Святая тайна - Майкл Бирнс

Хеннеси и Берсеи переглянулись. Оба поняли: вот то, что объединит их, на первый взгляд такие разные науки. Вскрытие запечатанного погребального ковчега означало только одно.

Труп.

Шарлотта и Берсеи орудовали прецизионными ножами, внимательно глядя на ковчег через защитные очки «Ораскоптик», оборудованные откидными миниатюрными бинокулярами. Они пытались вскрыть восковую пломбу, которая, несмотря на свою древность, крепко держала крышку оссуария.

— А разве нельзя просто расплавить воск? — поинтересовался Донован.

Берсеи покачал головой:

— Нельзя нагревать камень. Он может треснуть или изменить цвет. Да и воск потечет, испортит содержимое.

Шли минуты, и единственным нарушавшим тишину звуком, кроме глухого гула вентиляции, был звук двух лезвий, осторожно царапающих восковую пломбу оссуария.

Священник наблюдал за учеными, отойдя чуть в сторону. Мысли его беспорядочно метались между удивительными тайнами, которые, как пророчил манускрипт, хранил этот оссуарий, и перестрелкой в Иерусалиме, унесшей столько жизней. Возможно, ему станет чуточку легче лишь тогда, когда он своими глазами увидит содержимое.

Сделав последние надрезы, Берсеи глубоко вздохнул.

— Почти готово. — Итальянец практически лежал поперек стола, доскребая шов задней стенки ковчега.

Шарлотта закончила переднюю стенку и стянула перчатки. Несколько секунд спустя Джованни Берсеи положил нож и сделал то же самое.

— Готовы? — спросил Берсеи Шарлотту и священника. Донован кивнул и подошел к столу.

Двое ученых заняли позицию с разных сторон оссуария. Засунув пальцы под края крышки, они стали равномерно тянуть ее вверх, одновременно слегка расшатывая осторожными движениями, чтобы расцепить хватку остатков воска. Когда древняя пломба поддалась, раздался легкий хлопок, а за ним шипение вылетающего на свободу газа. Даже сквозь маски они почувствовали едкий запах.

— По-видимому, миазмы, — предположил Берсеи. — Побочный продукт разложения кости.

Все трое обменялись взглядами.

Донован с трудом сглотнул и взволнованным жестом предложил им продолжить.

Джованни и Шарлотта сняли крышку и опустили ее на резиновый коврик.

Подтянув поближе конструкцию, напоминающую большую настольную лампу, Шарлотта повернула ее так, чтобы свет падал прямо в темный провал полости открытого оссуария.

Улыбка отца Патрика Донована была видна даже под хирургической маской, широкая, от уха до уха. Глазам его предстала покоящаяся в ковчеге аккуратно сложенная горстка человеческих останков.

Шарлотта первой протянула руку и провела кончиками пальцев вдоль бедренной кости.

— Форма у них просто удивительная.

Про себя она подумала, что хотела бы, чтоб ее кости выглядели так же хорошо, когда придет ее время. То, что ее вызвали с другого конца света для этого, показался сейчас жестокой шуткой. Но в конце концов, единственным ее спасением от страшных прогнозов была работа. И хватит об этом!

Заинтригованный Берсеи резко обернулся к Доновану:

— Чьи это останки?

— Полной уверенности у нас нет… — Хранитель библиотеки старался не смотреть доктору в глаза. — Именно это и явилось причиной вашего приезда: надо помочь установить подлинность и идентичность скелета. Как я говорил недавно, Ватикан не обладает профессиональными ресурсами для анализа такого уникального артефакта. Вот почему вас обоих пригласили. — Руками в перчатках он деликатно коснулся края оссуария и вновь загляделся на останки. — У нас есть причина верить, что эта удивительная реликвия может помочь нам более глубоко понять исторический контекст Библии.

— Каким именно образом? — спросила Шарлотта. Она предпочитала, чтобы с ней говорили прямо.

Взгляд Донована буквально прилип к костям.

— Этого мы не узнаем до тех пор, пока не установим возраст образца, не определим причину смерти методами судебной экспертизы и не попробуем воссоздать внешний вид.

Берсеи замер в нерешительности, чувствуя, что те же чувства обуревают и Шарлотту. Священник что-то недоговаривал.

— Большая часть успеха в изучении памятников древности кроется в знании особенностей их происхождения. Вам известно что-то конкретное об этом оссуарий? Откуда он взялся? Из археологического раскопа?

Донован покачал головой и, наконец подняв на них глаза, выпрямился.

