Орчиха в свадебной фате (СИ) - Лактысева Лека

Эх, зря я согласилась на ужин в траттори и на застольную беседу!

— Да. В составе Зеленого Легиона. Из моей десятки все погибли. — Я не знала ни одного из погибших орков, но слезы у меня на глазах проступили вполне искренние, достаточно было вспомнить Ор-Тунтури. — Да и на обоз наш, с которым я шла от границы, тоже напали…

— Хунгры?! Не всех добили? — Ор-Шот повелся на мою уловку, заинтересовался.

Я воспользовалась этим и как могла красочно и живо расписала старому вояке свои впечатления от ночного сражения, умолчав, правда, о той его части, когда в моих руках оказался живой меч магварра Алаира Виатора.

— Так орис Ор-Тунтури погиб? — трактирщик помрачнел. Встал из-за стола и куда-то ушел.

Пользуясь моментом, я налегла на мясо с овощами. Чем скорее поем и сбегу отсюда, тем меньше шансов, что проколюсь и скажу что-то лишнее. Эх! Не готовилась я в шпионы…

Ор-Шот вернулся через пару минут. В руках у него был кувшинчик, пара рюмок и тарелка с двумя кусками зерновой лепешки. Орк налил янтарной жидкости в обе рюмки. Одну накрыл куском лепешки, другую поднял и, прежде чем опрокинуть в рот, кивнул мне на мою кружку с рецинтой:

— Помяни со мной ориса Ор-Тунтури, Барбра! Я служил под его началом. Он был настоящим сыном Ора и отличным командиром…

Отказаться выпить за помин Туна я не смогла. Пришлось отпить еще пару глотков фруктового сидра. К счастью, пока никаких признаков того, что хмель ударил мне в голову, я не замечала. А вот Ор-Шота, который вслед за первой тут же влил в себя вторую стопку янтарной жидкости, похоже, слегка развезло.

— Мы с хунграми не первую сотню лет воюем. Только раньше эти полудикие племена брали только количеством и неожиданностью, а последние десять лет, говорят, стали почти нечувствительны к боевым заклинаниям наших магварров.

— Как так? — удивилась я. — Вряд ли всего за десяток лет их организмы могли так сильно измениться. Это должно быть что-то внешнее. Может, им помог кто?

— А ты очень сообразительна, орисса Барбра, — печально хмыкнул Ор-Шот. — У хунгров слишком многое поменялось. Раньше они жили отдельными племенами и между собой воевали, а сейчас объединились. Речи их никто не понимает, но на телах убитых стали находить амулеты странной формы, подвешенные на шнурках.

— Это какой — странной? — теперь я спрашивала не просто для того чтобы поддержать беседу и заставить говорить ветерана, вместо того чтобы отвечать на его расспросы. Теперь мне самой стало по-настоящему любопытно.

— А ты не видела? Понимаю. В бою не до того, а трупы обыскивать тебе, видно, неприятно было. Амулеты эти похожи на воронку с горлышком толщиной в твой средний палец, — ор-Шот слегка царапнул когтем упомянутый палец, вздохнул тяжко. — Наши магмейстеры сотни таких амулетов исследовали всеми известными способами, но никакой магии в них не почувствовали. Сам я уже таких не застал, а вот у наемников, что у меня в траттории останавливались, пару раз видел.

На это мне ответить было нечего. Но сама форма амулетов… взглянуть бы на них!

Эх, жаль, не стала наблюдать за тем, как охранники обоза обыскивали поверженных в ночном бою хунгров. Противно мне было…

Впрочем, если эти амулеты появились у хунгров десять лет назад, то к моим поискам они точно отношения не имеют. Но загадку разгадать все равно интересно было бы. Ладно, посмотрим, как оно сложится: может, получится разузнать что-то еще о хунграх и их загадочных амулетах.

Пока мы с Ор-Шотом ужинали и вели беседы, в зале наметилось какое-то оживление: в дальнем от стойки конце зала зажглись дополнительные светильники, и я обнаружила, что там, за плотными занавесями, которые я приняла за гобелены, прячутся подмостки — что-то вроде небольшой сцены.

Посетители принялись дружно разворачиваться в ту сторону, топать ногами. Послышались одобрительные выкрики.

— Похоже, сейчас кто-то выступать будет? — поинтересовалась я у Ор-Шота.

