Золотарь, или Просите, и дано будет… - Генри Олди

К этой хохме я привык. И не удивлялся, почему лицо шутника багровеет, а глаза – злые-презлые, как у мультяшного гада. Чему тут удивляться, когда лапища Карлсона уже ухватила "вантуз". Здесь у каждого на столе обретался набор метательных ножей – словно стаканчик с карандашами.

Бздын-н-н!

У Карлсона нож втыкался в мишень всегда с одним и тем же звуком. Его клинок страдал хроническим метеоризмом. У Шизы, блеклой девицы в очках, нож покряхтывал. Умат – Шиза звала его "жвачным юнцом" – метал "вантузы" с неприятным взвизгом в финале. Я старался, как мог, не желая отстать от молодежи. Я даже почти не промахивался. Но обязательно вставал, боясь швырять "вантуз" с места. Выходил на "огневой рубеж" в четырех шагах от цели, аккуратно замахивался…

Встречаясь с мишенью, мой нож извинялся. Так стучат в дверь собеса.

Ножи для персонала внедрил Чистильщик. Мне объяснили, что сперва он предполагал обойтись комплектом игры в "Darts". Закупил электронные мишени и безопасные дротики с пластиковыми иглами. Не помогло. На смену пришли мишени "Classic" и дротики с иглами из стали. Сейчас это добро пылилось в чулане, уступив место ножам китайского производства, с рукоятями, обмотанными темным шнуром.

Вот такая, етить-колотить, безопасность производства.

– Что там у тебя?

Обойдя стол, Карлсон встал у меня за спиной. Как эта туша помещалась между стеной и спинкой кресла, не знаю. Должно быть, растекалась. Сопя, как бизон, он стал изучать форумную страницу, выведенную на монитор.

Shura123: «Я ведь думал раньше, что я им нужен. Я верил, что кто-то становится лучше и честнее от моих книг. Чище, добрее… Никому я не нужен. У меня один особняк за душой. С баней. Я сдохну, а через два дня меня забудут и станут жрать кого-нибудь другого. Я хотел переделать их по своему образу и подобию. А они переделали меня по своему. Я пытался подготовить их, но они не желают готовиться, им все равно, они только жрут…»

Depress: Вы цитируете гнид и мразей, запретивших свободную электронную публикацию всех своих произведений.

Fimapsihopat: Гады! Ненавижу!

Charlie: Ладно, убивать не будем. Пожелаем инсультика, и харе.

Depress: При этом немалая часть быдла этих, с позволения сказать, литераторов в той или иной мере читала. Влияния – ноль целых хуй десятых.

– Тухлячок, – вынес Карлсон вердикт. – Дерьмецо. И чуть-чуть мертвечинки, для понту. У меня несёт шибче.

– Хренушки, – не согласился я. – У тебя Шанель номер 5.

– Бери Шанель, – спела Шиза из угла, – пошли домой…

И томно добавила:

– Мальчики, нагрейте даме борщу.

Борщ нам готовила баба Неля, добрый ангел на полставки. Она прибирала наш гадючник и стряпала. Мы только кофе варили сами – каждый в своей личной джезве. Холодник ломился от яств. Я поправился на два кило и всерьез задумывался о диете.

– Сама грей, – Карлсон не отрывал взгляда от монитора. Ноздри его носа, могучего, как у актера Мкртчяна, трепетали. – Жрешь, как не в себя… Не видишь, мы с Золотарем трудимся.

– До свидания, мальчики, – спела Шиза, помешанная на Окуджаве. – Ма-а-альчики-и…

И ушла обедать.

– Процентов двадцать, Золотарь. Не больше.

– Двадцать пять. А было сорок.

– Ты сбил?

– Ага. Ненадолго. Опять идет на повышение.

– Фигня. Обычный кописрач. Такого добра – полные закрома.

– Сам же сказал: мертвечинка.

– Для понту.

– Бабки – ничто, понты – все. Ты дыши, дыши. Чуешь?

– Чую, не дави. Хлоркой пробовал?

– Вот, смотри.

Какого черта он тащился сюда, впихивался в узкую щель и сопел над ухом, я не знал. Мой нужник Карлсон легко мог бы изучить со своего рабочего места. Три клика мыши, и нюхай на здоровье. Нет, прется, толкается, носищем шмыгает…

Сирано де Бержерак, который живет на крыше.

Мы знали друг друга по кличкам. Один раз я спросил у Чистильщика, как зовут Карлсона по-настоящему. Зачем мне это понадобилось, не пойму, хоть убей. "Самвел, – не чинясь, ответил Чистильщик. – Самвел Ованесович."

"Арутюнян?" – уже зная ответ, выдохнул я.

Чистильщик кивнул.

С тех пор я потерял интерес к паспортным данным охотников. А Самвела Арутюняна, младшего брата пострадавшего Эдуарда Арутюняна, звал не иначе, как Карлсоном. "Эффект ближнего" не имел разумных объяснений. Но все мы вышли из одной песочницы.

