Порок - Илья Райх

– Я не услышал ответа. Не надо усложнять, я выкладываю вам все, как было, но прошу только одного – чтобы меня не донимали на допросах без особой нужды. Я хочу побыстрее приступить непосредственно к допросу, а не тратиться на формальности. Много ли это для человека, который облегчил ваши трудовые будни? – он говорил медленно, без акцентов, без протеста и просьбы. Да, это был голос человека, который не просит и не умоляет. Но и велеречивостью там не пахло.

– Хорошо, – сдался Евгений.

– Не надо делать одолжения! – встрял, как полагается закоренелому оперативнику, Вовчик, – в его поведении было мало учтивости. – Понятно?

Воинов не удосужил оперативника взглядом, что покоробило самолюбие полицейского пуще прежнего. Хозяин кабинета соскочил со стула и, схватив ворот полупальто подозреваемого, свирепым голосом произнес:

– Смотри в глаза, чучело! – и потянул Воинова вверх. Объекту рукоприкладства надо отдать должное – он не шелохнулся, как будто его приклеили к стулу. Вовчик покраснел, он был взбешен, что его игнорируют в собственном кабинете. Вмешался конвоир, он встал между ними, но это только усугубило дальнейшие события – одним объектом нападок в кабинете разъяренного оперативника стало больше. Вовчик закричал на него что-то невнятно, но конвоир не отступил. По званию и должности он был на порядок ниже, но смелости ему было не занимать. Он продолжал стоять.

– Слышь, бегом вышел за дверь! Тебе не понятно, недоносок?! – скомандовал Вовчик и рукой оттолкнул сержанта. Сержант не отступил, а, наоборот, в ответ толкнул Вовчика, который, оторопев от поступка младшего по званию, разъярился еще больше. Глаза налились кровью, как у быка, он весь пылал, разрываясь между двумя ослушниками, и метался, не зная, за кого приняться первым.

Вовчик убрал руки от Воинова и переключился на сержанта. Евгений заметил, что за все время конфликта лицо подозреваемого ни разу не дрогнуло, оно даже не выразило какого-либо участия к строптивому оперативнику.

«Настоящий хладнокровный убийца», – начал убеждать себя Евгений.

Вовчик зашел за спину Воинова, сержант немного отступил к кабинетной двери. Они были одного возраста, одного телосложения, но сержант выглядел атлетичнее – форменная рубашка местами рельефно обтягивала части его тела: развитые мышцы предплечья, накачанную грудь и крепкий пресс. На его фоне старший по званию выглядел рыхлым.

– Ты ослушался приказа, сержант! – с ненавистью закричал Вовчик.

Сержант сжал кулаки, было видно, что еще один шаг, и он ударит старшего по званию. В этот момент Вовчик встал, как вкопанный, его лицо оставалось пунцовым, но глаза озадаченно рассматривали сержанта. Он вспомнил, причем вовремя для себя, что перед ним стоит многократный республиканский чемпион по рукопашному бою среди структур МВД, сержант Гордеев. Перспектива физического конфликта с профессионалом по кулачному бою особо не прельщала. Вовчик отступил:

– Ты что, новенький в отделе?

– Перевелся три дня назад с изолятора на Толстого, – сердито выговорил сержант.

– Может, вы оба выйдете, а я начну работать? – не выдержал Евгений, – до него дошло, что до его приезда Вовчик уже успел принять на грудь.

Евгений встал, подошел к Вовчику, они оба вышли. Через пару минут Евгений зашел один и готов был продолжить допрос. Но мешало присутствие конвоира.

– Сержант, встаньте за дверь! – неожиданно скомандовал Евгений.

– Но подозреваемый без наручников, – уверенно произнес сержант.

– Выполняйте приказ, – еще более жестко скомандовал Евгений.

Сержант ретировался, но был остановлен:

– Товарищ сержант, доложите по форме старшему по званию! – Евгения прорвало, он уже лет десять не отдавал приказов согласно уставному распорядку. Сержант остановился:

– Есть. Разрешите идти?

– Да, идите.

– Тогда приступим? – обратился он к Воинову. – Прошу прощения, – непроизвольно вырвалось у Евгения.

– Все нормально, – медленно махнул рукой Воинов.

– Чтобы ты понял, я извиняюсь… – Воинов перебил Евгения и сам закончил его мысль.

