Рыжая кошка - Питер Спигельман

Невысокий худой человек сидел за письменным столом в дальнем углу. Лет двадцати, лицо, чем-то напоминающее мордочку хорька, заросло аккуратной трехдневной щетиной. Волосы пяти оттенков белокурого цвета в художественном беспорядке. Отложные манжеты болтались, но голубая рубашка ему шла — как и скучающий вид. Когда я вошел, парень поднял голову — и снова уткнулся в свой айпод. Когда же я заговорил, он стал оглядываться, словно, кроме меня, были еще посетители.

— Вы Орландо Круг?

— Нет.

— Он здесь?

— А вы кто будете? — Голос гнусавый, хитрый и такой же скучающий, как и вид.

— Человек, которому нужен Орландо Круг. Он здесь?

Парень пожал плечами:

— Незачем сердиться. — С этими словами он резко встал из-за стола и нырнул в коридорчик. В конце его была дверь, парень постучался и открыл ее. Через мгновение он вышел, и не один.

Спутник его был лет шестидесяти, высокий, кожа цвета полированного тикового дерева и также блестит. Отглаженные джинсы и черный свитер, коротко остриженные белоснежные волосы. Идеальные арки бровей над настороженными голубыми глазами. Удлиненное лицо почему-то напомнило мне монаха. Или аббата процветающего ордена.

У незнакомца был низкий голос с почти неуловимым и совершенно не идентифицируемым акцентом.

— Я Круг. Чем могу быть вам полезен, мистер?..

— Марч. Как я понимаю, вы представляете Кассандру 3.

Блондин за письменным столом навострил уши. Круг бросил на него взгляд.

— Рикки, пожалуйста, сделай-ка мне эспрессо. — Рикки закатил глаза, но встал. Круг посмотрел на меня. — Может быть, для вас тоже, мистер Марч? Рикки варит замечательный кофе. — Я кивнул, и Рикки исчез. Круг сел за стол и указал мне на стул с другой стороны. — Вы знакомы с творчеством Кассандры? — спросил он. Голубые глаза сияли.

— Не знаком, но заинтригован. И надеялся узнать больше.

Круг улыбнулся:

— Ее работы действительно весьма интригуют, мистер Марч, хотя и не пользуются широкой известностью. — Я молча кивнул. Круг продолжал улыбаться. — Откуда вы узнали о них?

Я пожал плечами:

— О них упоминали информированные люди. Слово тут, слово там… в конце концов как-то сложилось.

Круг свел под подбородком длинные загорелые пальцы.

— Ну-ну. Какие еще художники вам нравятся, мистер Марч?

Появился Рикки с двумя чашками кофе на серебряном подносике. Я улыбнулся шире.

— Айснер, Дитко, Инфантино, Адамс, Миллер.[7]

Рикки поставил перед нами чашки, косо взглянул на меня и удалился. Круг поджал губы.

— Они же комиксы рисуют.

— Я готов расширять кругозор.

— И решили начать с видео, с работ Кассандры?

— О них рассказывают столько интересного.

— Кто рассказывает, мистер Марч?

— Знающие люди.

— Я знаю всех знающих людей, мистер Марч. А известная им информация исходит исключительно от меня. И потому, если кто-то из этих людей направил вас ко мне, пожалуйста, не стесняйтесь назвать его имя.

— А если меня направили к вам не ваши знакомцы?

Круг вздохнул. Морщины у него на лице, казалось, углубились, он стал похож на непреклонный грецкий орех.

— Тогда мы можем попить кофе и обсудить творчество любых других художников.

— Но не Кассандры? — Круг нахмурился, изображая минимум сочувствия, и покачал головой. — Сам по себе интерес не отвечает вашим определенным условиям? — спросил я.

— Творчество Кассандры весьма вызывающее, мистер Марч… и доступно не всякому. Коллекционер, непривычный к методу, в отсутствие контекста… Я оказал бы вам дурную услугу.

Я хмыкнул:

— Благодарю за заботу. Деньги могли бы как-то воздействовать на ваши условия?

Круг поиграл изящными золотыми часами на узком коричневом запястье.

— Боюсь, никак. Работы Кассандры достойны того, чтобы их оценивали по достоинству, а не просто покупали и продавали.

— Я полагал, мистер Круг, что покупать и продавать — ваша работа. А Кассандра знает, что вы отговариваете клиентов?

— Это ее указания, уверяю вас. — Голубые глаза холодно смотрели с морщинистого блестящего лица.

— А можно поговорить об этом с ней?

Круг тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Единственное, что заботит Кассандру больше судьбы ее картин, мистер Марч, — это неприкосновенность ее частной жизни. — Он посмотрел на часы. — А теперь, если у вас больше нет вопросов… — Он взял чашку.

