим голосом ответила я.

И шагнула за ним в комнату.

Жестом указав мне на широкий диван, Тарий отошел к заваленному горой папок и документов столу. Я присела, с любопытством озираясь вокруг. Гостиная (или же кабинет?) была просторной и уютной. Вдоль одной из стен стоял гигантский книжный шкаф, полностью забитый книгами, чуть дальше — практически вплотную к окну, находился массивный деревянный стол с таким же солидным стулом. В камине, располагавшемся напротив дивана, ярко горел огонь; от него шло приятное, расслабляющее тепло. Зарывшись в мягкие подушки, я прикрыла глаза.

Тарий шуршал бумагами, бормоча себе под нос:

— Да где же… Вот гнат, куда подевалась? Здесь ведь была. Аа, нашел!

Он подошел ко мне и вложил в руки лист бумаги, исписанный аккуратным почерком. Я пробежалась взглядом по строчкам, выхватывая отдельные фразы и ничего не понимая.

«Студентка пятого курса Академии Одаренных Альяра Райас…»

«…перенаправить в столицу…»

«…восстановить на практике в Магбюро…»

«…приказ вступает в силу незамедлительно…»

«…одобрено Королевским Советом и ректором Академии Одаренных…»

В самом низу переливалась печать Королевского Совета — такую ставили на все официальные документы, одобренных Советом. Подделать ее было невозможно.

— Это что? — потрясла я приказом.

— Твое отстранение от боевой практики. Завтра с утра ты отправишься в Угрест, а оттуда вернешься в столицу. Поздравляю, практикантка Райас, вы свободны. Желаю успехов в Магбюро и карьере Хранителя.

Я растерянно вглядывалась в застывшее ледяной маской лицо куратора. Он серьезно?

— Когда ты успел? Почта же раз в неделю ходит, — невпопад заметила я.

— У должности главнокомандующего есть свои преимущества, — равнодушно пожал плечами он.

Нет, он правда серьезно? Он выгоняет меня из лагеря, отсылает обратно? Я прислушалась к себе, пытаясь отыскать радость. Я же терпеть не могу этот лагерь, этих Проклятых и эту холодную Гнатскую Пустошь! Но внутри все кипело от обиды и злости; хотелось то ли закричать, то ли ударить этого высокомерного гада.

— Спасибо, я не хочу. — Я кинула дурацкий документ в него. Пусть сам уезжает!

Тот даже не шевельнулся, а выражение его лица осталось таким же бесстрастным. В полной тишине листок бумаги медленно опустился на пол между нами.

— Это не обсуждается. Это не предложение, а приказ.

— Я! Не! Хочу! — схватив листок, я начала рвать его на части.

Тарий, приподняв бровь, следил за моими усилиями.

— Гнатова бумага, почему она не рвется! — выбесилась я.

— Она защищена от любого воздействия. Чтобы впечатлительные практикантки не уничтожали важные документы.

— Знаешь, что, Тарий, — разъяренно прошипела я, подходя вплотную к нему. — Ты настолько сильно меня ненавидишь, что даже два дня не смог вытерпеть? Где твоя хваленая идеальная актерская игра?!

Запрокинув голову, я