Старый новый мир (сборник) - Виталий Вавикин

— Всё будет хорошо, — говоришь ты не то Кириллу, не то самому себе. Впереди тебя горы скальной породы. Нужно взобраться на них. Притяжение на планете в несколько раз больше искусственного притяжения на станции Орфей 16. С годами работы это превращает старателей в атлетов. Но сердце не выдерживает слишком часто. Всё тело не выдерживает. И ещё эта странная радиация, исходящая от ЛСПРКЕ, превращающая мозги в кашу. Врачи говорят, что процессы обратимы, главное — вовремя остановиться, но ты ещё не видел ни одного старателя, который, проработав на добыче ЛСПРКЕ допустимые десять лет, выглядел после совершенно нормальным. Многие из них ещё ходят в бар «Адская кухня». В бар, где собираются все старатели. Нынешние и бывшие. Бывшие выглядят стариками. Дряблые, сморщенные, не способные запомнить твоё имя. Вчера ты пьёшь с ними, и она называют тебя лучшим другом, а на следующий день уже не узнают, кто ты. Единственное, что они знают — мозг продолжает отмирать даже после окончания работ. Это словно их линия жизни — забыть обо всём, но помнить о своей печали. И все видят это, все знают об этом. И все хотят стать старателем. Все хотят зарабатывать столько, сколько зарабатывает старатель. И все верят, что с ними, после десяти разрешённых для работы лет, всё будет хорошо, всё будет не так, как с остальными. — Всё будет хорошо, — снова говоришь ты, взбираясь на каменные породы. Карта сбоит, предупреждая, что ты выходишь за периметр изведанных территорий. Территорий, которые невозможно просканировать с космоса. Можно лишь пройти по ним, став первооткрывателем, исследователем.

Раскалённые камни под твоими ногами крошатся, катятся вниз. Ты слышишь их грохот за спиной, но не останавливаешься.

— Всё будет хорошо, — бормочешь ты под нос, взбираясь на гребень скалы. Чёрное небо над головой выглядит таким низким, что, кажется, ещё немного и можно дотянуться до него рукой. Дотронуться до этой черноты. Черноты, застывшей над раскалённой планетой. Обернись и посмотри назад. Гейзеры выплёвывают на поверхность столпы соли. В ртутных озёрах что-то булькает, бурлит. То тут, то там виднеются дымящиеся жерла вулканов, воронки от упавших астероидов и метеоритов. Ты видишь, как один из них катится где-то далеко по небу. Приборы пищат, снова предупреждая об опасности. Говорят, пару веков назад, когда ЛСПРКЕ был только открыт, и станция Орфей 16 начинала строиться на орбите планеты Иделии, первые старатели гибли сотнями от крошечных метеоров, пробивавших скафандры. Тогда никто не говорил о десяти годах работы. Никто не мог прожить так долго, уцелеть так долго. Но люди тянулись на молодую станцию. Тянулись со всех уголков исследованной вселенной. Тянулись за деньгами. И станция росла, крепла. Сначала превратилась в огромный комплекс, затем получила статус города. Города, где, как грибы, начали появляться казино и все возможные центры развлечений, где старатели могли потратить деньги. Экипажи грузовых судов, прибывавших за ЛСПРКЕ, задерживались здесь на дни, недели, а затем, вернувшись на свои станции, рассказывали о том, что видели самый настоящий оазис на окраине космического безмолвия. Орфей 16 обрастал легендами. Орфей 16 был независим, потому что источник самого мощного известного топлива находился рядом с ним. На протяжении последней сотни лет рядом с Орфеем 16 появлялись несколько альтернативных станций, но мега-комплекс поглотил их всех. Некоторых пришлось задавить экономически, к некоторым применить силу. Здесь появились свои законы и правила. Здесь была своя жизнь, свой мир. Здесь появились сотни отелей и казино. Здесь каждый день был шоу для туристов и нормой для местных жителей. Но жизнь здесь бежала слишком быстро. Слишком быстро, чтобы туристы мечтали остаться. Особенно те, кто прилетал с уставшей и скованной запретами Земли. Особенно после того, как там появился новый вирус.

Его назвали «аномалия 4». Первые три стадии прошли незамеченными, но четвёртая вмешалась в саму природу людей, изменила их ДНК, словно планета решила сбросить с себя зашедший в тупик виток эволюции. Дети стали рождаться с недопустимыми для жизни отклонениями. Не все, но процент постоянно увеличивался. С поверхности перенаселённой Земли поднималось всё больше и больше кораблей. Люди бежали с неё, напуганные тем, что следом за «аномалией 4» придут и более страшные и губительные стадии. Они летели на далёкие станции. Летели в надежде на лучшую жизнь, но груды железа в холодном космосе сводили с ума почти всех, кто родился под голубым небом. И они возвращались. Они посвящали свои жизни и тратили все свои деньги на решение проблемы, на победу над новым вирусом. Но вирус лишь становился сильнее. В результате большинство землян предпочло смириться. Появились новые законы, новые указы, сковавшие жизнь на единственной планете, пригодной для жизни, ещё больше, чем прежде. Вирус замер, застыл. Не отступил, не сдал позиций, но и не изменился. Четвёртая стадия застыла в шаге от пятой. Кто-то говорил, что вирус мутирует, как только люди снова бросят все силы на борьбу с ним. Кто-то говорил, что вирус уже почти сдался, и нужно лишь добить его. И тех и других было достаточно много, чтобы не прийти к единому мнению.

