Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий - Александр Усовский

«Куда идти тому, кто верит?

С кем встать, чье знамя подхватить?»

Троцкий и его сторонники – это теория и практика «перманентной революции», раздувание мирового пролетарского пожара всеми силами и средствами, не останавливаясь перед опасностью гибели в этом пожаре и собственно новорожденного Советского Союза. Троцкий – это трудовые армии, милитаризация труда, поголовная коллективизация. Наконец Троцкий – это Мировая Революция в чистом, рафинированном виде; иными словами – РАЗРУШЕНИЕ МИРОВОГО ПОРЯДКА.

Троцкий – это российская КОММУНИСТИЧЕСКАЯ партия.

Сталин – это «построение социализма в одной, отдельно взятой стране». Это СОЗИДАНИЕ, концентрация всех сил на строительстве национального государства, на отказ (как тогда считалось – временный) от немедленного осуществления планов разжигания Мировой Революции – во имя сохранения и всемерного усиления Советского Союза.

Иными словами, Сталин – это РОССИЙСКАЯ коммунистическая партия.

И именно по этому водоразделу произойдет деление членов РКП (б) в судьбоносные дни января 1924 года, когда случится неизбежное – смерть вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ульянова-Ленина.

Здесь надо сделать небольшое отступление – крайне необходимое для тех, кто будет читать эту книгу дальше, а не захлопнет ее на шестьдесят седьмой странице, зевнет и, выключив свет, сладко заснет.

Так вот, очень многие исследователи (особенно относящие себя к «русским националистам») любят вслед за фамилиями фигурантов политического процесса 20 – 30-х годов давать их настоящие фамилии. Дескать, Троцкий – это Бронштейн, Каменев – Розенгольц, Радек – Собельсон, Ярославский то, Зиновьев это. Одним словом – во всем виноваты евреи; дескать, «малый народ – творец революции», всемирный жидомасонский заговор, ритуальное иудаистское убийство русского самодержца – и прочие страхи и ужасы, безотказно действующие на незрелые умы и позволяющие сионистам позиционировать русское национальное движение как однозначно антисемитское (со всеми вытекающими последствиями).

Да, евреи составляли неслабый процент среди членов РКП (б). На ХI съезде партии, прошедшем в конце марта – начале апреля 1922 года, делегаты еврейской национальности в количественном отношении (77 человек, или 14,5%) уступали только русским (341 человек, или 65,3%). Примерно такой же национальный расклад имел место и через год, на XII съезде (60,8% русских и 11,3% евреев).

Довольно большой была еврейская прослойка в командном и, особенно, в политическом составе Красной Армии. Наиболее крупными фигурами в Красной Армии в первой половине 20-х годов были: А. П. Розенгольц – начальник управления ВВС, Я. Аскольдов – начальник военно-инженерного управления, Б. Барский – начальник управления войск особого назначения, А. Любович – начальник управления связи, Я. Фишман – начальник военно-химического управления, И. Якир – начальник военно-учебных заведений, С. Белицкий – начальник оперативного управления Генштаба, а также заместитель командующего Московским военным округом, а затем начальник политотдела того же округа в 1920 – 1924 годах Б. А. Бреслав.

Начальником Политуправления Красной Армии и членом РВС СССР, заместителем наркома обороны СССР с 1929 года по июнь 1937 года был Я. Б. Гамарник – армейский комиссар 1-го ранга. Также в числе высших руководителей РККА были: А. Л. Шифрес – армейский комиссар 2-го ранга – с 1926 года начальник отдела печати Политуправления РККА, а с 1928 года – начальник Военно-политической академии. С 1933 года он – член Военного совета и начальник политуправления Кавказской Краснознаменной армии, а в 1934 – 1936 годах – Северо-Кавказского военного округа. Армейский комиссар 2-го ранга Л. Н. Аронштам был зам. командующего по политической части, начальником политуправления Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА); Б. М. Иппо – начальником Военно-политической академии им. Н. Г. Толмачева; М. М. Ланда – ответственным редактором газеты «Красная звезда» – центрального печатного органа НКО СССР. Армейский комиссар 2-го ранга М. Славин служил начальником Управления военно-учебных заведений РККА, комкор Л. Я. Вайнер числился в распоряжении Разведывательного управления РККА; комкор С. А. Туровский был заместителем командующего войсками Харьковского военного округа; комкор Б. М. Фельдман – начальником Управления по начальствующему составу РККА; комкор С. П. Урицкий – начальником Разведывательного управления РККА.