Кроме, пожалуй, шефа.

Charlie: Пусть спасибо скажут, что их бесплатно выложили и читают. Время изменилось, и никого теперь спрашивать мы не будем, читать его или нет. Пора понять простую истину – мы, читатели, нужны авторам куда больше, чем они нам. Это мы платим автору свои деньги, нажитые непосильным трудом ;), а они нам зачем? Да все, что они написали, у нас и так уже есть, на 5 лет вперед! И пусть благодарят, если мы соизволим какую-то книгу купить на бумаге, и тем автора поддержать. Время вежливых разговоров прошло. Пеняйте на себя!

Depress: Ну что Вы, копирайт – это святое. С него внуки и правнуки кормиться могут, поэтому – любой ценой.

Fimapsihopat: Копирасты съели мозги наших сограждан!!!

Manss: Настали тёмные времена. Ибучаи капиталисты и их жополизы, чтобы вас чума и разруха настигла, чтобы ваши семьи страдали и погибали, и не было бы вам в этой жизни счастья и процветания!

Pomojnick: Мой траффик на бухте около террабайта. Я сильно правонарушил?

Fimapsihopat: Если терабайт, ты хуже Чикатилы в стопицот тыщ мильёнов раз! Это тебе любой копираст подтвердит.

Manss: Чтобы вы все покрылись страшными болячками, чтобы вас хворило и рвало. Да чтоб вы все сдохли ублюдки!!!!

– Это ты молодец, – кивнул Карлсон. – Оригинальное решение.

– Это я молодец, – согласился я.

2

Разрешение гасить Заразу, если уровень вони зашкаливает, Золотарь получил от Чистильщика 1-го апреля, в день Дурака. До этого – только поиск, фиксация, резюме и передача собранного материала в стат-архив. По мере накопления архив отсылался дальше – должно быть, к умным людям. Обрабатывался, сортировался, подвергался анализу. Делались выводы, строились планы, возникали гипотезы. До низового звена доходило лишь слабое эхо. Нюхачам в грязных спецовках ни к чему знать о планах глобальной канализации общества.

Биотуалеты изобретут другие.

Золотарь был шестеркой. Как Карлсон, Шиза, Умат. Легавой собакой, чей нюх – дитя породы и случая. Сборщиком дерьма для анализов. А что? Тоже работа. И платят – коллеги-редакторы слюной бы изошли. Как-то он спросил Чистильщика, нельзя ли автоматизировать процесс. Пусть программа ищет, меряет и выдает результат. Нет такой программы, ответил Чистильщик. Никто не знает, почему из тысячи эпицентров срача Зараза выбирает именно девятьсот шестьдесят пятый – и исполнитель идет искать жертву.

Никто, кроме нас, сказал Чистильщик. Задыхаясь и чихая, мы хотя бы отберем из тысячи сотню наиболее вероятных. Уже легче. Нюхайте, братья. Гребите лопатой.

Без нас никуда.

Поначалу Золотарь гасил вонь, встревая в спор. Убеждал, приводил аргументы. Взывал к логике. К состраданию. К вежливости, наконец. Что забавно, прямой зачинщик нередко шел на попятный. Внимал, сбавлял тон, снижал градус. Запах на время расточался – если притерпеться, можно дышать без противогаза.

И надеяться, что Зараза, стервятник эдакий, не соблазнится падалью.

Увы, все портили зрители. Они набегали, как тараканы. Комментировали, подначивали. Оттягивались по-полной. Стравливали, давали ценные советы. От их гама зачинщик зверел. Попытки объясниться, резоны и аналогии тонули в мутных волнах субстанции. Обещания всыпать, натянуть, начистить и оторвать сыпались градом. Скромные литераторы превращались в д'Артаньянов. Фотолюбители – в мистеров Хайдов. Первородящие мамочки – в фурий.

Тогда Золотарь сменил политику. Зарегистрировавшись под ником типа Pomojnick – роль обязывает! – он становился на сторону зачинщика. Хохмил невпопад, задавал дурацкие вопросы. Встревал в самые узкие места. Ему хохмили в ответ, завязывался обмен плоскими остротами. И, как ни странно, тухловатое амбре шло на убыль.

С такой поддержкой врага не надо.

Ему казалось, что он мешает рассказывать анекдот. Уточняет, переспрашивает, просит повторить. Что? где? когда?! В итоге, даже если рассказчик добирался до ключевой фразы, вместо смеха толпа слушателей испытывала облегчение. Вот и сейчас – стоило Pomojnick-у вписаться в кописрач со своим правонарушенным террабайтом, как финальная реплика Manss-а "ушла в молоко".

"Да чтоб вы все сдохли ублюдки!!!!" – мимо.

И восклицательные знаки не помогли.

– Сам догадался? – хохотнул Карлсон.

– Ага.

– Ну ты Кулибин… В отчете записал?

– Да.

– И что Чистильщик?

– Велел пробовать. И фиксировать каждую подвижку.