Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы

– Потом все расскажешь, – повторила Таня. – Садись.

Она отхлебнула кофе. Напиток – даже в божественном Наташкином исполнении – показался ей горьким. Таня поморщилась.

– Что не так? – тут же заволновалась секретарша.

– Все так, – отмахнулась Таня, бросая в чашку дополнительный кусок сахара. – Не трепыхайся. Надо поговорить.

– Поговорить? – Наталья взметнула выщипанные в струнку брови. – Так я ж и пытаюсь рассказать, вот, из сотовой связи звонили…

– Ох, Наташка, не умеешь ты прикидываться, – вздохнула Таня. Вышла из-за своего стола, поманила секретаршу в уютные гостевые кресла – отчим не раз замечал: чтобы разговорить человека, его сначала надо расслабить.

– В общем, сотовики сказали, что берут тайм-аут и будут думать еще. – Наталье все-таки удалось закончить мысль.

– Пусть думают, – небрежно бросила Таня.

В рекламном бизнесе фраза «мы берем тайм-аут» – эвфемизм отказа, и Тане это было совершенно ясно, однако расстраиваться еще и по этому поводу сил совершенно не осталось.

Наташка внимательно посмотрела Тане в лицо (Садовникова пыталась выглядеть бесстрастной) и с деланым оптимизмом выпалила:

– Мы их еще зацепим! Гарантирую, Татьяна Валерьевна!

– Возможно, – равнодушно кивнула та. И в третий раз, уже с трудом сдерживаясь, кивнула на гостевое кресло: – Ну, ты сядешь, наконец, или нет?

Наташка с опаской села (впрочем, хотя и посматривала на Таню испуганными глазами, а изящно скрестить ноги в новых туфельках не забыла).

Таня обновку, разумеется, заметила и немедленно похвалила:

– Отличные шузики! Сержио Росси?

– Увы, – вздохнула секретарша. – В Росси не влезаю, они ж узкие, будто их на графинь шьют! А у меня стопа крестьянская, мне б что попроще…

– «Босс», например, – подхватила Татьяна (уже успела разглядеть выбитый на каблуке лейбл). – Кучеряво живешь, Наталья батьковна!

– Да у них распродажа была, скидки – бешеные, – забормотала секретарша.

А Таня подумала: «Странная у нас, в России, психология… Покупают люди дорогие обновки, но никто не признается, сколько они на самом деле стоят. Цена варьируется в зависимости от того, кто твой собеседник. Для начальницы – «туфли с распродажи», соседке-пенсионерке вообще врешь, что с рынка, зато уж подружкам или бывшим одноклассницам называешь такую цену, чтобы у них глаза от зависти сразу на лоб полезли…»

Впрочем, не та сейчас ситуация, чтобы размышлять об особенностях национального мышления. И не время ждать «подколки» по поводу того, что она сама явилась на работу во вчерашнем наряде: Наташка дрожит, как осенний лист после проливного дождя, ей явно не до шпилек. Интересно, почему она так волнуется?

Таня задушевно спросила:

– Наташ, а ты уже в курсе, что у нас в агентстве – форс-мажорные обстоятельства?

– Это вы про документ, что ли? – тут же откликнулась секретарша.

– Про документ? – Таня сделала вид, что не понимает.

– Ну, который из вашего сейфа сперли, – со знанием дела уточнила Наталья.

«Ага. Значит, уже не абстрактный слух. А вполне достоверная информация».

– И что же это был за документ? – продолжала прикидываться Таня.

Наташка посмотрела на нее с удивлением:

– Ну, тот, дико секретный.

– Какой именно? – невинно спросила Таня.

– А их что, сразу несколько украли?! – тут же вскинулась секретарша. – Что за документы-то, хоть намекните!

Таня только плечами пожала и подвела итог:

– Значит, насчет пропажи ты в курсе.

– Так только глухой не в курсе! – воскликнула секретарша. И уточнила: – В смысле наш отдел. Полька. Родик. Тема. Мишка. Ну, и я.

– А откуда узнали-то? – Таня хоть и гордилась собственным аналитическим умом, но до сих пор не понимала.

– Ну, во-первых, мы не глухие, – с очаровательной непосредственностью изрекла Наталья. – А во-вторых, мы же все вчера к шефу на ковер ходили! Он нам такой допрос-разнос устроил!

– Вот как… – протянула Татьяна.

Значит, Андрей Федорович решил заняться самодеятельностью. Поиграть в инспектора Лестрейда (на Холмса или даже на Ватсона шеф, при всей его красоте и деловой хватке, на Танин взгляд, не тянул). Что ж, он – начальник, имеет право. Но только чего Теплицын добился? Судя по ледяному взгляду, которым он наградил Татьяну на входе в агентство, никаких отрадных результатов достичь не удалось и поиски похитителя не продвинулись ни на дюйм. Зато теперь, как верно заметила Наталья, только глухой не знает, что из сейфа «Пятой власти» пропадают строго конфиденциальные документы. И весьма вероятно, что сия нелицеприятная новость скоро выплеснется из «аквариума» их агентства, пойдет гулять по всей столичной рекламной тусовке. Как бы до самого Брячихина и его команды не дошло…

– И о чем же вас шеф спрашивал? – Таня постаралась, чтобы вопрос звучал словно бы между делом, будто они продолжают о туфельках говорить.