Корпусной комиссар И. М. Гринберг был заместителем начальника политуправления Ленинградского военного округа, корпусной комиссар Н. И. Орлов – заместителем начальника политуправления Киевского военного округа, а М. Л. Хорош и Н. А. Савко были заместителями начальника политуправления Харьковского военного округа. Дивизионные комиссары М. П. Баргер, Ф. Д. Баузер, Г. Е. Писманик были, соответственно, заместителями начальников политического управления Приволжского, Среднеазиатского и Белорусского военных округов, а С. З. Рабинович – заместителем начальника Политуправления Балтийского флота.

Все это так.

Но есть пара характерных моментов, которые теорию об Октябрьской революции как о «еврейском заговоре» ставят под серьезное сомнение. А именно – во-первых, среди творцов Октябрьской революции и, особенно, среди деятелей Гражданской войны еще больше, чем евреев, было латышей. Но о них «русские националисты» предпочитают не упоминать (вернее, упоминают вскользь, как о рядовых исполнителелях коварных еврейских замыслов, как о безликих «красных латышских стрелках») – а зря! Латыши в 20 – 30-е годы среди комсостава РККА составляли не меньший (если не больший!) процент, чем евреи. Во-вторых – во время драки за верховную власть среди наследников Ильича евреи Каменев и Зиновьев скооперировались не с евреем Троцким, а как раз наоборот – с грузином Сталиным. Иными словами, национальность того или иного деятеля особой роли в те дни не играла.

О чем это говорит?

О том, что ЛЮБАЯ революция (не важно, Французская буржуазная или Октябрьская в России) рекрутирует в свои ряды сторонников и единомышленников, невзирая на их национальность. Сколько среди членов Конвента 1792 года, проголосовавших за казнь короля, было нефранцузов? Почитайте Виктора Гюго, «Девяносто третий год» – и вы обнаружите там для себя много нового!

А среди деятелей Парижской коммуны – какой процент был иностранцев? Генералы Домбровский и Врублевский, возглавлявшие войска коммунаров, – не из Польши ли забрели до городу Парижу?

Зачем революции иностранцы? Причем ЛЮБОЙ РЕВОЛЮЦИИ?

Затем.

Иностранцы значительно легче идут на эскалацию насилия над теми социальными слоями «титульной нации», которые противятся революционной власти – по той простой причине, что эти люди для них чужие ! Иностранных революционеров не связывают с местными жителями никакие невидимые нити родства, дружбы, общей ментальности или воспоминаний о совместной жизни « до революции ». Иностранцы «делают революцию» – и им нет нужды оглядываться на мнение соседей, родственников и друзей – за отсутствием таковых на революционизируемой территории!

Именно поэтому среди большевиков так много было евреев, латышей, немцев, венгров и прочих инородцев – это были «революционные кадры»; важна была не их национальность, а их политические взгляды – и способность эти взгляды претворять в жизнь, невзирая ни на что.

Можно, конечно, тут же ткнуть автора в то обстоятельство, что среди врагов Сталина, которых ему пришлось со временем загнать в расстрельные подвалы, довольно много евреев – на что тут же автор может указать, что, помимо евреев Каменева, Зиновьева, Ярославского, Радека (которого, правда, официально не расстреляли, а приговорили к десяти годам, а добили уже на зоне руками уголовников), в эти же подвалы товарищ Сталин загнал и русских Бухарина, Томского, Рыкова. А среди верных соратников Великого Вождя и Учителя, кроме русских Молотова или Куйбышева, можно увидеть евреев Мехлиса и Кагановича.

Раздел между большевиками прошел не по национальному, а по политическому принципу – и этот тезис автор готов доказывать еще и еще раз, имея на руках неоспоримые факты и доводы.

А теперь вернемся к нашим баранам, вернее, к обстановке в партии и государстве осенью 1923 года.

Обстановка была сложной – не в последнюю очередь из-за болезни Ленина, которая, как все понимали, в ближайшее время приведет вождя к однозначному финалу. И поэтому в партии разгорелась нешуточная борьба за «ленинское наследство» – и в этой борьбе соображения теоретического плана (как товарищ имярек относился к идее Мировой Революции, приветствовал ли он НЭП, поддерживал ли форсированную коллективизацию и ускоренную индустриализацию или же проклинал сии измышления Льва Давыдовича и его присных) отходили на второй план. Тактической задачей для большинства «вождей» было – удержаться у власти; о цене подобной тактики никто всерьез не думал.