Но были на планете и те, кто просто хотел жить. Жить и не думать о вирусах и проблемах перенаселения. Они уже не мечтали покинуть планету и начать новую жизнь на одной из грязных станций, но истории и мифы о космическом городе Орфей 16 заставляли их копить деньги и отправляться в путешествие на край изведанной вселенной. Отправляться туда, где можно сбросить оковы и страхи, можно забыться, расправить плечи. Сначала это были десятки, сотни гостей, но затем их количество увеличилось. Перелёты стали дешевле. Новые технологии, новое топливо. Но Орфей 16 так и остался мега-комплексом, где лучше всего провести пару недель в году, потратить деньги и спешно убраться оттуда, пока безумный хоровод жизни не подхватил тебя, не закружил, отобрав за месяц год, а за год десятилетия. Его окрестили городом развлечений и порока. Иногда кто-то в шутку называл его тёмной столицей мира. Столицей, где правит тёмная половина человечества, его алчность, его похоть, его инстинкты. И у станции появились новые мифы и новые легенды.

Ты родился как раз в это время. Родился здесь, на Орфее 16. Родился ровно тридцать лет назад. Твоя мать покинула Землю и отправилась к друзьям. Полёт занял почти два месяца, и ты появился на свет спустя три дня после того, как мать добралась до Орфея 16. Ей было девятнадцать лет. Твоему отцу двадцать один. Он остался на Земле. Остался там, куда вернулась мать сразу же после родов. Ты остался у их друзей — пожилой пары инженеров, в которых мечтали превратиться рано или поздно твои родители. Родители, которые обещали забрать тебя, как только закончат учёбу и встанут на ноги. Обещали друзьям на Орфее 16, а уже эти друзья обещали тебе. Они рассказывали дивные сказки о далёкой планете. Ты слушал их и не верил ни одному слову. Всё было вымыслом. Как редкие подарки в дни рождения, которые приходили от родителей. От далёких родителей. Тебе всегда казалось, что их друзья покупают подарки здесь и обманывают тебя, выдавая их за послания с Земли. С той дивной Земли, где, ты был уверен, просто не могло быть таких никчёмных безделушек. Тебе казалось, что там всё искрится и переливается. Особенно небо, которое ты никогда не видел. Иногда, часами просиживая в обсерваториях, где можно видеть над головой чёрный космос, ты пытался представить, что живёшь на той далёкой планете, куда тебя рано или поздно заберут. Пытался, когда был ещё слишком мал и верил в сказки. Потом всё как-то изменилось. Изменились и друзья твоих родителей, которые поняли, что тебя не заберут у них. Возможно, если бы им сказали об этом сразу, то они (не самые худшие люди на Орфее 16) попытались вырастить тебя, как своего сына, а так… Так всё было каким-то незаконченным, несформированным. Сначала они рассказывали о том, как родители учатся, проходят практику. Затем о том, как ищут работу, жильё. Потом ты узнал, что у тебя появилась сестра. Такая же нереальная сестра, как и вся далёкая жизнь на цветущей планете. Друзья родителей принесли тебе её фотографию, поставили на стол. Ты смотрел на крошечного младенца на руках цветущей тёмноволосой женщины и не чувствовал совсем ничего.

— Скоро тебя заберут, — пообещали тебе друзья родителей. Но тебя не забрали. Сначала решили, что будет лучше дождаться, когда сестра подрастёт, потому что ухаживать сразу за двумя детьми слишком сложно, затем убедили себя, что ты слишком чужой для Земли, слишком долго жил на Орфее 16, чтобы вписаться в их размеренную жизнь.

Их друзья поняли это, и ты почувствовал, как всё изменилось. Они не любили эту станцию. Они не хотели оставаться здесь, но у них здесь была уже целая жизнь. А ты… Ты так и остался для них чужаком. Остался тем, кто должен уехать, бросить их. Нет, они не выгоняли тебя, но и семьёй для тебя не были. Они относились к тебе как к неизбежной трудности, как к препятствию, с которым нужно смириться. И ты видел это отношение в их глазах, слышал об этом. Но вместо обиды на них чувствовал, как обида появляется на ту далёкую планету, которая отказалась от тебя. Не твои родители, нет, о них ты давно забыл, а виной всему планета. Особенно когда друзья начинали говорить о том, как хорошо заработать здесь много денег и перебраться на Землю.