– А, ерунда. В комиссара полиции играл! – отмахнулась Наталья. – Во сколько ушли, во сколько пришли, чего подозрительного видели…

– Ну а вы что?

– А что мы? Мы потом все обсудили. Никто ничего не видел, идей, подозрений, конструктивных мыслей не имеется.

Наташка, кажется, приготовилась рассказывать: кто в ту злосчастную пятницу (последний день, когда документ еще точно лежал в Танином сейфе) уходил с работы последним. Но… Садовникова знала от отчима еще одно правило допросов: постоянно и неожиданно менять темы, – поэтому спросила совсем о другом:

– Слушай, а как у Полинки с ее ненаглядным? Все наладилось?

– Ой, вы знаете?! – опешила Наташа.

Таня небрежно пожала плечами:

– Конечно.

На самом деле она не знала ничего. Просто однажды, когда меняла в туалетной кабинке «поехавшие» колготки, случайно услышала, как всегда сдержанная Полина яростно шипит – судя по всему, в трубку мобильника: «Чмо! Куроед! Слизень!» Таня тогда еще оценила богатый словарный запас подчиненной, а одно из словечек даже использовала в рекламном девизе для кошачьего корма: «Я – котенок-куроед, «Муркас» – лучший мой обед».

– Так помирились они? – уточнила Татьяна.

– Не-а. Разбежались, – вздохнула Наташка. И, хотя Таня больше ни о чем и не спрашивала, уточнила: – Хахаль Полинкин – сволочь еще та. Хотел, чтобы она квартиру свою заложила. Бизнес ему, видите ли, приспичило открывать, стартовый капитал понадобился.

– Ну а что Полинка? – живо поинтересовалась Татьяна.

– Полинка – молодец, – похвалила Наталья. – Сказала, чтоб искал капитал в другом месте. – И с легким, чисто женским злорадством добавила: – Ну, он и ушел от нее. Другую ищет. Может, и нашел уже. А Полина плачет и антидепрессанты пьет. Ой, Татьяна Валерьевна, только это между нами!

– А что плохого в антидепрессантах? – пожала плечами Таня. – Вон вся Америка на них сидит.

Она уже с неделю как подметила, что соображать Полинка стала гораздо туже, однако списала ее мозговой застой на творческий кризис, у любого рекламиста бывает. А причина, оказывается, в личной драме и сильнодействующих таблетках…

– Я ей предложу в отпуск съездить, – пообещала Таня. – Пусть махнет куда-нибудь… в Испанию или на острова.

– Она хотела в какую-то хипповскую деревню смотаться. Где-то в Голландии, что ли… – сообщила Наталья.

– В общем, пусть едет, куда захочет, – подвела итог Садовникова.

И, пользуясь тем, что Наташка смотрит на нее влюбленными глазами (типа: «клевая у меня шефиня, все понимает и реагирует как надо!»), задала следующий, опять неожиданный вопрос:

– Слушай, а вы, когда все обсуждали… не выяснили: кто-нибудь из наших в выходные на работу выходил?

Наташка сразу помрачнела, пробурчала:

– Тоже, значит, допрашиваете, Татьяна Валерьевна…

– Наташ, да не допрашиваю я тебя! – Тане сроду не приходилось разговаривать с собственной секретаршей столь заискивающим тоном. – Просто вора хочу найти! И шкуру свою спасти: документ-то – на мне висит!

– Ну, допустим, кое-кто в воскресенье на работу и выходил! – с вызовом сказала Наталья. – И что теперь? Сразу в преступники записывать?!

– Да никто никуда никого не записывает, – успокаивающе сказала Таня. – И ничего это, по большому счету, не значит. Просто так спрашиваю, чтобы полная картина была…

– Я в субботу приходила, – буркнула Наташка. – С двенадцати двадцати до четырнадцати ноль-ноль, на посту охраны все отмечено.

– Решила наконец разобрать письменный стол? – попыталась пошутить Таня.

Над Натальиным столом, в котором можно было найти и конфеты, и косметику, и открытки, но никогда – скрепок или бумажных стикеров, давно уже потешалось все агентство.

– Нет, до стола пока руки не дошли, – серьезно ответила секретарша. – Как обычно: в Интернете нужно было полазить, вы же знаете – дома у меня компьютера нет…

– В моем кабинете лазила? – уточнила Татьяна.

– А где же еще? – удивилась Наташка. – У вас кресло самое удобное.