Случай в июле - Эрскин Колдуэлл

Кора сделала вид, что совершенно его не слышит.

— Ребята, — сказал он, опять обращаясь к людям за дверью, — даю вам слово как шериф округа Джули, что я знать не знаю, где этот Сонни Кларк. Вот вам чистая правда, и больше я ничего сказать не могу.

Двое из людей куда-то скрылись. За окном чуть брезжило, и комната понемногу наполнялась серым, тусклым светом. Джеф слышал, как неизвестные перешептывались между собой. Сначала это его не беспокоило, а потом он испугался, как бы они не увели его с собой. Он умоляюще посмотрел на жену, надеясь, что она ему поможет.

Те двое вернулись и потребовали у Берта ключи от тюрьмы. Берт отдал им ключи, не сказав ни слова. Они отперли камеру Сэма Бринсона и растолкали его прикладами. Сэм выбежал в коридор, спотыкаясь, весь дрожа от страха.

— Эй, постойте-ка, — сказал Джеф, сообразив, что происходит. — Сэм Бринсон никому ничего не сделал.

— Мы его возьмем с собой, на случай, если тот, другой, не отыщется.

Сэм часто моргал глазами и дрожал всем телом.

— Стой прямо, негр, — приказали ему.

— Белые господа, прошу вас, сэр, я же ничего худого не делал, — сказал Сэм. — Провалиться мне, не делал. Вы спросите про меня у мистера Джефа, прошу вас, сэр. Мистер Джеф вам скажет!

— Замолчи, негр!

— Постойте-ка, вы! — начал Джеф. — Я не пойду против всех граждан, если им уж так хочется поймать этого Кларка, но Сэма Бринсона я обижать не позволю. Сэм за всю жизнь никому худого не делал, и я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— А если так, зачем же он в тюрьме?

— Это только на время, — без запинки ответил Джеф. — Мне обещали в суде, что снимут с него обвинение и разрешат ему торговать. Сэм промышляет старыми машинами, продает их, меняет одну на другую. Случается, что он зарвется немножко, ну, тогда я сажаю его под замок.

— Ну, я в судебных делах не разбираюсь.

— Белые господа, — упрашивал Сэм, — отпустите меня, я больше не буду торговать машинами. Глядеть на них не стану, зажмурюсь, и все тут, коли машина попадется на глаза.

— Молчи, негр! — сказал один, толкая его в бок прикладом. — Тебе рот разевать не полагается, больно он у тебя велик. Не к лицу тебе рот разевать.

— Сэм Бринсон ничего такого не сделал, зачем его трогать, — настаивал Джеф, повышая голос. — Сейчас он сидит только за то, что променял поломанный велосипед со свалки на старую машину, почти что ничего не стоящую, вроде железного лома. Тут еще ничего плохого нет. Заложил ее за три доллара наличными, а потом взял да и променял на другую развалину, которую даже с места нельзя было сдвинуть. Получилось так, что он не успел выкупить ту старую машину до захода солнца, а на эти три доллара выкупил велосипед. Велосипед вместо машины у него не приняли, три доллара он истратил, вот и попал в переплет. А если б солнце село на полчаса позже, был бы он чист и прав, как директор банка.

Никто ничего не ответил. Неизвестные переглядывались, стараясь разобраться в запутанных комбинациях Сэма.

— Всем известно, что Сэм Бринсон помешан на старых машинах, бывают, знаете ли, такие негры, — заговорил опять Джеф. — Он ведь не то что какой-нибудь простой негр с плантации. Старьем он промышляет бог знает с каких пор, меняет его, продает. В прошлом месяце присяжные пригрозили засудить его, если он не бросит подписывать фальшивые акты на передачу имущества, но я ему это в вину не ставлю. Долго ли промахнуться, если не знаешь закона, и с белыми это случается.

— А ну вас, Маккертен, — сказал высокий, подходя к двери. — Разбирайтесь в этом, сами, коли охота. Тут изнасиловали белую девушку, и негры за это ответят.

Они начали подталкивать Сэма к выходу.

— За что же трогать старика Сэма, когда он виноват не больше моего! Сэм тут ни при чем! Его посадили под замок за два дня до этого!

— Так потрудитесь отдать нам другого негра, если вам этот понадобился. А не собираетесь, так молчите, поберегите свое красноречие для выборов. Перед подсчетом голосов оно вам вот как пригодится.

Замаскированные направились к выходу.

— Чтобы никто не двигался с места пять минут! — обернувшись, крикнул один из них. — И не пытайтесь догнать нас. А не то стрелять начнем.

У Джефа подкосились ноги от страха, он сел на койку. Первое, что бросилось ему в глаза, была спина желтокожей девушки, растянувшейся на койке перед самым его носом. Он бессмысленно уставился на грязный цементный пол.

Кора молча подошла к запертой двери.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — властно спросила она.