– Я понял вас, вы извиняетесь не за своего коллегу, а за время, которое мы потеряли, – подозреваемый попал в точку, что стало еще одним поводом более внимательно присмотреться к его персоне. Евгений не подал виду и лишь ухмыльнулся. На что Воинов тут же отреагировал и опять в самое темечко:

– Вас смутило слово «мы», – меня, будь я на вашем месте, тоже смутило бы данное местоимение, но это – издержки вашей профессии. Не было бы таких, как я, не было бы и вас! – Воинов говорил четко, интонации не менял.

Все его поведение стало вызывать у Евгения неподдельный интерес. Это был тот случай, когда допрос из нудной бумажной волокиты превращается в психологическое противостояние нервов и слов между хорошим и плохим парнем. В такие моменты каждый квалифицированный следователь начинает прикипать к своей неблагодарной профессии, а хорошо проведенный допрос в таких случаях дает лишний повод возгордиться собою.

Словно по заказу, как только Вовчик покинул собственный кабинет, туда тихо зашла Мария. Устроившись рядом с Евгением и положив перед собой листок бумаги и ручку, она буравила глазами человека, явившегося с повинной. Это был первый сексуальный маньяк-убийца, увиденный ею, – ранее она сталкивалась с этой породой людей лишь в учебниках. Евгений не представил их друг другу.

Глава десятая

Показания Воинова:

– В тот день, 23 сентября, я с утра решил прогуляться по городу, болела голова, я ощущал чувство внутреннего смрада, нервозности. Я помню, как мне пришла на память фраза одного преступника, которому в последний момент смертную казнь заменили каторжными работами: «Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека».

– Фраза вызывает удивление, если она принадлежит смертнику… но она уместна, если ее произнес подобный тебе человек.

– Почему – подобный? Если вам интересно, то автор данной фразы не убил ни одного человека, он был очень известен, известен и сейчас.

– Что же это за смертник, если никого не смог отправить на тот свет? Таких я не встречал в современной истории, – Евгения позабавило собственное объяснение, он отодвинул ноутбук, давая понять, что готов немного подискутировать.

– Человек, оставивший эту фразу в истории, жил очень, очень давно, и его нельзя причислить к современному миру, – Воинов говорил отрешенно. – Вам даже не интересно, как его зовут?

– Не говори, что это был какой-нибудь Робин Гуд или вроде него, – Евгений улыбался, его улыбка не была лишена снисхождения.

– Этот человек написал много чего интересного, жаль, что из всего, что он написал, я запомнил только одну фразу. Наверное, по причине того, что немногие из его произведений, которые попадались мне в руки, я начинал читать по множеству раз, но дальше первых страниц дело не шло. Они отдавали мрачностью, хотя он писал правдиво, а правды все всегда стараются избежать… – Воинов замолчал, сделался угрюмым, как будто он сам был живым воплощением неизвестного автора.

Евгений записал объяснения Воинова, хотя ему они показались неуместным фактом перевода разговора на отвлеченные темы. Впрочем, этим грешат многие подозреваемые, обвиняемые и свидетели. При том Евгений не был силен в литературе, философии, – максимум, что он читал, так это детективы, и то с трудом мог вспомнить их авторов, как и название книг. Поэтому он сразу подправил оппонента и попросил говорить только о фактах касательно преступления:

– Говори по существу, меня сейчас больше интересует твоя персона, чем этот загадочный писатель или как там его… смертник.

– Я и говорю по существу! – парировал Воинов.

– Хорошо, говори, я все запишу, – отступил Евгений.

– Немного погуляв, зашел в магазин… не помню, в какой именно и где, но там продавались хозяйственные товары и, предчувствуя что-то непреодолимое, поневоле купил нож с большим лезвием, из нержавейки. Наверное, холодный блеск лезвия за витриной заворожил меня. Держа его в руке, я почувствовал, что голова звенит меньше, чем утром.

– Купил орудие убийства? И где он сейчас, ты принес?

– Все по порядку, не торопитесь, я все выложу.

– Хорошо! – согласился Евгений.

– Потом я погулял по центральным улицам. Где-то приблизительно в семь часов вечера я встретил женщину лет пятидесяти, она шла по тротуару…

– Какой улицы?

– Имени Ленина, она шла в направлении Революционной, шла не очень быстро. Я пошел за ней. Мне понравились ее ноги в капроновых колготках. Она была аккуратно одета. Я шел за ней в такт, в шаге от нее. У нее были светлые волосы…

– Это не твоя будущая жертва?

– Нет. Я ее потерял из виду на пересечении Ленина и Революционной.

– Хочешь сказать, что если бы пошел за ней дальше, то выбор пал бы на нее?

– Нет!

– Нет?

– Нет! – утвердительно произнес Воинов. – У меня не было мыслей кого-то убивать.