Якут - Сергей Калашников

Вот и не могу выбрать, куда податься. На восток или на запад. На восток мне двинуться интересней. По-прямой тут километров шестьсот через северную оконечность хребта Черского. Дорога обещает быть живописной. А вот доберусь ли я там до угля — вопрос. Это — не моя специализация. И буровой установки нет с собой. А имеются ли там выходы на поверхность, наверняка не помню. Кто же станет наобум шахту копать?

На западе тоже красиво. Это на склонах Верхоянского хребта, причём, отсюда заметно ближе. Однако выплавка свинца сильно попахивает серой. Подумали мы с лапушкой, и решили для начала сходить на запад. Налегке. Она у меня шебутная, моя Айтал. Любит путешествия и, мне кажется, скучно ей в родительском доме. Так что постараемся обернуться до вскрытия Яны. Если по-хорошему, то тут в один конец за неделю добраться можно. Ну и бывал я в тех краях по работе, так что, глядишь, и на местности смогу сориентироваться.

Подготовили нарты, погрузили на них корм для собак, палатку, сшитую по моим выкройкам — на современный лад. Тронулись, когда морозы отпустили. Встали на лыжи, и пошли.

Красиво у нас в Якутии. Снег сияет в лучах невысокого солнца. Поросшие лесом склоны или просторные голые луговины. Молодые прозрачные рощи и тёмные ельники. Я впереди нашей процессии бодро переставляю лыжи, почти не проваливающиеся сквозь уплотнившийся наст. Следом собаки тащат нарты, и их лапы иногда пробивают льдистую корку, но не уходят глубоко — снег уже слежался. Изредка оглядываюсь — не отстала ли жена, замыкающая наш «кортеж».

Нет, не отстала. По моей оценке мы проходим в день не меньше пятидесяти километров. Хотя, иногда думаю, что и все семьдесят — настолько хорошо бежим. Нарочно не заглядываем в попутные стойбища, чтобы не тратить светлого времени — его пока мало, так что выходим затемно и лагерь разбиваем тоже при свете звёзд.

— Хей, Миха, стой! — оглядываюсь. Вот незадача. Волки за нами, пять штук, и чуть правее ещё два, но эти заметно отстали от основной группы.

Айтал поспешно выпрягает собак — если запутаются в постромках — станут лёгкой добычей хищников. Эти подростки неспособны противостоять волку — тут и сомнений нет. Однако могут ввязаться в драку. Или сбежать?

Я уже приготовил свой арбалет и первого серого достал метров с двухсот. Он резко сбавил прыти и отстал от стаи. Второго свалил уже с сотни шагов. Айтал тоже истыкала стрелами двоих, но последнего из пятёрки это ни на секунду не задержало.

Отбросив в сторону самострел, я взял в руки пальму — такой большой нож на древке — и зверюга, считай, сама на него насадилась, потому что сходу прыгнула, норовя вцепиться зубами мне в глотку. Однако, и решительные же нынче лесные разбойники! Или от голода с ума посходили? Никакой осторожности!

Раньше я нападению волков никогда не подвергался и полагал, что они ведут себя разумней, что ли?

Кстати, о собаках.

Псы наши рванули было навстречу стае, но Айтал остановила свору окриком. Она в это время уже стреляла. Потом заставила псов остаться на месте до тех пор, пока мы не добили подранков — я снова взял в руки арбалет и прекратил агонию тех, кому раньше уже досталось от нас.

Потом мы снимали шкуры, а они нынче хороши, и не уследили за тем, что творилось с упряжкой.

Эти Айталовы недоучки, поняв, что люди о них забыли, беззвучной сворой обтекли место, где потеряли из виду двух «отстающих» волков. Те, как выяснилось, передумали нападать и наблюдали за происходящим издалека. Связываться со сворой псов они не решились и, поняв, что обнаружены, поспешили наутёк.

Охотники в таких случаях говорят, что собаки подняли их и погнали.

Куда бы Вы думали? Мне под выстрел. Негодяи! Так назвала их моя маленькая. То есть мы сняли семь отличных зимних волчьих шкур. Задержались, конечно. Но это было не страшно. Эту ночь провели в стойбище, куда когда-то ещё на стройке острога звал меня Ким.

Сейчас, ближе к весне, коней подкармливают сеном. Поэтому оценить зажиточность стойбища не так уж сложно. Богатство у нас, якутов, измеряется количеством лошадей. Они ведь не только транспорт, но ещё и мясо, молоко и шкура. Прочная, тёплая шкура.

Поэтому, окинув взглядом табун, легко понять, к кому ты приехал. Как раз в это время и кобылы жеребятся, и коровы телятся. Все заняты, все собрались вокруг «центральной усадьбы» и хлопочут о грядущем благополучии. Так что подъехали безо всякого эскорта. И без признаков торжественной встречи. Местные псы оказались где-то заняты и только две особи залились лаем при виде упряжки. Встречать гостей вышел человек абсолютно непредставительного вида. Он цыкнул на собак, а потом махнул рукой в сторону входа в одну из юрт.