Он помотал головой.

— Никогда в жизни не чувствовал себя так скверно, — сказал он слабым голосом.

Берт и Джим подошли к решетке и уставились на Джефа, в унынии сидевшего на краю койки.

— Берт, возьми какие-нибудь ключи да отопри дверь, — сердито приказал Джеф, поднимая на него глаза. — Что ты стоишь как дурак и глазеешь на меня?

— Слушаю, сэр шериф Джеф, — сказал Берт, со всех ног бросаясь к двери.

Он отпер замок ключом из своей связки. Дверь со скрипом распахнулась, завизжав всеми четырьмя ржавыми шарнирами.

Мулатка села на своей койке.

— Так, значит, вы настоящий шериф, это верно? — развязно спросила она. — То-то мне и показалось, что вы похожи на шерифа Маккертена, только непонятно, как же это: шериф — и вдруг попал под замок.

Джеф зверем поглядел на нее.

— Ой, Господи! — взвизгнула она и забилась в угол.

Джеф встал, надел ботинки и, шаркая подошвами по неровному цементу, пошел к двери. Берт и Джим расступились, давая дорогу Джефу, и он, спотыкаясь, прошел между ними. У него был вид человека, много пережившего за короткое время.

— Берт, — спросил он, — кто посадил эту негритянку в тюрьму?

Берт ответил не сразу. Он глядел в землю.

Джеф посмотрел на Джима. Лицо у Джима было мрачное.

— Давно она здесь сидит?

— Дня два как будто, шериф Джеф, — ответил Джим, — глядя в сторону.

— Кто ее посадил?

Берт и Джим смотрели так, будто на плечи им навалилась огромная тяжесть.

— Кто-нибудь должен мне сказать. За то вам округ и платит хорошее жалованье, чтобы вы отвечали, когда я вас спрашиваю, так ведь?

Джим глядел ему прямо в глаза и кивал на каждом слове.

— Я ее посадил, шериф Джеф, — сказал он кротко. — Это я.

— Гони ее в шею, — приказал Джеф. — Да поживей.

Берт и Джим вошли в камеру и велели мулатке убираться. Она со всех ног бросилась к выходу.

— Говорил я вам, чтобы вы это бросили, — начал Джеф, сердито глядя на них. Он повернулся и, прихрамывая, пошел к двери в контору, на переднюю половину. — Если я еще раз поймаю негритянку у себя в тюрьме, я вас обоих выгоню.

Джеф сделал еще два-три шага, как вдруг чья-то ладонь больно ожгла его по щеке. Он было совсем забыл про Кору. Не успел он заслониться, как еще две пощечины ожгли его по другой щеке. Он поднял локти, закрывая лицо.

Берт и Джим съежились в углу.

— Вы за это ответите, Джефферсон Маккертен, — холодно сказала Кора. Она подняла руку, собираясь ударить его еще раз, но он нагнул голову и закрылся локтями. — Не думала я, что вы меня опозорите в моем собственном доме! Мне теперь на улицу показаться нельзя: как я посмотрю в глаза людям после этого?

Он покосился на Кору из-под локтя. Она смотрела на него злобным взглядом.

— Радость моя, — умоляюще сказал Джеф, — я же не знал, что она сидит в этой камере, увидел только, когда проснулся. А кроме того, тебе известно, что я ни одной негритянки пальцем не тронул после того раза. Неужели ты мне не веришь, милая?

— Чему же тут верить, когда я своими глазами видела!

Берт и Джим, стараясь не шуметь, на цыпочках вышли в контору, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Зачем же ты меня обманул, будто бы едешь на Лордс-крик, а сам заперся с этой негритянкой? Отвечай!

— Судья Бен Аллен…

— Да еще хочешь свалить всю вину на старика! — презрительно сказала Кора.

— Радость моя, он же не велел мне ездить на Лордс-крик, потому что беспокоился насчет петиции миссис Калхун, а велел мне сначала поймать этого негра.

— Ты, я знаю, не подпишешь эту петицию, Джефферсон Маккертен, тебе нужно, чтобы все негритянки остались в Америке!

— Да нет же, радость моя! Я подпишу, вот увидишь! — Он сделал несколько шагов к Коре, глядя на нее с надеждой. — Я побоялся послушаться судью Бена Аллена, побоялся рисковать своей политической карьерой, если покажусь на Флауэри-бранч. Я старался, чтобы линчевание с политической стороны было в порядке. Оттого и вышло, что я заперся здесь, я хотел ему сказать…

Он замолчал, приглядываясь к Коре — имеют ли успех его слова. Кора тоже смотрела на него, не сводя глаз.

— Радость моя, я хотел сказать судье Бену Аллену и всем другим, что какие-то неизвестные, у которых лица были закрыты платками, вытащили меня из машины и заперли в камеру, чтобы я не помешал им ловить негра. Это чистая правда, милочка.