(Не) Все могут короли (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Хорошо, сегодня по возвращении я позову своих юристов и мы составим документ, — согласился он.

— Отлично, тогда уже завтра поутру я вернусь в Барселону и выйду в море, — обрадовался я.

— Кстати, зачем вы унизили моих вассалов? Они просто попросили документы, — поинтересовался он, когда мы замолчали, думая каждый о своём.

— На Святой престол взошёл новый Папа, ваше величество, — осторожно ответил я, — молодой, активный, с большими амбициями. Думаю вам нетрудно догадаться, что ждёт Европу.

Он тяжело вздохнул.

— Да и ваше величество, умоляю вас, — попросил его я, — если задумаете жениться, выберите себе хотя бы ту женщину, которая была бы вам как минимум не противна.

— Почему это?! — искренне удивился он.

— Я не хочу возвращаться потом в Арагон, и портить отношения с таким умным королём, — скривился я, представляя, что ждёт меня во Франции, — большего сказать не могу, весьма скоро сами всё узнаете.

— Ингеборга Датская! — тут же догадался он, несмотря на напущенный мной туман, — Папа послал вас во Францию примирить мужа с первой женой?! Но это невозможно! Все знают его к ней отношение!

— Вот поэтому ваше величество, — я покачал головой, — как только я представлю себе, что буду вынужден для этого сделать, мне становится страшно и крайне не хочется терять наше пусть мимолётное, но дружественное сотрудничество. Так что выбирайте себе жену с умом, пожалуйста.

— Я запомню твои слова Венецианец, — ответил он очень серьёзно.

— Тогда до вечера, жду вас с юристами, — я помахал рукой своим стражам, — я возвращаюсь во дворец, забавы придворных мне неинтересны.

Он покачал головой, но ничего не ответил.

Глава 8

19 января 1198 года от Р.Х., королевство Арагон, Барселона

На пристани столпилось огромное количество людей, которые плакали и махали нам руками. «Елена» лениво, словно нехотя оторвалась от причала и стала разворачиваться, от кливеров обдуваемых ветром. Когда же между мачт взметнулись стаксели, бригантина стала резвее набирать ход, поворачиваясь кормой к берегу.

— Красота какая, сеньор Витале! — рядом со мной, задрав голову вверх, стоял капитан, рассматривая подаренный ткачами Барселоны флаг.

Я поднял голову. Наверху фок-мачты развивалось полотнище с моим личным гербом. Ткачи действительно постарались на славу. На красном поле был выткан белоснежный агнец, с повёрнутой головой, смотрящей на хоругвь, которую он нёс на спине. Красный крест был изображён на полотне хоругви, закреплённой только не на деревянном крестообразном основании, как предлагал кардинал, а на большом двуручном мече и ниже девиз на латыни, который мне тоже очень нравился.

— «EO BENEFACIENDO». «Иду, творя добро». Мне кажется очень символично получилось, что скажете сеньор Джакопо? — прочитал я большие, хорошо различимые буквы.

Он на меня покосился, скептически хмыкнув.

— Что? — удивился я, — я же не виноват, что каждый хочет меня унизить или обидеть.

— Ну если это рассматривать с этой точки зрения, сеньор Витале, то да, девиз подходящий, — рассмеялся он, — как впрочем тогда и сам герб. Кротость и доброта — это прямо про вас.

Засмеявшись, он вернулся к своим делам, а я довольно хмыкнул, ведь второй такой же, только поменьше, для пешего отряда, лежал у меня в каюте и также радовал мой взгляд, как и этот.

— Что же, сеньор Марко, — позвал я бомбардира, — вы же загрузили из Арсенала весь оставшийся порох с наших складов?

— Да сеньор Витале, — он тут же оказался рядом, — всё как вы и приказали.

— Тогда давайте потратим его, поскольку этот состав нам больше не пригодится.

Улыбка канониров, услышавших это, расползлась до ушей, очень уж им полюбились пушки.

— Будет сделано сеньор Витале, — подтвердил их настрой и сам Марко.

Громада парусов мелькнула на горизонте и Салаз ибн Зазим, увидев её, заорал, заставляя гребцов увеличить темп гребли. Сердце бешено забилось, поскольку ничем хорошим, эта встреча закончиться не могла.

