Любовь против правил - Шерри Томас

Она села на свое обычное место — в кресло по другую сторону письменного стола — и открыла веер, изящную вещицу из черных кружев на планках из панциря черепахи. Ее вкус в выборе украшений иногда удивлял его — этот веер был более чем соблазнителен. Но вряд ли можно было винить ее за то, что она оживляет свой обычно строгий гардероб одним или двумя неожиданными аксессуарами.

Она пробежалась пальцем в перчатке по черепаховым планкам.

— Вы хотели поговорить со мной о миссис Энглвуд?

Конечно, она догадалась.

— Да.

Неужели веер в ее руках задрожал? Фиц не мог бы с уверенностью утверждать это, потому что она резко закрыла его и положила на колени.

— Значит, вы собираетесь восстановить прежние отношения?

Должно быть, она видит его насквозь.

— Нам бы этого хотелось.

Она повернула к нему лицо и слабо улыбнулась:

— Я рада за вас. Как ужасно, что вы двое вынуждены были так долго находиться в разлуке.

— Насчет нашего договора… — начал он.

— Об этом не беспокойтесь. Меньше всего мне бы хотелось встать между вами и миссис Энглвуд.

— Вы не совсем верно меня поняли. Я не завожу роман с миссис Энглвуд — не просто роман, во всяком случае. Это будут чисто дружеские отношения, которые позволят нам общаться.

— Я все поняла правильно, — спокойно возразила Милли. — Иного я от вас и не ожидала. И желаю вам обоим всего наилучшего.

Что-то в ее сочувственном согласии возбудило в нем жгучее желание обнять ее. Она редко выглядела такой одинокой, как сейчас.

— Прежде чем вступить в отношения с миссис Энглвуд, я намерен сначала выполнить условия нашего договора.

Веер выскользнул из ее пальцев и с глухим стуком свалился на пол.

— Что вы имеете в виду?

Он поднял веер и протянул ей.

— Было бы нарушением долга с моей стороны поступить иначе. И кроме того, это было бы несправедливо по отношению к вам и вашей семье — принять это огромное состояние и даже не попытаться подарить вам сына, который унаследовал бы титул.

Ее обычная сообразительность, похоже, покинула ее.

— Вы хотите подарить мне сына… — глухо повторила она.

— Это будет справедливо.

— Но мы не знаем, сколько времени у меня уйдет, чтобы произвести на свет наследника. Может быть, вам придется ждать неопределенно долгое время. — Милли вскочила на ноги. Ее голос поднялся на две октавы. — Что, если я бесплодна? Что, если я из тех женщин, у которых родятся только девочки? Что, если…

Она осеклась на полуслове, осознав, что реагирует на происходящее в совершенно несвойственной ей манере. Фиц остолбенел. Он не видел, чтобы она проявляла столь бурные эмоции со времени их медового месяца — да и тогда это случилось с ней только потому, что ему угрожала опасность лишиться и здоровья, и рассудка.

Милли судорожно сглотнула.

— Я смотрю на это дело иначе, чем вы. — Голос ее опять звучал ровно, Милли снова обрела контроль над собой. — Я прекрасно понимаю, что ваша договоренность предполагает длительные отношения, и приветствую это. И полагаю, что после стольких лет разлуки вам больше не следует терять время.

Внезапно Фиц осознал ошеломляющую истину: она не хочет, чтобы он ее касался. Даже несмотря на теплую дружбу и привязанность, связавшие их за годы брака, мысль о том, чтобы переспать с ним, все так же расстраивает ее, как и в самом начале, когда она предложила заключить столь удивительный договор.

— Это будет недолго, — сказал он. — Шесть месяцев. И не важно, забеременеете вы или нет. И не имеет значения, мальчик это будет или девочка. Шесть месяцев, а в остальном — как Бог даст.

— Шесть месяцев, — еле слышно повторила она, словно он предложил ей провести шестьдесят лет где-нибудь в Сибири.

Фиц мог по памяти процитировать ее расписание на любой день вплоть до минуты. Однако ее сердце было как огороженный стеной сад, невидимый для того, кому туда вход запрещен.

— Я знаю истинную причину, почему вы не хотите, чтобы наш договор подошел к завершению, — услышал он собственные слова. — Вы собирались продлить его несколько месяцев назад, до того как мы узнали о планах миссис Энглвуд возвратиться в Англию.

Она посмотрела на него так, словно боялась того, что он сейчас скажет.

— Вы не упоминали о нем, но я не забыл. У вас был кто-то, кого вам пришлось бросить, чтобы выйти замуж за меня.

— Ах вот что? — Она коротко деланно рассмеялась.

Он подступил к ней ближе. Она никогда не пользовалась духами, но ее мыло пахло лавандой из их поместья, с легкой примесью чего-то неуловимо нежного. Так что в комбинации с теплом ее тела простой запах лаванды становился утонченным. Волнующим. Даже возбуждающим.

Он положил руку ей на плечо. Она вздрогнула — почти неощутимо — при его прикосновении. Он надеялся, что от неожиданности, а не от неприязни.

— Милли — думаю, я могу называть вас именно так?

Она молча кивнула.

— Мы друзья, Милли. Более того, добрые друзья. Мы все с нами случившееся пережили вместе. И когда все точки, видимо, расставлены, я не хочу быть единственным, кто добился исполнения своей давней мечты. Вы можете делать то же самое — с моими наилучшими пожеланиями.

— Не знаю даже, что и сказать. — Она отвела взгляд.

— Тогда скажите «да».

— Надеюсь, вы не потребуете, чтобы мы начали исполнять наш план сегодня, не правда ли?

Его пульс участился. Конечно, нет, но даже от одной мысли об этом его охватил жар.

Затем он понял, почему она сочла его способным на такое внезапное бестактное требование. Его пальцы не оставались на одном месте, а блуждали по ее шее, исследуя нежное место под ухом.

Движение, которое можно было назвать лаской.

Он поспешно отдернул руку.

— Нет, разумеется.

— Когда же в таком случае? — Ее голос был едва слышен.

Он посмотрел туда, где побывала его ладонь, — на ее гладкое обнаженное плечо, стройную шею, изящное ухо.

— Через неделю.

Она промолчала.

— Послушайте меня, все будет хорошо. И кто знает? Вы можете сразу же забеременеть.

Она отвернулась от него, но даже под таким углом Фиц, годами изучавший еле уловимые изменения в выражении ее лица, легко заметил, что ей стоило больших усилий не поморщиться.

Он колебался, можно ли снова прикоснуться к ней так скоро, но было просто немыслимо ее не утешить.

— Все будет хорошо, — сказал он, слегка обняв ее. — Я обещаю.

Все будет хорошо для него, но не для нее.

Неужели он не может осознать, о чем ее просит? Стать его любовницей, зная, что в назначенный срок ее оставят? Знать, что даже ложась с ней в постель, он будет мечтать о благословенном будущем с миссис Энглвуд?