Мы с Айтал быстро освободили наших упряжных от постромок, выдали довольствие — по рыбине на морду — и проследовали в дом. Тут у входа на верёвках, опущенных с балки, висел кожаный мешок, из которого торчала ручка мутовки. Как велит обычай, сначала я, а потом и моя солнечная, хорошенько перемешали налитое туда бродящее кобылье молоко. Будет у хозяев добрый кумыс. А кобылы уже ожеребились, не все, конечно, но уже кое-что надоилось. Дальше будет больше.

Ким представил меня главе рода. Айтал уже давно затерялась среди женщин и ничем от них не отличается. Мужчины ведут важные разговоры, а жёны для них — это всё-таки скорее прислуга, чем что-то иное. Жена моя этот якутский обычай знает, и следует ему неукоснительно. В гостях.

Изменения в этом традиционном варианте взаимоотношения полов произошли относительно недавно, если мерить от моего времени. А тут до них — как до Луны пешком. Что русский Домострой, что обычаи Великой Степи, что патриархальный уклад раскиданных по бескрайним просторам Севера стойбищ — всюду одно и то же. Нет, это не дискриминация по половому признаку, это стратегия выживания. Мужчины рискуют и с кем-то за что-то борются, а женщины считаются ценным имуществом, поэтому их всегда берегут и… цепь рождений не прерывается, независимо от того, кто из мужчин кого победил. Ну, про это все знают. С виду — дикость, а на самом деле в этом примитивизме сокрыт опыт тысячелетий жизни в суровом окружении.

Меня волнует поведение моей несравненной. Она притворилась такой, как все, хотя на самом деле вовсе не согласна быть «имуществом». Просто — она умничка.

— Мы ищем места, где могли бы поселиться, — после того, как род уселся ужинать и прозвучали все пристойные слова вежливости, я начал разговор о деле, ради которого мы, собственно, и прибыли. — На склонах гор, что к западу отсюда, я хочу поставить кузницу и, если это вам не помешает, жить в мире и добром соседстве.

— На день пути в ту сторону простираются наши пастбища и покосы, — старший в роду, отец Кима, сразу чётко обозначил границу своих интересов.

— Поэтому мы и приехали сначала к вам, уважаемые. Если кто-то укажет нам места, где наша юрта не помешает вашим лошадям, то в будущем не возникнет неудобств ни для вас, ни для нас. Просто устроимся дальше, вот и всё.

— Насколько я знаю, — продолжил старейшина, — в той стороне нет постоянных стойбищ. Тунгусы иногда кочуют, да наши охотники заглядывают. Там хватит места и для вас. Однако нехорошо, когда кузнец живёт далеко. В нашем селении нет своего мастера.

Вот так разговор и свернул в конструктивное русло. Я объяснил, что не собираюсь заводить ни бесчисленных табунов, ни бескрайних стад, но рассчитываю купить мерина и корову именно здесь. И в будущем полагаю заниматься своим делом, не доставляя никому лишнего беспокойства. Не зря мы с Кимом разговаривали на берегах Дулгалаха — о делах этого стойбища я знал многое. А нужное мне место расположено отсюда километрах в десяти. Если я ничего не путаю. Всё-таки местность сейчас выглядит иначе, чем в двадцать первом веке.

Нужное место мы отыскали на следующий день. Место, где в склоне располагался вход в шахту. В далёком будущем. Пройти тут предстояло метра четыре не самой плотной породы — это кромка разлома, затянутая грунтом, который, естественно, промёрз, как и всюду в этих краях. А там и рудное тело начинается.

Соседи с нашим выбором согласились, и дали мерина во временное пользование. Пока не началось сокодвижение, я притащил брёвен для будущих построек. И приготовил столбы, на которые обопрутся углы зданий. Копал яму, отогревая мерзлоту костром, крепил в ней вертикально бревно, и засыпал его вынутой землёй, трамбуя и давая промёрзнуть слой за слоем — ночью здорово подмораживало.

Работы было невпроворот и, если бы не Ким с братьями, навестивший нас неоднократно, мы бы вдвоём ни за что не управились, тем более, что Айтал у меня не богатырских статей женщина, да и не люблю я, когда она за тяжёлое хватается.

День удлинялся, прошли весенние снегопады, но таяние пока не началось. Мы заторопились обратно. Это на автомобиле по шоссе триста километров можно проскочить за несколько часов, а нам на такой путь неделю вынь да положь. И ещё надо заглянуть в два стойбища, потолковать с их обитателями, новости узнать, о себе сообщить. А обратно мы вернёмся уже после ледохода. Строиться будем и обживаться.