Шаманка. Песнь воды (СИ) - Лин Айлин

***

Горн подхватил дочь на руки и крепко прижал к своей широкой груди. Мокрая одежда Эльхам не заботила его вовсе, мужчина переживал, что девочка погибла. Но слабое дыхание и едва заметное подпрыгивание ресниц убедили его в обратном.

– Шариз! – толпа расступилась вновь и к ним выбежала Газиса, её прекрасные широко распахнутые очи, глядели точно на бесчувственную дочь, и в них плескалась неприкрытая тревога.

– Жива, – просипел Горн, переживший за эти четверть часа всю гамму чувств от глухого отчаяния – до дикой надежды. От бессилия – до лютой ненависти к себе же, и всё потому, что никак не мог помочь единственной, горячо любимой дочери, пережить боль, которая явственно читалась на её прекрасном нежном лице.

– Подать носилки! – капитан городской стражи вовремя пришёл в себя и взял ситуацию в свои опытные руки. Тут же нашёлся паланкин, куда вождь наннури бережно уложил своего ребёнка.

– Доставить домой в целости и сохранности. Головой отвечаете. Ясно? – прорычал Горн, не отрывая взора от свернувшейся клубочком на мягкой подстилке девочки, такой маленькой и беззащитной. Тем временем рядом с ней пристроилась Газиса. Мать нежно поглаживала ребёнка по бледной щеке и что-то тихо, успокаивающе шептала. – Что же это такое было? – задумчиво спросил повелитель, к нему вдруг пришло понимание, что всё самое страшное осталось позади. По крайней мере пока.

– Узнаем, когда Эльхам очнётся. Надеюсь, она всё нам поведает. Не волнуйся, я позабочусь о ней, – успокаивающе сказала Газиса и кивнула носильщикам, чтобы трогались с места.

Глава 14

Пробуждение было… сносным. Особенно учитывая, что мне пришлось пережить. А вообще, в первые мгновения я была сильно удивлена, тому обстоятельству, что всё ещё дышу, и даже чувствую своё тело и могу им управлять.

Медленно открыла глаза и уставилась на потолок в моей комнате. Это точно был он, поскольку за долгое время заточения в разуме Эльхам изучила каждую трещинку, каждый завиток в деревянной, потемневшей от времени, обшивке.

Прислушалась к себе.

И никаких изменений не ощутила.

Разве что сильно ныли туго перевязанные кем-то рёбра, саднили кисти, локти, тазобедренная и голеностопная части. А ещё беспокоила пульсация в правом виске, боль распространялась аж до глаза и ниже, отдавая в челюсть.

– Магия, и где же ты? – чтобы хоть немного отвлечься от всех этих пренеприятнейших ощущений, заговорила вслух, голос был тих и скрипуч, как плохо смазанные петли в дверях. Горло – словно по нему прошлись наждачкой. – Пить.

Взор метнулся к прикроватной тумбе, и тут же наткнулся на полный стакан воды. Пришлось напрячься, взять свою волю в кулак и приподняться, дабы дотянуться до живительного напитка.

Холодная вода Ньеры с привычным привкусом волнушки, целебным нектаром пролилась внутрь. Я даже прикрыла веки, чтобы в полной мере насладиться мгновением. Оно длилось недолго, зато как мне полегчало, кто бы знал!

Уверенной рукой поставив стакан на место, почувствовала в себе силы сесть. Так и поступила.

Свесив ноги с кровати, села (на этом запал и закончился), задумчиво осмотрела саму себя. Неужели то существо, кем бы оно ни было, решило, что мне можно ещё пожить в этом мире? А не привиделось ли мне всё это?

Дверь тихо скрипнула и внутрь вошла, держа перед собой увесистый поднос, служанка. Та самая, не успевшая схватить меня, когда я выпала из окна. Её не стали удалять, а назначили моей помощницей. Девушка оказалась расторопной и сообразительной. И благодарной.

Увидев меня, пришедшую в себя, Алмэ обрадованно воскликнула:

– Госпожа! Ох, как же я рада, что вы очнулись! – и шустро поставила поднос на столик в центре комнаты. Подойдя ко мне, присела на корточки и ласково погладила по волосам, – моей радости нет предела, мы все так переживали за вас. А Ньера… Это знак богов! Их высшее к вам расположение. Весь город сожалеет о том, что поверили когда-то безумной Енини, что плохо о вас думали. Вы ведь всего лишь беззащитное дитя…

Значит, не привиделось. Какие всё же люди… гибкие, скажем так. Когда было удобно, они на каждом углу указывали пальцем на малышку, виня её в том, чего она ещё не совершила, да и вообще совершить никак не могла. А стоило их священному озеру устроить представление со мной в главной роли, так записали Эльхам в некую избранницу богов и готовы поклоняться.

