Последний вояж «Титаника-7» - Андрей Баранов

«Где же эта хренова Золушка, куда ее уволокли? С какими мышами она бухает в тыкве?» – думала она. И тут Алиса наконец заметила Джоан, наклонившуюся над бортом. Ее тошнило, а весь вид напоминал услышанное Стрекозловой в юности бессмертное выражение «пьяная помятая пионервожатая». Алиса бросилась к ней.

– Что случилось? Тебе плохо?

– Нет, мне хорошо…. – агентесса не могла говорить связно. Алиса посмотрела на нее, произнесла сквозь зубы «Непьющая!» и поволокла почти бесчувственное тело Джоан в их общую штаб-каюту. Там мисс Ковалевски моментально сморил сон. Компаньонка перетащила ее на кровать, скинула туфли, и затем несколько секунд раздумывала, стоит ли снимать остальное, учитывая крайнюю щепетильность Джоан в этом отношении. Алиса где-то вычитала, что в Америке проститутка якобы целомудреннее, чем во Франции монахиня. Но затем она все же резким движением стянула с отрубившейся окончательно агентессы помятое платье, как бы стаскивая одежду с манекена, и на следующее утро Джоан проснулась в своей постели в ночной пижаме.

Поутру корабль медленно приходил в себя. Собственно, тут часто устраивались всякие гулянья и вечеринки, как массовые, так и индивидуальные, но Великий бал – это было нечто особенное в смысле этого самого следующего утра. Алисе данное празднество живо напомнило российский Новый год. Гости «Титаника-7» валялись по койкам вперемешку и вповалку, на своих спальных местах и даже на совершенно им незнакомых. Мистер Дрин очутился, правда, в своей собственной каюте, но в обнимку с Тоби. Чемпионка Маша и ее подруга Нина безмятежно спали в их общей постели, но не рядом друг с другом, и даже не друг на друге, как бывало иногда, а почему-то крест-накрест. Петро-сан-IV с ужасом нашел себя утром в каюте Шерол Кроун, правда его утешило то, что он лежал с ней «валетом». Отец Онуфрий очутился в сетке около бушприта яхты, в компании трех дрессированных корабельных макак в тельняшках, с интересом рассматривавших его рясу и крест.

И только Ябрамович-джуниор пробудился во-время и почти в порядке, но Марфы Крюковой рядом с собой не обнаружил. После деятельных двухчасовых поисков по всему кораблю манекенщица обнаружилась спящей в дальнем конце своей костюмерной комнаты, под ворохом платьев. Сама Марфа уверяла, что хотела только в седьмой раз за ночь сменить вечерний наряд, но олигарх подозревал, что она заперлась в укромном месте с коварным журналистом Риччи Бздерлом. Напрасно Марфа клялась, что никогда не соблазнилась бы представителем столь презренного сословия, как газетчики – непреклонный Иван, давно подозревавший, что Риччи ищет не столько сенсаций, сколько общества Крюковой, требовал полного и поминутного отчета в ее действиях и угрожал, что если Марфа не будет верна ему, он снова женится на своей бывшей жене, которую оставил ради манекенщицы, одну-одинешеньку с девятерыми детьми и пятью любовниками. Алиментов в размере семи миллиардов галактических долларов в год им едва хватало на хлеб с уникальной меркурианской осетровой икрой.

Алиса проснулась в этот день поздно. Джоан все еще мирно спала на койке, натянув одеяло и время от времени прихрапывая носом. От нечего делать она включила огромный стереовизор, вмонтированный в стену каюты. На 125 канале спутникового корабельного телевидения шла программа новостей НиНиТВ. Программа была вечерней, но из-за разницы во времени между Новой Россией и районом Бермудов передавалась днем. Хотя рассказывали всем известные вещи, Стрекозлова испытала неведомую ей ранее ностальгию, так хорошо знакомую плавающим и путешествующим вдали от родной земли.

Очаровательная телеведущая Ольга Серова зачитывала текст. Как обычно, новости были довольно жуткими, но у Серовой была одна уникальная особенность – ее улыбка. Она улыбалась как бы самой себе, но одновременно и всем зрителям, и улыбка эта советовала поменьше обращать внимания на ужасы внешнего мира, в том числе на идиотские программы НиНиТВ и даже на то, что приходилось читать самой Ольге, а вместо этого постараться, по примеру Серовой, построить для себя самого свой собственный мир и свое счастье, не зависящее от посторонних воздействий. «Я же смогла это сделать – и вы сможете», как бы говорила она, проникая в квартиры обывателей в трехмерном варианте, ну прямо как живая. Алиса запомнила ее серьезной только один раз – когда бравые ведущие НиНиТВ, сильно затормозив по сравнению со всей страной, наконец сообразили, что назначение преемником Екатерины Путиной доселе малоизвестного министра Сусликова может отразиться не только на не слишком богатых средних гражданах, но, пожалуй, и на их жизни тоже.

