Продлёнка - Людмила Матвеева

— Конечно, из жизни, — уверенно сказала Катя Звездочётова.

И тут Коля Ежов вдруг взял и добавил:

— И немного — из головы.

Все рассмеялись. Они поняли, что фантазия и обман — не одно и то же. Поняли, что, читая книгу, надо понимать главную правду, а не думать, что всё это выдумки. Поняли, что Коля Ежов сказал свои слова ради полной справедливости.

Потом они пошли провожать писательницу.

Был холодный серый вечер. На высокой берёзе о чём-то сварливо спорили вороны. Наверное, они не могли решить, кому где спать, каждой хотелось занять место поудобнее.

Коля Ежов спросил:

— А вы к нам ещё придёте?

— Конечно. Теперь уж не поймёшь, кто кому больше нужен.

Им было приятно, что она так ответила. Значит, и для неё это была встреча с интересными людьми? А что? Очень даже может быть.

Серёжа на прощание вдруг подарил писательнице стеклянный шарик. Подошёл и положил ей в руку, гладенький шарик, тяжёленький.

— Берите, я себе ещё достану.

Потом она ехала в автобусе и думала о них.

Иногда ей кажется, что она всё знает о ребятах. Как будто видит каждого из них насквозь — о чём он думает, чего хочет, что скрывает. И каждый раз, как встретится с ними, оказывается, что знает она не всё.

Сегодня она не знала, например, почему у Жени Соловьёвой грустные глаза. Или вот: почему Мальвина не сидит больше с Катей Звездочётовой? Случайно? Или что-то произошло между ними? И много разных трудных вопросов, на которые надо будет со временем найти ответы. И ещё один вопрос: откуда берутся стеклянные шарики? Пустяк? Ну а всё-таки — откуда? В магазинах их не продают. А у мальчишек в карманах они почему-то есть. Не заводятся же шарики в карманах мальчишек просто так, сами, от мусора.

Автобус ехал через центр, мутно светились в сыром воздухе вывески магазинов. Рядом сидел мальчик, смотрел в окно, жевал не то жвачку, не то ириску. Писательница достала из сумки стеклянный шарик.

— Скажи, пожалуйста, откуда берут мальчишки стеклянные шарики?

Он внимательно посмотрел на шарик, в котором отражались светлые точки лампочек. Потом так же внимательно поглядел на неё из-под своей вязаной шапки. Потом достал из кармана такой же шарик, только немного меньше.

— У меня тоже есть. Ну и что?

— Вот я хочу знать — откуда их берут?

Автобус подъезжал к станции метро, ей пора было выходить. А мальчик всё вертел в руке свой стеклянный шарик, не мог понять, чего от него хочет эта незнакомая тётенька.

— Мне один мальчишка подарил два шарика. А я потом одному мальчишке, другому совсем, подарил один. А этот у меня остался, другой шарик.

— Поняла. А тот, кто подарил, откуда взял? Понимаешь, какое дело — в магазинах они не продаются, ни в каких, никогда.

— Ясное дело, не продаются. Шарики никогда в магазинах не продаются. Их никто и не покупает, шарики.

Она уже пробиралась к выходу, обернулась и спросила без всякой надежды, просто так:

— Где же их берут всё-таки? Не знаешь и ты?

— Почему? Знаю. Их находят. Стеклянные шарики находят, вот и всё.

Ветер был сырой, пахло почему-то морем. На душе было хорошо. Никогда нельзя думать, что знаешь все ответы на все вопросы. Этого просто не бывает. Вот и стеклянные шарики — их находят. Находят, и всё.

А Коля Ежов сидел у себя дома. Бабушка включила телевизор, понеслись по экрану смелые всадники, летели гривы, громко играла музыка. Коле казалось, что он тоже летит там. Лёгкий конь несёт его вперёд, ветер свистит, конь прижимает уши. Конь чувствует смелость всадника, конь знает, что Коля Ежов очень смелый, очень справедливый.

— Всех победим! — кричит Коля. — Победим! Всех!

Бабушка немного пугается, роняет шаль. Потом спрашивает:

— Уроки сделал, победитель?

— Мало задали, — отвечает Коля.

Отчего плачет учительница

Всё было замечательно, потому что зоопарк — это зоопарк.

Армену показалось, что это самый счастливый день в его жизни. Правда, Армену часто так казалось — самые счастливые дни бывали у него часто.

Слон кивал ему приветливо, а тигр скалил жёлтые клыки в радостной улыбке. Мартышки прыгали вниз-вверх, играли зелёным мячиком — Армен хохотал над их серьёзными мордочками, а рядом хохотал его лучший друг Игорь Иванов. И от этого было совсем уж хорошо и весело. Игорь всё время оказывался рядом, в любую секунду можно было толкнуть его локтем — смотри, мол, Игорь, что делается! С ума можно сойти. Игорь и так, конечно же, смотрел во все глаза, за этим он и в зоопарк пришёл. Но ткнуть в бок почему-то иногда очень нужно. От этого чувствуешь, что радуешься не только ты, а и другой тоже. И он, Игорь, твой друг, тоже любит уютного белого медведя и даже недобрую собаку динго, потому что она дикая и в этом не виновата.

