У хороших девочек нет клыков (ЛП) - Молли Харпер

Перед глазами замелькали видения. Сначала я не могла определить, откуда они появились, из моего разума или его. Потом решила, что они были общими. Вот Габриель берет меня за руку в баре и пожимает ее. Провожает до машины, и с грустной улыбкой наблюдает за моим отъездом от ресторана. Задние фары Большой Берты на некотором расстоянии от Габриеля, следующего за мной к моему дому по темной дороге. Движение его губ, говорящих мне, что все будет хорошо, когда я испускала последний вздох. Габриель, присматривающий за мной, пока я спала в его доме, и читающий вслух отрывки из «Эммы»[4], чтобы скоротать время в ожидании моего восстания.

Утолив, наконец, голод, я отстранилась. Габриель издал негромкий ворчливый протест. Я прокручивала в голове только что полученные приятные воспоминания, наблюдая, как раны на его шее затягиваются, сменяясь бледно-фиолетовыми кровоподтеками.

- Было неприятно? – спросила я, кончиком пальца коснувшись исчезающих отметин.

Он заключил мое лицо в ладони и большими пальцами потер уголки моего рта.

- Это не было стоном боли.

- О, - глупо выдавила я хриплым голосом. – О.

- Ты - довольно неаккуратный едок, - заметил он.

- Тебе стоит посмотреть на меня во время барбекю, - зевая, сказала я. – Вот это действительно ужасно.

- Что ж, боюсь, это удовольствие мне не светит, - сказал он, опустив подбородок мне на макушку. Я приподняла брови, не совсем улавливая шутку.

- Питание всегда похоже на это? – спросила я. – Настолько…приятно?

- Нет. – Сделав паузу, он вынул сосновую иголку из моих волос. – Ты сама задаешь тон. Ты хотела умиротворения, и ты его получила. С добровольным партнером кормление может быть как неистовым, сексуальным, так и бесстрастным, безликим, в зависимости от пожеланий вампира. И с людьми ощущения гораздо интенсивней. Они более восприимчивы к нашему очарованию.

Вампир. Опять это слово. И внезапно я почувствовала себя неуклюжей. Не знала, куда себя деть при мысли о моем весе. Задавалась вопросом, не тяжело ли ему держать меня на руках. Гадала, не источаю ли утреннее дыхание вампира.

- Зеб будет в порядке? – спросила я, переведя взгляд на друга, сладко похрапывающего на моей кушетке. – До того, как мы, гм… до этого, ты сказал, что Зеб мой самый близкий в мире друг. Как ты об этом узнал?

- Помнится, я уже говорил тебе раньше, прежде чем ты выскочила из моего дома как ошпаренная, – он стрельнул в меня лукавым взглядом, – что у тебя очень организованный ум. Если мне нужна информация, я могу просто «потянуть за ниточку».

Я поморщилась.

- Так ты читаешь мои мысли?

Он смущенно усмехнулся.

- Нет. Просто сдается мне, что чрезмерные возлияния развязывают тебе язык. Ты сама рассказала мне о Зебе в ресторане.

- Надо понимать, это была твоя интерпретация юмора? – сухо спросила я.

Несколько секунд Габриель выглядел действительно раскаивающимся. Прежде чем равновесие сместилось в пользу более оживленного, заинтригованного выражения лица.

- У тебя небогатый опыт в плане секса.

Если бы это было комедией положений, то я бы сейчас поперхнулась водой и забрызгала его с головы до ног.

- Это ты тоже услышал от меня? – спросила я, уставившись на него с открытым ртом. Я не смогла придумать достаточно резкого ответа, поэтому отошла от него под предлогом проверки состояния Зеба.

Габриель привалился к стене, наблюдая за моими перемещениями по комнате.

- Нет. Но я в любом случае смог бы это определить. Ты пахнешь не так, как большинство людей. В тебе есть невинность, свежесть. Это похоже на разницу между тем, чтобы разбить хорошее яйцо и плохое.

- Значит, я пахну как хорошее, приличное яйцо. Чудесно. – Я резко притормозила. - Погоди-ка, неужели ты считаешь это хорошим способом сообщить мне, что у нас был секс, и я ни на что не годилась? Таким образом, ты пытаешься дать мне понять, что я абсолютно неопытна? Потому что, если так, то это просто грубо. И что ты делал в «Шенаниганс»? И как нашел меня на дороге?

Габриель выглядел оскорбленным в лучших чувствах.

- Отвечая на твои вопросы, могу сказать, что единственная телесная жидкость, которой мы обменялись, это кровь…

- Очень утешает, спасибо.

- Бармен в «Шенаниганс» - питомец вампира. Он хранит пинты отфильтрованной донорской крови в задней части бара. Если ты достаточно сведущ, чтобы заказать «Текилу Санрайз Спешал», он смешивает подходящий ликер с хорошей порцией крови.

- В каком смысле «питомец»? – спросила я, внезапно пораженная промелькнувшим в голове видением людей, запертых внутри гигантских беговых колес для хомяков.

- Человек, отмеченный вампиром и находящийся рядом с ним в качестве компаньона и добровольного источника крови, – объяснил Габриель. - Они часто служат дневными защитниками и помогают вампиру поддерживать связь с современным миром. Такие отношения взаимовыгодны для обеих сторон.

- И после того, как ты покинула ресторан, я беспокоился за тебя, - продолжил он, потянувшись к моей руке, чтобы коснуться. - Я хотел удостовериться, что ты благополучно доберешься до дома. К сожалению, я ехал недостаточно близко и не смог помешать тому охотнику сделать выстрел.

- Но почему ты обратил меня?

Большим пальцем пригладив мою бровь, он ответил:

- Я просто не мог смириться с мыслью о том, что чья-то жизнь, вроде твоей, может быть разрушена таким трагическим, нелепым способом. Ты заслуживаешь лучшей смерти.

- О, ну тогда спасибо, - сказала я. – Как принято благодарить за то, что кто-то превратил тебя в вампира? Корзиной фруктов? Упаковкой «Лучшей Крови Месяца»?

Он хохотнул. Я улыбнулась и расслабилась, чувствуя, как возвращается связь с тем очаровательным, загадочным парнем, которого встретила в баре. И тут в голове как будто прозвучал звон стаканов. Я практически ощущала запах одеколона марки «Кэлвин Кляйн» и Халапеньо Попперс[5], подаваемого рядом сидящей паре. Сквозь туман, окутывающий мою память, я видела, как губы Габриеля сложились в улыбку, пока я разглагольствовала о сравнительных достоинствах Элвиса Пресли и Джонни Кэша.

- Джонни Кэш и Элвис были одинаково талантливы и сталкивались с теми же самыми трудностями – оба родом с сельского Юга, выросли в бедности, воспитывались под влиянием музыки госпел, пристрастились к злоупотреблению наркотиков, - услышала я свой голос на фоне болтовни и звона стаканов. - На обоих оказывалось сильное влияние из вне, но у Джонни Кэша были трудные отношения с отцом, а не с матерью. Если бы у него были сложности с мамой, как у Элвиса, вместо неистощимой потребности самоутвердиться в глазах отца, он не превратился бы в задиристого "человека в черном"[6], парня, что провожает взглядом мимо проходящий поезд из-за застенок Фолсомской тюрьмы[7]. Элвис олицетворял собой множество вещей, но, даже увлекаясь каратэ и стрельбой из пистолета, он был скорее неуравновешенным, чем задиристым.