— Быстрее, быстрее гребите сыны шакалов! — заходился он в крике, но больше, чем семь узлов хода, добиться от них так и не мог.

Когда паруса стали ближе, и стал виден ненавистный красный флаг, заметный издалека, он тяжело вздохнул, проклиная свою судьбу.

— Хасим, поздно, нас заметили, — он упал на скамейку и сел на неё, схватившись руками за голову.

Глухой звук грома и всплеск воды по курсу, буквально через полчаса, привычно намекнули купцу, что нужно делать дальше, поэтому он махнул рукой, чтобы спускали парус и гребцам дали отдохнуть. К потерявшей ход галере почти сразу, спуская по ходу нужное количество парусов, подошёл ненавистный корабль.

— О, уважаемый Салаз ибн Зазим, — с борта чужого судна раздался удивлённый голос, — что вас опять выгнало в море? Мы встречаемся с вами уже третий раз.

Купец, как бы ни ненавидел ребёнка, который к нему обратился на чистом арабском языке, вынужден был встать и натянув улыбку налицо, пойти разговаривать. Это был единственный способ потерять только товар. Бесчинствующий в море пират, без зазрения совести топил всех, кто ему сопротивлялся и не трогал тех, кто просто отдавал товар, отпуская корабли без малейшего ущерба.

— Милостивый господин Витале, — запричитал он, — только голодные дети, заставляют выходить меня в море с товаром. Умирают мои малыши, поскольку отец не может принести в дом ни единой монеты.

— Ну, видимо вы хорошо нагрешили уважаемый Салаз, — хмыкнул ребёнок, лежащий на носилках, — прогневали чем-то Аллаха, если он приводит вас ко мне уже третий раз.

— Горе, какое же горе, — купец смотрел, как досмотровая партия с чужого корабля, обшаривает его трюм.

— Сеньор Витале, тут только пшеница, и сушёные фрукты, — вышел один из офицеров и обратился к своему главарю.

— Мне как-то даже стыдно вас обирать господин Салаз в третий раз, — хмыкнул тот, отзывая своих матросов обратно, — в этот раз я отпускаю вас, вы уж везите следующий, что-то посущественнее.

— Лучше больше вообще не выйду в море, пока вы не вернётесь домой, сеньор Витале, — купец не очень поверил, что его не будут сейчас грабить, — в городах скоро начнутся бунты из-за отсутствия продовольствия, шерсти, тканей и других важных товаров.

— Господин Салаз, я в этом что ли виноват? — искренне удивился ребёнок, — вот уже месяц ваш халиф не хочет освобождать мои галеры с экипажами. Какие ещё намёки ему нужны для того, чтобы он уже это сделал?

Купец обречённо махнул рукой. Морская торговля в Средиземном море и Гибралтаре практически замерла, с той самой поры, как тут появился быстроходный и несущий смерть, неуловимый для кораблей халифа, корабль. К тому же, как только появлялся хороший ветер, он ещё и устраивал нападения на порты, уничтожая военные суда, стоящие на приколе и затем, спокойно уходил от расправы, поскольку за ним никто не мог угнаться. Купцы же вообще за редким исключением перестали плавать между городами родного государства, проще и безопаснее было сейчас зарабатывать на других маршрутах.

— Государь говорят очень зол на вас и грозиться убить всех заложников, — пожал плечами Салаз, — также большую награду объявил за вашу голову.

— А, так вот чего за мной те безумцы гнались, — понятливо воскликнул тот, — ну значит не зря утопил их. А что насчёт заложников, так я каждому торговцу сразу весьма наглядно показываю, что будет, если он это решит осуществить.

— Нам, бедным купцам, не до дел великих, — сокрушённо ответил Салаз.

— О, вижу парус на горизонте, — внезапно ребёнок посмотрел вдаль, — всего хорошего вам уважаемый господин Салаз, прошу не попадитесь мне в четвёртый раз, а то жаль будет утопить уже почти родного человека.

— Постараюсь господин Витале, — с тяжёлым вздохом ответил купец, поклонившись.

С галеры сняли железные крючья и вскоре пиратский корабль, обрастая парусами, ринулся за следующей добычей, оставив их одних, в недоумении, что остались целыми и даже не ограбленными.