Алый лев - Элизабет Чедвик

— В том, что их земли были отняты, а привилегии отменены или нарушены, нет вины Иоанна, в этом повинны его отец и брат, — вступился за него Вильгельм.

— Да, но если он не сумеет исправить положение… — Честер, красноречиво пожав плечами, дал понять, каково было бы окончание фразы.

Вильгельм не был уверен, что Иоанну свойственно выполнять чьи-то требования, но ему удалось заложить основу для дальнейших переговоров. Теперь он должен был вернуться в Нормандию и сопровождать Иоанна в Англию. Перспектива снова пересечь море, пусть даже в спокойную погоду, по-прежнему не была для него привлекательной.

— Ну, теперь дело за ним, я сделал все, что мог.

— Тогда храни тебя Господь, чтобы твои усилия не оказались напрасны, — мрачно закончил Честер.

На борту королевской галеры Иоанн, некоронованный король Англии и наследник всего того, о чем он так долго мечтал, смотрел, как берег Нормандии скрывается в дымке.

— Ты всегда был человеком моего брата, Маршал, — сказал он, обращаясь к Вильгельму, который стоял рядом с ним у мачты. — Преданным, как собака.

Глядя, как чайки кружатся над вздымающимися волнами, Вильгельм надеялся, что ветер позволит им благополучно добраться до дома и облегчит его страдания. Ему не хотелось, чтобы его вырвало перед Иоанном, которому даже шторм был нипочем. Он бы с большим удовольствием плыл сейчас на корабле с Изабель и домашними, но Иоанн специально просил его быть на королевской галере, а отказ будущему королю Англии был бы политически неграмотным шагом.

— Я принес ему клятву верности, сир, так же, как вашему отцу и брату Генриху до этого, упокой, Господи, их души.

Иоанн стряхнул пылинку с горностаевой оторочки своего плаща.

— Людские клятвы всегда продаются. Мой брат купил твою верность, отдав тебе в жены Изабель де Клер Стригильскую. А чего ты хочешь от меня?

Вильгельм ответил ему спокойно:

— Сир, я верен вам, поскольку вы являетесь законным наследником короны вашего брата.

Иоанн криво усмехнулся:

— Уверен, что это так, а еще я уверен в том, что у тебя честолюбия столько же, сколько у любого другого мужчины. Не стесняйся, милорд. Скажи, чего ты хочешь, озвучь свое желание, чтобы у нас не было камней за пазухой.

Вильгельм разозлился и подумал, что Иоанну, который чаще всего плел интриги, в новинку говорить о чем-либо открыто.

— В таком случае, сир, я бы хотел, чтобы моя жена была восстановлена в правах на наследство своего отца. Я хочу Пемброук и Кильгерран.

— Ха! — Иоанн расцвел от удовольствия; так циник радуется тому, что его собеседник оказался небескорыстен. — Жена на тебя надавила, не так ли?

— Не больше обычного, сир.

Иоанн рассмеялся:

— Именно женщины заставляют мужчин желать большего, спроси де Броза. Его жена как бочка с большой дыркой в днище. Наверное, сейчас, после того как она родила шестнадцать детей, она и на ощупь такая же.

Вильгельм ничего не ответил. Мод де Броз не была красавицей, и она действительно постоянно заставляла мужа просить денег и привилегий, чтобы было чем прокормить их огромное семейство, но шутка была злой и неуместной. Когда корабль вскарабкался на следующую волну, желудок Вильгельма снова подкинуло к горлу, и он сжал губы. Позади он видел на волнах галеру со своей семьей, но она была слишком далеко, чтобы он мог рассмотреть фигуры на палубе. Изабель наверняка наслаждается солеными брызгами и свежим ветром. Она обожает плавать. Иногда он дразнил ее, говоря, что у нее в жилах течет кровь викингов, пересекавших моря. Хотя, может, так оно и было. Если так, то оставалось надеяться, что их дети впитали это с молоком, потому что страдать от морской болезни было невыносимо.

— Я знал, что ты попросишь Пемброук, — Иоанн с грациозной небрежностью махнул рукой. — Ну что ж, забирай, я отдаю тебе его безвозмездно, равно как и право называться графом, ведь этого мой великий и славный брат никогда тебе не давал. Тебе стоит об этом подумать.

— Благодарю вас, сир, — Вильгельм подавил желание вывернуть желудок наизнанку и преклонил колени перед Иоанном. Палуба под его коленями была твердой, но волны ревели под килем, как дракон.

— Встань, — сказал Иоанн сладким, почти укоряющим голосом. — Прибереги свою присягу в верности до Англии и до момента моей коронации. Если ты не забудешь, кому служишь, привилегий будет еще больше.

Вильгельм с усилием поднялся на ноги:

— Сир, я поклялся вам в верности, и мою клятву нарушит только моя смерть.

Он подумал, сколько еще раз ему придется доказывать Иоанну свою преданность, прежде чем тот в нее поверит. Выходило, что человеку, который нарушает свои обещания так же легко, как дает их, трудно поверить в то, что другие могут быть верны своему слову.

— Я доверяю тебе, Маршал, не больше, чем любому другому человеку, — на лице Иоанна внезапно проступила скрытность, от него повеяло опасностью. — А сбросить тебя я могу очень низко.

Он повернулся к шатру на носу корабля:

— Я бы пригласил тебя присоединиться к нам, но ты весь зеленый, так что я бы оказал нам обоим плохую услугу. К тому же, полагаю, ты не одобришь общество остальных моих гостей.

Вильгельм проводил его взглядом и мельком увидел нескольких ярко раскрашенных королевских шлюх и группу холостяков — рыцарей, задолжавших Иоанну деньги. С гримасой боли Вильгельм оперся на борт и увидел, что английский берег приблизился. Итак, он получил графский титул и надеялся, что цена, которую придется за него заплатить, не пустит его по миру. И еще он подозревал, что тошнота, которая так мучила его, была вызвана разговором с Иоанном в той же мере, что и морской болезнью.

Глава 5

Вестминстер, май 1199 года

Изабель вот уже несколько лет не была при дворе. Ричард и его жена, королева Беренгария, жили каждый своей жизнью, и его приемы были больше для вояк, для настоящих мужчин, женщинам там особенно не было места. К тому же Изабель была слишком занята хозяйством и рождением детей, чтобы у нее оставалось время на королевские увеселения.

Коронация Иоанна и посвященные этому празднества были совершенно иного рода, и Изабель пришла в восторг от возможности нарядиться в красивое платье и посетить большой официальный прием. Ее шелковый наряд нежного оранжево-розового цвета был расшит речным жемчугом и бусинками из горного хрусталя. Ее кисейная вуаль также была по краю расшита речным жемчугом, а концы ее светлых кос — перевиты серебряными лентами. Сейчас она не была беременна, и одежда открывала взгляду тонкую талию, пышную грудь и мягкие изгибы бедер. Ей было в некоторой степени свойственно женское тщеславие, а поэтому было приятно видеть, как мужчины оборачиваются ей вслед, и особенно приятно, что ее муж в их числе.