– Но всё это пока неважно. Вы побудьте тут, я быстро сбегаю к госпоже, обрадую её. Хотите, помогу вам перебраться за стол. Принесла горячий, только из печи, бульон. И отвар с волнушкой. Мне ещё нужно вам мазь нанести, вся спина и живот у вас в жутких синяках, – понизив голос до едва различимого шёпота, вдруг добавила она и как-то странно на меня посмотрела, – отметины, оставленные Ньерой. Вы прошли испытание, госпожа, вы остались живы…

Ох уж эти людские домыслы: что они там понапридумывали? Хотелось бы узнать, но говорить пока не могла, лучше уж я и правда поем. Желудок от этой мысли утробно зарычал, требуя пищи.

– Вот и я так же думаю, – улыбнулась Алмэ, помогая мне подняться, мне пришлось опереться о женщину и пошаркать к вожделенной пище. – Зок места себе не находит, себя винит в произошедшем, не углядел, не успел. Да и вообще, повелитель хотел его наказать за небрежение к порученной ему службе. Впрочем, Зок сам просился под плети.

От её слов меня передёрнуло.

– Но Повелитель мудр, решил дождаться вашего пробуждения и пока просто отстранил Зока от обязанностей.

– Ясно, – прохрипела я, медленно усаживаясь на стул.

И пока Алмэ бегала за мамой, первым делом выпила концентрированную настойку из волнушки. И так необходимая мне жизненная энергия появилась через пару секунд, стоило жидкости скользнуть в желудок. А после принялась за горячий бульон, с тонкими прожилками мяса. Это было вкусно, словами не передать как!

Газиса ворвалась в помещение на пятой ложке. Женщина явно спешила к дочери, её прекрасные глаза были полны тревоги.

– Эльхам! – она буквально подлетела ко мне и опустилась на колени передо мной. – Как ты себя чувствуешь, ничего не болит?

– Мама, болит всё тело. Но жить буду, не волнуйся, – я ответила честно, зачем умалчивать, что мне действительно больно.

– Конечно, будешь жить. Я позабочусь, чтобы все синяки сошли как можно быстрее! – облегчённо выдохнула она и погладила меня по острым коленкам, прикрытым тонким платьицем. – Сильно устала, хочешь спать? – я чувствовала, что эти вопросы были заданы не просто так.

– Я не хочу почивать, – прислушалась к себе и поняла, что нисколько не покривила душой.

– Хорошо. Тогда доешь спокойно, а я схожу за отцом. У нас есть вопросы, и только ты сможешь на них ответить.

Мы сидели друг напротив друга, втроём. Больше никого в комнате не было.

– Я не смогла сопротивляться силе воды. Зок ни при чём, думаю, он бы и не смог меня удержать. Ньера не позволила бы.

– Ты так говоришь о великом озере, будто оно живое, – покачал головой папа, внимательно слушая мой рассказ.

– Оазис однозначно живой, – выдохнула я, уверенная в только что сказанном, – у него есть душа. И воды Ньеры стремились поделиться со мной своей силой. Я была так рада, просто счастлива оказаться рядом с озером. Сердце полнилось покоем и ожиданием чуда.

– На тот момент, глядя в твоё искажённое мукой лицо, я бы так не сказал.

– Понимаешь, – проведя пальцем по гладкой ручке кресла, задумчиво протянула я, – не оазис хотел причинить мне боль, а что-то иное. Некий дух, охраняющий магию нашего мира.

– Раз ты жива, – спокойно отметил Горн, – значит, испытание прошла.

И это не было вопросом, отец утверждал.

– Думаешь, ежели не сдюжила, то мне бы не дали жить дальше?

– Да, – вождь наклонился чуть вперёд, впиваясь своими тёмными глазами мне в лицо и вдруг чётко, разделяя каждое слово, спросил: – откуда ты так много знаешь?

Ожидаемый вопрос. Ответ на него я подготовила уже давно, ещё когда смотрела на всех вокруг, не имея возможности ни пошевелиться, ни открыть рот.