Лучше всех были, конечно, обезьяны, Игорь так и сказал:

— Обезьяны всех лучше.

Армен кивнул и снова стал смеяться.

Ловкие, цепкие, они летали по клетке, а один обезьяныш, совсем маленький, уставился на Армена и глядел, не отводя глубоко посаженных глаз. Армен даже смутился немного от этого умного и пристального взгляда. Какой вопрос в нём? Армен показал обезьянке язык, чтобы она не слишком много о себе воображала. Тогда она тоже высунула розовый язык, да ещё погрозила Армену тёмным кулачком. Стало так смешно, что Армен чуть не упал. Рядом смеялся Игорь Иванов, с другой стороны от Армена повизгивала Мальвина. Вся продлёнка толпилась у клетки, всем было хорошо видно. И Мария Юрьевна была с ними, весёлая, совершенно не усталая.

Как хорошо, что Мария Юрьевна привела их сюда — она всегда умеет догадаться, куда им хочется.

Армен очень любит зоопарк, давно, лет с пяти. Но он не знал, что в зоопарке так весело. Раньше он ходил сюда с мамой, мама покупала мороженое без отказа, газировку — сколько хочешь и «фанту» тоже. «Фанта» — волшебный напиток, похожий сразу и на апельсиновый сок, и на газировку. «Фанта» пенилась и пузырилась в бумажном стаканчике, колола язык иголочками. В детстве Армен называл «фанту» колючей водичкой. Но это — в детстве. А теперь ему десять лет, теперь для него не в мороженом счастье. И не в колючей водичке, в конце концов. И даже не в слонах и тиграх, хотя они вон какие. Главное, самое-самое главное — не в этом. А в том, что на этих дорожках, под этими старыми деревьями, перед этими львами и леопардами он, Армен, вместе со всеми со своими ребятами, они пришли сюда все вместе, это было самое замечательное. Быть в зоопарке с мамой — одно, а с Игорем Ивановым — совсем другое. Потому что Игорь — лучший друг.

Армену сегодня кажется, что у льва грива стала гуще, что обезьянки скачут веселее, а птица-секретарь как-то особенно уморительно ходит подпрыгивающей своей походочкой.

Вчера Игорь Иванов сказал в классе:

— Моя мама может достать любые билеты, хоть на всю продлёнку: в новый цирк — пожалуйста, в детский театр или в уголок Дурова. Моя мама — человек с возможностями.

Игорь сказал это как-то важно, девчонки засмеялись. Армен подумал, что они, девчонки, не соображают, Армен им так и объяснил:

— Глупо смеяться. Если бы моя мама могла доставать всякие билеты, я бы очень гордился. И любой человек бы гордился.

Но Мария Юрьевна повела их не в цирк, не в театр, а в зоопарк. Она сказала, что лучше побыть на свежем воздухе и посмотреть зверей.

— Я так люблю зоопарк, — сказала Мария Юрьевна, — он как воспоминания детства. И утки на пруду, и хищники в неволе, и самый любимый мой зверь — верблюд.

— Верблюд? А почему он — самый любимый? — спросил Денис.

Это они уже ехали в метро, и все пассажиры обращали внимание на них, потому что даже если каждый скажет по одному только слову — получается шум. У всех на продлёнке голоса звонкие, а в метро гулко…

— Я люблю выносливость и неприхотливость, — ответила Мария Юрьевна. — Не только у верблюда — вообще. И чувство собственного достоинства.

Армену очень нравится, что Мария Юрьевна разговаривает с ними как со взрослыми. Пусть не всегда всё понятно, зато уважительно.

Даже мороженое, которое они успели съесть в зоопарке, было необыкновенным, и вафельный стаканчик не размяк, а хрустел и рассыпался во рту. Армен даже подумал, что необязательно это — продавать мороженое в зоопарке. Всё было и так хорошо, и весело, и дружно. Можно было обойтись и без мороженого. Но они не обошлись — такой уж это был день, щедрый, богатый, праздничный. Как будто хотел сказать ему, Армену, смуглому мальчику с чёрными глазами: «На, бери всё — и веселье, и друзей, и лохматых шакалов, и пыльных медведей, и рыжего льва, и лукавого слонёнка. И ещё на закуску пломбир в вафельном стаканчике. Ты всё равно запомнишь этот день, этот зоопарк — так уж запоминай сразу всё. И Армен понимал, чувствовал. Ему казалось, что его друг Игорь Иванов тоже понимает всё так же.