Самый лучший папа - Диана Палмер

Их не было целый час, а когда они вернулись, Мередит сидела с Сарой и Дэниэль на ковре и одевала куклу. Сара постаралась усесться как можно ближе к ней, на ее личике не было привычной настороженности. Она развеселилась.

Настал черед мороженого, и еще час пролетел; наконец Элиза нехотя сообщила, что им пора уходить.

— Кинг пригласил на ужин деловых партнеров, мне надо помыть Дэни и уложить спать до их прихода. Но мы еще встретимся.

— Ты уезжаешь? — грустно говорила Сара Дэниэль. — Хорошо бы мы жили вместе и были сестрами.

— Я тоже так хочу, — сказала Дэниэль.

— Мне понравились твои игрушки. Папа с мамой тебя очень любят.

— Твой папа тоже любит тебя, детка, — ласково сказала Мередит, взяв девочку за руку. — Он просто не знает, что тебе нужны игрушки. Он купит.

— Честно? — Сара смотрела во все глаза.

— Честно, — ответила Мередит, надеясь, что права. Тот Блейк, какого она знала раньше, не стал бы заботиться о нуждах ребенка. Тот мужчина, которого она встретила сегодня, — как раз наоборот. Прежние знания с трудом совмещались с тем, что она открывала теперь.

— Правильно, твой папа — отличный парень, — вставила Бесс, — мы все его любим, правда, Мередит?

Мередит уставилась на нее.

— Ну конечно же. Он принц.

Все это Сара пересказала отцу в тот же вечер за столом. Когда он забирал ее, машины Мередит уже не было, и он вполуха слушал восторженные излияния Сары по пути домой. Но когда она сказала, как замечательно было играть в куклы с Мередит, он мигом навострил уши, будто надо было зарегистрировать информацию.

— Что, ты говоришь, она делала? — переспросил он.

— Играла со мной в куклы. И еще она сказала, что ты принц. Папа, а раньше ты был лягушкой? Потому что принцесса поцеловала лягушку, и она превратилась в принца. Тебя мама поцеловала?

— Случайно, и я не был лягушкой. Мередит играла с тобой в куклы? — опять спросил он, и в груди его затеплился огонек.

— Да. Я люблю Мередит. Хорошо бы она была моей мамой. Можно, она будет с нами жить?

Объяснить было нелегко. Он просто сказал:

— Нет. Тебе пора спать.

— Ну папочка… — затянула она.

— Ступай. Не спорь.

— Ладно. — Она нахмурилась, но пошла.

Он с улыбкой смотрел ей вслед. С норовом девица, а в него постепенно врастает.

В воскресенье он не пошел на работу, а повел Сару Джейн на пастбище смотреть лошадей. В корале седой Маноло, старый спорщик, работал с кастрированным жеребцом: он осторожно приучал его к седлу. Блейк жаловался, что Маноло слишком долго объезжает лошадей. Но у Маноло был свой метод, возражений босса он не принимал. Он не собирается, сказал Маноло, портить лошадь, лишь бы подвести ее под седло, а если Блейку это не нравится, пусть выгоняет его.

Больше Блейк об этом не заговаривал. Лошади Маноловой выучки ходили ровно и хорошо слушались.

Но этот жеребец задал старику задачку. Он ржал, брыкался, становился на дыбы, и Блейк смотрел на него, а не на Сару, когда ветер вырвал у нее из рук кружевной платочек Мередит и унес его в кораль.

Она проскользнула за ним сквозь забор, и как раз в этот момент лошадь, вырвавшись из рук Маноло, брыкаясь и отфыркиваясь, помчалась в ее сторону. Блейк увидел это, и у него потемнело в глазах. Мигом он под вопль Маноло перелетел через забор.

С платком в руках Сара оцепенело смотрела на лошадь. Блейк сгреб ее в охапку, перебросил через забор и ловко перепрыгнул сам. Вот когда он возблагодарил Бога за свою силу, иначе не миновать бы катастрофы.

Сара Джейн рыдала, уткнувшись ему в шею. Он прижимал ее к себе, зажмурившись, по телу прокатывалась крупная дрожь. Еще несколько секунд — и все было бы кончено, Сара Джейн осталась бы трагическим воспоминанием. Страшно подумать. В памяти невольно всплыл другой эпизод с необъезженным жеребцом. Он потрогал шрам на щеке. Сколько лет прошло с тех пор, как он спас Мередит точно так же, как сейчас спас Сару? Давно это было, очень давно.

От пережитого страха, от нежеланного воспоминания Блейк рассвирепел. Он опустил Сару на землю, поставил ее перед собой. Зеленые глаза яростно сверкнули.

— Тебе что, больше делать нечего, как лезть в загон к дикому животному? Где твоя голова, Сара?

Она уставилась на него так, будто ее отшлепали. Губы ее задрожали.

— Я за платочком, папа… Видишь? Мой красивый платочек, мне его Мередит подарила…

Он потряс ее за плечи.

— В другой раз, если окажешься рядом с запертыми лошадьми или коровами, стой на месте! Понимаешь? — (Она уже рыдала, сотрясаясь всем маленьким телом.) — Ты могла погибнуть!

— Прости меня, — выдавила она.

— Бог простит. — Он оттолкнул ее. — Иди домой!

Испуганная его видом, она закричала:

— Ты меня ненавидишь, я знаю! Ты орешь на меня, ты злой и противный и… я тебя не люблю!

— И я тебя не люблю, по крайней мере сейчас, — выпалил он. Ноги все еще дрожали от напряжения и страха. — Ступай.

— Злой старый папа! — прокричала она и со всех ног бросилась к дому. Блейк смотрел вслед, охваченный слепой яростью.

— Она цела, босс? — спросил из-за забора Маноло. — Господи, надо же такое! Я ее даже увидеть не успел.

— Я тоже, — признался Блейк. — Еще бы чуть-чуть… — Он резко выдохнул. — Не хочется быть с ней суровым, но она должна знать, как опасны лошади, вообще скот. Надо, чтобы она запомнила это.

— Она это запомнит, — сказал Маноло и отвернулся, чтобы босс не увидел его лица. Бедная крошка. Следить за ней надо, а не орать.

Несколько минут спустя Блейк зашел в дом, но Сары нигде не было видно. Мисс Джексон слышала, как она вбежала, но не видела ее, занятая каким-то делом.

Он заглянул в спальню — тоже нет. Тут он вспомнил, что дома ее в наказание запирали в шкаф.

Он рванул дверцу шкафа. Вот она, сидит, рыдает, размазывая слезы по лицу, будто на целом свете у нее нет ни единого друга.

— Уходи, — всхлипнула она. Он опустился на одно колено.

— Ты здесь задохнешься.

— Я тебя ненавижу.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — объяснил он. — Лошадь могла тебя сильно поранить.

Пыльным кружевным платочком она вытерла глаза.

— Ты кричал на меня.

Он поморщился.

— Ты меня очень испугала. — Он отвел глаза. — Я уже боялся, что не успею спасти тебя.

Она шмыгнула носом и поднялась на колени под ворохом платьев, блузок и брюк.

— А ты не хотел, чтобы лошадь меня поранила?

— Конечно, я не хотел, чтобы тебя поранило. — Он будто щелкнул бичом, сверкнув зелеными глазами.

— Вот опять ты кричишь, — надулась она.

— Слушай, я всю жизнь был такой и не собираюсь меняться. Ты должна привыкнуть к моему темпераменту. — Он смотрел уже не так сердито. — Я зазевался, а ты сунулась к брыкающемуся жеребцу, да на меня же еще и сердишься.