— Нам предоставили кое-какие данные. Вы же понимаете, с такой находкой необходимо обращаться крайне осторожно, поскольку стоимость ее высока.

На лице Шарлотты застыло недоумение. Они заманили сюда двух видных ученых для подтверждения подлинности останков, заставив их подписать документ о неразглашении. Очевидно, Ватикан твердо убежден, что оссуарий и его содержимое подлинные. Иначе ради чего они взвалили на себя такие сложности и расходы?

— Мы проведем всестороннее исследование, — заверил священника Берсеи. — Комплексный лабораторный анализ. Физическую реконструкцию. Все, что полагается. — Он перевел взгляд на Шарлотту.

— А я сделаю радиоуглеродный анализ и составлю обобщенный генетический профиль, — добавила она. — Фантастический экземпляр. Насколько я могу судить по первому впечатлению, вы сделали прекрасное приобретение. Уверена, что результаты будут потрясающие.

— Замечательно! — явно довольный, воскликнул Донован. — Пожалуйста, дайте мне знать, когда будете готовы доложить о полученных результатах. Если это возможно, я хотел бы в течение ближайших нескольких дней представить предварительный доклад.

Ученые переглянулись.

— Договорились, — сказал Берсеи.

Донован снял перчатки, маску и халат.

— Прошу вас держать меня в курсе дела. Связаться со мной можно по интеркому, — он указал на маленькую панель управления у входа, — или позвонить по местному телефону два-один-один-четыре. — Донован взглянул на свои часы, они показывали двенадцать минут седьмого. — О, уже поздно. Давайте считать этот день полноценным рабочим днем, а завтра с утра вы приступите к работе с новыми силами. Скажем, часов в восемь?

Шарлотта и Берсеи кивнули.

— Доктор Хеннеси, вам не довелось осмотреть собор, когда вы приехали? — поинтересовался священник.

— Нет.

— Будучи в Ватикане, в первую очередь надо взглянуть на его сердце и душу. Это ни с чем не сравнимо. Многие говорят — это словно заглянуть на минутку в рай.

— Он прав, — поддакнул Берсеи.

— Хотите посмотреть прямо сейчас?

Глаза Шарлотты загорелись:

— Если у вас найдется для меня время, я с удовольствием.

— Скоро уже закрытие, так что посетителей не должно быть много. Джованни, не составите нам компанию?

— Простите, но я должен вернуться домой, к жене, — застенчиво отказался итальянец. — Она обещала приготовить на обед оссобуко.[14] — Берсеи наклонился к Шарлотте и прошептал достаточно громко, чтобы Донован услышал: — Вы в хороших руках. Лучшего гида вам не сыскать. Никто не знает Ватикан так, как он.

Над западной частью Рима заходило солнце. Нежный ветерок шевелил листву кипарисов. Легко шагая рядом с отцом Донованом, Шарлотта наслаждалась благоуханием сада, казалось впитавшим ароматы всех цветов мира.

— А скажите, доктор Хеннеси, теперь, когда вы увидели мощи, что вы думаете о нашем проекте?

— Признаться, это не совсем то, что я предполагала. — Шарлотта недоговаривала. Человеческие останки показались ей не совсем типичным приобретением Ватиканского музея. А смотритель библиотеки — не вполне подходящей кандидатурой для коллекционера такого рода вещей. — Хотя… я была приятно удивлена, — добавила она. — Предстоит захватывающая работа.

— Для всех нас! — пообещал Донован. Приблизившись к заднему фасаду собора, он с благоговением поднял глаза вверх. — В первом веке нашей эры на месте, где ныне расположен Ватикан, был Циркус Максимус, или Большой цирк. Император Нерон устраивал здесь гонки на колесницах. Ирония судьбы, ведь Нерон известен как самый ярый гонитель ранних христиан.

— Он обвинил их в поджоге Рима в шестьдесят четвертом году. А в шестьдесят седьмом на потеху толпе распял на кресте святого Петра.

— Вы христианка или хороший историк? — На Донована ее слова произвели впечатление.

— Когда-то я была хороша в обеих ипостасях.

— Понимаю. — Отдавая себе отчет в том, что тема щекотливая, священник все же рискнул сказать: — Знаете, у нас в Ирландии люди говорят: «Я верю в солнце, когда оно не светит. Я верю в любовь, когда не чувствую ее в себе, я верю в Бога, даже когда Он безмолвствует». — Донован глянул на Шарлотту и увидел, что она улыбается. К счастью, он, похоже, не обидел ее. — Порой достаточно всего лишь помнить о том, что нам дорого.