— Только один: вы по-прежнему представляете интересы Холли Кейд?

Круг пил кофе и не пролил ни капли. Только чуть приподнял белую бровь.

— Холл и… как?

— Холли Кейд. Она представляла свои видеоработы в вашей галерее в Вудстоке.

Круг не особенно старался напустить на себя виноватый вид.

— К сожалению, не припоминаю этого имени.

— Да, конечно. — Я встал. — В конце концов, это было давно.

На углу через улицу располагался магазин здорового питания. Там имелся впечатляющий ассортимент соевых продуктов, а из большого окна открывался замечательный вид на «Видимое от Круга». Я уже полчаса разглядывал пшеничные хлопья и зеленые чаи, когда на улице появился Рикки в слишком просторном для него пальто. Борясь с ветром, он пошел по Перри-стрит. Я двинулся следом.

Рикки вышел с определенной целью, и этой целью, очевидно, был ленч. Он свернул на Четвертую Западную улицу, потом на Одиннадцатую Западную, зашел в магазин деликатесов и заговорил с человеком за прилавком. Минут через десять он вышел с белым пластиковым пакетом и двинулся в обратный путь. Я приблизился к нему на Четвертой Западной.

— Хороший был кофе, Рикки.

Он подскочил.

— Блин! Так же все растерять можно!

— Извините. Я просто хотел перекинуться с вами парой слов.

Подталкиваемый ветром, Рикки дошел до угла и остановился. Глаза сузились, теперь он еще больше напоминал хорька.

— Парой слов о чем? Мне угадывать самому или ждать?

— О Кассандре 3., — ответил я.

Рикки поднял свободную руку и отступил на полшага.

— Можете о ней не забыть. Я не хочу терять работу. И даже если бы я что-то и знал — а я не знаю, — чего ради мне рисковать?

Я пожал плечами и вынул руку из кармана.

— Может быть, ради пятидесяти баксов? — Банкнота была новенькой и хрустящей. Рикки хитро прищурился и протянул руку. Я отстранился. — С другой стороны, вы сказали, что почти ничего не знаете.

— Если вам нужно имя, номер телефона или еще что-то в этом роде, вы, наверное, сохраните деньги. Касси не снисходит до мелкой рыбешки. Она общается только с О., а он очень оберегает ее — особенно с тех пор, как появился тот тип.

— Какой еще тип?

Рикки посмотрел на меня и мерзко ухмыльнулся.

— Похоже, я все-таки что-то знаю. — И снова протянул руку.

Я вытащил полтинник, но не выпустил его.

— Какой еще тип?

— О. выгнал меня в заднюю комнату, но я все равно слышал. Весь из себя юрист, и работал он на одного из тех типов, с которыми Касси делала интервью. Он хотел связаться с ней или чтобы она связалась с ним.

— Интервью?

Рикки раздраженно фыркнул.

— Ну, так ее видео называются: «Интервью номер один», «Интервью номер два» и так далее… да вы знаете.

Я не знал, но кивнул.

— Зачем ему было связываться с ней?

— Он не сказал.

— И когда это было?

— С месяц назад.

— Вы слышали какие-нибудь имена?

— Не помню, — вздохнул он. Заметил выражение моего лица. — Без дураков. Правда не помню. — Рикки не сводил глаз с полтинника. — Ну, так как?

— Уже почти. — Я вытащил из другого кармана другую руку. — Узнаете кого-нибудь?

Рикки посмотрел на фотографию и постучал пальцем по сидящей с краю женщине.

— Это она. Касси. — Я вздохнул. Холли. Рен. Кассандра 3. — Теперь я получу бабки?

— Конечно, — ответил я, и банкнота исчезла у Рикки в кармане.

Рикки повернулся и направился к Перри-стрит. Я окликнул его.

Он нетерпеливо обернулся:

— Чего еще?

— Что собой представляют ее видеоработы?

Рикки ухмыльнулся и покачал головой.

— Творения Касси? Ничего подобного я в жизни не видел, а повидал я немало.

Глава 10

— Я сказал ему, что вы присматриваете себе вещицу, — произнес Чез Монро, — и что вы при деньгах. — Он улыбнулся и пригладил небольшую треугольную бородку рукой, на мгновение став похожим на упитанного кота. — И внезапно он загорелся помочь.

Монро сунул сотовый телефон в карман пиджака и сел напротив меня. Внимательно осмотрел бокал с вином и решил, что тот почти пуст. Поднял бутылку вина, чуть наклонил в мою сторону. Я покачал головой. Он пожал плечами и наполнил свой бокал.

— Тодд всегда рад послужить искусству, — продолжал Монро, — особенно если это увеличивает стоимость его собственной коллекции. — Он пригубил вино и удовлетворенно вздохнул.