У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945 - Вильгельм Люббеке

общества. Я не разделял подобных антисемитских взглядов, но с равнодушием относился к бедам еврейского народа. В результате нацистской пропаганды многие немцы в эти годы с безразличием воспринимали гонения на евреев.

Глава 3. Прелюдия к войне. 1936–1939 гг.

7 марта 1936 г. мы услышали по радио о приказе Гитлера ввести немецкие войска в расположенную вдоль границы с Францией Рейнскую область, которая была демилитаризована согласно Версальскому мирному договору. Диктор сообщил о высказанном фюрером мнении по данному вопросу и рассказал, как происходила передислокация немецких частей. Этот демарш должен был подтвердить суверенное право Германии на эту немецкую территорию. Подобные действия, восстанавливавшие историческую справедливость, вызвали у немцев прилив гордости. Военная операция, не встретившая сопротивления, усилила поддержку Гитлера в обществе.

Когда мы ходили в кино, – а это была середина 30-х гг., – художественный фильм предваряла кинохроника о больших собраниях нацистской партии и устраиваемых ею парадах. Моим родителям довелось побывать в Берлине в 1936 г. и непосредственно увидеть Олимпийские игры, организованные нацистами с необыкновенным размахом. Многие, в том числе и наша семья, рассматривали все эти представления просто как некую разновидность пропаганды. Тем не менее мы, возможно наивно, полагали, что наши отношения с соседними государствами улучшатся, если они увидят возрожденную, сильную Германию.

Многие продолжали испытывать чувство горечи от перенесенного унижения при заключении с Францией и Англией[10] Версальского договора с побежденной Германией, людям не нравилась изоляция страны и ее оторванность от общества других цивилизованных и развитых стран, частью которого была Германия. Мы также чувствовали угрозу со стороны варварского и отсталого коммунистического режима в России. Принимая во внимание, что обеспечение безопасности Германии требовало увеличения расходов на военные нужды, на которые налагал ограничения Версальский договор, Гитлер пошел и на это, и в результате соседние страны начали относиться к Германии не с уважением, а как к непосредственной угрозе их безопасности.

По мере того как численность вермахта увеличивалась и шло интенсивное обучение солдат, стала заметнее проявляться активность военных кругов. 21 сентября 1936 г. Германия провела самые большие маневры со времени окончания Великой войны, в которых принял участие мой кузен Генрих. Во время маневров были использованы грузовики, которые за ночь перебросили целую дивизию от Рейна на западе до Одера в Восточной Германии. Генрих позднее рассказал мне, что нехватка транспорта вынудила командование конфисковать все, какие только возможно, гражданские грузовики для успешного завершения операции.

Мне было 16 лет, и на меня все эти военные приготовления производили сильное впечатление. Стоя в одиночестве на пороге нашего дома, я часами наблюдал за тем, как нескончаемый поток машин с пехотинцами и громыхавшими орудиями проходил по главной дороге через нашу деревню. Тогда у меня в первый раз появилось желание самому испытать, что такое солдатская служба. Нацистский режим неудержимо влек страну к новой войне.

В это время мысли о женщинах все больше посещали меня. Годом ранее я в первый раз отправился один на поезде навестить своих родственников в Нордхаузене. Там я встретил мою вторую кузину Руфь. Два года спустя она побывала с ответным визитом у нас в Пюггене. Наши отношения переросли в мой первый роман, хотя между нами ничего серьезного не было; мы обменялись лишь невинными поцелуями. В знак моего расположения к ней я оставлял вечером на ее подушке шоколадную конфету.

После того как мне исполнилось шестнадцать, я попросил родителей дать мне денег для оплаты уроков танца, которые проходили каждую неделю в Бетцендорфе. Поскольку у нас не было возможности общения с девушками вне школы, эти танцевальные классы были одними из тех немногих мест, где мы могли с ними встречаться. Такие встречи помогали сохранить в тайне наши отношения.

Во время занятий, обучаясь вальсу, польке и прочим модным танцам, я познакомился с очаровательной Хильдой, жившей в соседней деревушке Аудорф. Негласные правила общественного поведения не разрешали нам назначать свидания, и приходилось держать в тайне от ее родителей наши отношения. Хотя мои родители знали, что я встречаюсь с девушкой, они доверяли моей порядочности и никогда не задавали вопроса, кто она.

Хильда и я планировали каждый раз наши встречи, а и было-то их всего три или четыре, словно тайную операцию. В 6 или 7 часов вечера я садился на велосипед и ехал в Аудорф, расположенный в 13 километрах от Пюггена. Там я тайно встречался с ней на ее ферме. Надеясь, что ее родители не обнаружат нас, мы болтали и флиртовали в амбаре до полуночи. Мы целовались, хотя принятые тогда правила поведения запрещали это. Однажды она даже пригласила меня в свою комнату в доме, но я отклонил ее предложение, не желая, чтобы нас застали ее родители.

Мы старались во время свидания сохранять бдительность, опасаясь, что нас может застать ее отец, да вдобавок я не спускал глаз со своего велосипеда. Ребята из Аудорфа, мои соперники, могли запросто украсть его в отместку за то, что я «покусился» на девушку на их территории. К счастью, я избежал обеих опасностей.

Когда в моей жизни происходили все эти события, моя семья приняла двух семнадцатилетних девушек из Восточной Германии. Они должны были помогать моей матери и учиться в течение года вести фермерское хозяйство. Вместо добровольного выбора своих занятий, как это было в прошлом, теперь девушки должны были пройти обязательное обучение. Решение нацистских властей касалось всех женщин. Девушки были последними практикантками в нашей семье.

В Пюггене было всего две-три девушки их возраста, поэтому они тут же привлекли к себе внимание нескольких парней из нашей деревни. Мои родители выделили девушкам комнату на втором этаже на южной стороне дома. Но местные парни ошибочно посчитали, что они остались на северной стороне.

Ночью парни пришли и встали под северными окнами, свистом стараясь привлечь к себе внимание девушек. К их несчастью, комната тетушки Хедвиг оказалась рядом, и шум на улице сильно ей мешал. Потеряв терпение, она схватила свой ночной горшок и вылила его содержимое на головы ничего не подозревавшим парням. Те больше не появлялись.

Между мной и нашими девушками не было никаких романтических отношений, и мы часто подшучивали друг над другом. Достаточно овладев навыками обращениями с электрическими приборами, я придумал довольно хитрый трюк.

Однажды вечером, когда мы ужинали и слушали музыку по радио, я, до того как должны были передавать последние новости, извинившись, встал из-за стола и вышел из столовой. В соседней комнате я установил микрофон от другого радиоприемника и подключил его к громкоговорителям нашего семейного радио. Отключив