— Да, Барбра. Тебе невероятно повезло! У нас в Стеллориене остановились проездом бродячие артисты. Сегодня я позволил им развлекать моих гостей. Не спеши уходить: посиди, послушай. Голос у певца просто волшебный!

Уговаривать меня было не нужно. Я и сама теперь ни за что не ушла бы из траттории, не посмотрев концерта. Мое сердце замерло в сладком предвкушении: сейчас я познакомлюсь с музыкой и песнями этого мира!

На сцену тем временем поднялись трое: мужчина постарше, мужчина помоложе и женщина средних лет. У женщины в руках было что-то вроде дудочки, у молодого парня на ремне, перекинутом через шею, висел инструмент, похожий на ксилофон, а в руках он держал палочки. Старший мужчина принес с собой пятиструнный инструмент, по форме и размерам — что-то среднее между мандолиной и укулеле.

— Тихого вечера, уважаемые жители Стеллориена и его гости! — выйдя вперед, заговорил мужчина постарше. Его курчавые волосы длиной чуть ниже плеч напоминали темное облако, на одухотворенном лице с утонченными чертами горели вдохновением темные, как вишни, глаза. — Меня зовут маг-арт Чайм. Сегодня я и мои спутники будем развлекать вас весь вечер. Какую песню вы хотели бы услышать первой?

— «Меч» давай! — выкрикнул кто-то, и остальные загомонили, поддерживая: — «Живой меч»! Балладу! Давно не слышали ее!

— Я вас понял, — улыбнулся Чайм. — Значит, баллада о Живом Мече.

Первой заиграла женщина на своей дудочке или свирели. Ее тоскливый напев разбавили россыпи дробных переливов-перестуков инструмента, который я про себя окрестила ксилофоном. Третьим вступил маг-арт Чайм со своей укулеле. А потом он запел — низким бархатным теплым баритоном. Парень помоложе взялся подпевать ему, не забывая при этом барабанить палочками по клавишам своего ударного инструмента.

Мелодия извивалась, текла, будто небольшой, но бурный ручей по каменистому прихотливо извивающемуся руслу. Мастерство исполнителей было на высоте. Вскоре я забыла о попытках выставить оценку талантам артистов: меня захватила баллада. К сожалению, запомнить ее дословно я не сумела. Однако суть ухватила легко.

Песня рассказывала о том, как в далекой древности на королевство Тройной Радуги — Триплитирид — напали орды пришедших из тьмы тварей. Никто не мог справиться с темным войском, и тогда король Триплитирида пообещал тому, кто сумеет создать оружие, способное победить врагов, отдать в жены свою единственную дочь. И явился к королю великий магварр, и заявил, что сумеет победить орды тьмы своим живым мечом.

Магварр сдержал свое слово и разогнал вражеское войско, вернул всех до единой тварей туда, откуда они пришли, а потом женился на принцессе, а после смерти короля стал правителем Триплитирида. Свой живой меч он повесил над воротами крепостной стены, ограждавшей столицу Триплитирида, и никто не мог прикоснуться к оружию, кроме самого короля, а тот мог призвать меч к себе в любой момент, где бы ни находился в этот момент сам.

И зажило королевство Тройной Радуги мирно и счастливо под руководством мудрого мага-правителя, и жило так несколько сотен лет, потому что никакие враги не смели посягнуть на границы страны, охраняемой великим королем-магварром и его Живым Мечом.

…Баллада была длинной, в ней красочно описывались ратные подвиги первого короля-магварра, но для меня главным открытием стали слова о том, что владелец живого меча всегда чувствовал, где находится его необычное оружие и в любой момент мог призвать его к себе, независимо от расстояния.

— А это правда, что владелец может призвать свое живое оружие, и оно тут же перенесется к нему? — переспросила я на всякий случай у ориса Ор-Шота, который так и сидел за моим столиком.

— Правда, — подтвердил тот. — И то, что хозяин всегда чует, где сейчас его оружие находится — тоже правда. Поэтому и воровать такое оружие нет смысла: оно никого, кроме владельца, не слушается.

«Угу! Только вот клинок трибуна Виатора почему-то решил сделать для меня исключение!» — мысленно возразила я. Желание и дальше слушать выступление пропало напрочь. Я вдруг вспомнила, что мне нужно найти, где переночевать. А еще мне следовало посидеть — или полежать — в тишине, и хорошенько подумать о том, как избавиться от живого клинка и укрыться от трибуна Алаира Виатора.