А сейчас в жизни Новой России происходили решительные перемены. Как известно, господствующим политическим строем в России XXI века стал так называемый «полукоммунизм», а территорию разделила на две части длинная стена наподобие Великой Китайской, тянувшаяся, причудливо изгибаясь, по всей стране, от Калининграда до Владивостока. Произошло это потому, что одна часть российской экономики оказалась в руках так называемых «силовиков», стала по преимуществу плановой и вообще представляла собой тот самый государственный капитализм, о котором неоднократно было заявлено с высоких космических трибун, что «это не наш выбор». Зато там процветали порядок, справедливость и уверенность в завтрашнем дне.

Но сельское хозяйство, основанное преимущественно на гидропонике, пищевая и легкая промышленность, торговля галактическим ширпотребом, а также некоторая часть межпланетных сообщений и космического строительства с туризмом оставались в частных руках. Именно это позволяло Ябрамовичу-джуниору и ему подобным до сих пор так уверенно держаться «на плаву». Тут царил мир наживы, чистогана, риска и высоких заработков, никем, однако, не гарантированных, а человек человеку был вообще волк. Волею черта или комитета по всепланетной статистике частная и государственная формы собственности находились в соотношении «пятьдесят на пятьдесят» и одна из них никак не могла задавить другую, как ни старалась. Идеология балансировала между двумя центрами силы, как канатоходец, у государственников говорилось, что у нас «все для блага человека», а частные лица при этом лишь усмехались: «Но ты сумей стать человеком!»

Экономически обе половины государства были тесно связаны между собой, олигархи с удовольствием «стригли купоны» с госконцернов, а госслужащие охотно пользовались услугами частных торговых мегацентров. Но на бытовом, так сказать, уровне, эти две части общества совершенно рассорились и расплевались, одни называли других «проклятыми рыночниками-торгашами», а те первых, в свою очередь, «серыми роботами-сталинистами». Даже бывшие одноклассники и одногруппники заносили друг друга в черные списки, отправляли «в игнор» и писали электронные послания в стиле «Нищий лох, как ты смеешь подмигивать богатой девушке? Мой космический челнок – „Феррари“!» Тогда-то и было решено расселить эти социально неравные группы отдельно друг от друга, и гигантская стена навсегда отделила шикарные коттеджные поселки марсианского стиля и типовые солнечнопанельные многоквартирные мега-хаусы пролетариев. Разумеется, правящая партия утверждала, что именно сегодня Новая Россия едина, как никогда ранее. Вот какое сложное хозяйство доставалось в наследство официальному президентскому преемнику Сусликову.

Сам министр, ранее управлявший национальными проектами Новой России на Марсе и Венере, честолюбиво мечтал, что он будет первым в истории человеком, который наведет порядок во всей Солнечной системе, и может быть даже доберется и до Плутона. Он, как его учили старшие товарищи, ставил перед собой только очень амбициозные задачи, а амбиций у него было прямо как у Наполеона, на которого он старался быть похожим во всем, даже ростом. Сусликов надеялся, что возможно именно он – тот самый, наиболее великий президент России, о котором предупреждала когда-то древняя прорицательница Ванга, назвавшая имена всех правителей Руси на много лет вперед – ведь у него в фамилии как раз присутствовала буква «с», о которой она упоминала. Правда, будучи по жизни осторожным бюрократом, он уже целый месяц болтался на Великой Стене, на границе между силовиками и либералами, не переходя ни на ту, ни на другую сторону. Иногда он осторожно, как кот лапу, протягивал ногу в направлении одного из лагерей, делая вид, что вот-вот спрыгнет со стены на его территорию под оживленные крики «Давай к нам!», но тут же отдергивал ее и делал вид, что не очень-то и хотелось. Вся мировая пресса и даже осьминогоподобные существа из соседней галактики фотографировали, анализировали и обсуждали каждое его движение, временами проклиная за нерешительность и всячески подталкивая к бунту против диктата правящего клана Путиных.

Екатерина Путина также пребывала в некотором недоумении. Ей необходимо было срочно решить вопрос, как именно удержать на привязи нового преемника. Даже лабрадора Кони-VI, чье имя передавалось у президентских собак по наследству, подходя как кобелям, так и сучкам, приходилось выгуливать на поводке и в наморднике, а тут был прямо целый будущий президент, да еще и с амбициями. Просто пойти самой на третий президентский срок было нельзя, так как политолог Феофан Озлобин, дальний потомок того самого Озлобина, который выклянчил обязательство не трогать Конституцию у самого ВВП, уже успел взять с нее расписку о том, что она уйдет со своего поста и не будет баллотироваться три раза подряд.