Филумана - Валентин Шатилов

Лизавета просияла доверчивой улыбкой, обнажив крупные редкие зубы.

– Да, ты молодец, – задумчиво повторила я. – А вот прекрасная Алевтина – вовсе не молодец.

Лизавета истово закивала головой, изо всех сил соглашаясь с такой оценкой Алевтины.

– Совсем не молодей, – вздохнула я. – И злая притом. И еще она была уверена, что я ничегошеньки в вашем мире не понимаю. Ну, разумеется, кроме того, как чужих любовников отбивать. Но про это любая баба знает в любом мире.

Лизавета почему-то залилась стыдливым румянцем и потупилась.

– Так что про гривну я, по мнению Алевтины, знать не могла. И, кстати, действительно не знала! Хитромудрая Алевтина прекрасно рассчитала все. И преподнесла мне Филуману как еще одно украшение. Как некую разновидность брошки для платья. Или ожерелья. Дорогой безделушки в обшем. Ты пойми, она ведь уверена была, что этим подарком убьет меня! Вот если б ты, к примеру, все-таки надела Филуману, что бы произошло?

Лизавета мертвенно побледнела.

– Задохласъ бы… – еле выговорила она.

– Задохлась… – задумчиво повторила я. Перспективка вырисовывалась неприятная.

– Да! – с воодушевлением подхватила Лизавета. – Ведь гривна она такая —душит чужих до тех пор, пока душа с телом не расстанется. Насовсем.

– Примерно это я и предполагала, – кивнула я. – То-то Алевтина так тряслась, когда мне ее вручала. На убийство шла, не просто так… Зато, когда обнаружила, что Филумана меня не порешила, а, наоборот, впору пришлась, перепугалась еще больше. Кстати, а почему она так уверена была, что гривна меня обязательно придушит? Откуда вообще эта гривна, почему она бесхозной оказалась?

– Филумана – родовая гривна князей Шагировых, – судорожно сглотнув, выдала Лизавета еще одну крохотную порцию информации.

– То есть моих предков. По отцовской линии. Да не трясись ты так. Не бог весть какие страшные семейные тайны разбираем. А откуда здесь, во владениях лыцара Георга, взялась наша гривна?

Лизавета не вняла моему совету. Она затряслась еще больше. Поэтому и ответ ее оказался не слишком внятным:

– Так ведь… Они и есть шатировские…

– Они? Неужто владения?

– Д-да…

– А почему тогда здесь всем заправляет лыцар Георг?

– Н-не знаю, – промямлила Лизавета.

– Может, он тоже Шагиров? – продолжала упорствовать я. – Как его фамилия?

– Кавустов.

– Кавустов… И зовут Георг. Ничего не понимаю. Хотя… Еще кто-нибудь из князей Шагировых, родственников моих, поблизости имеется?

– Род Шагировых усох… То есть… Дура я! Не усох, вы – княгиня!

– Последняя в роду. Ясно. Мама говорила, что, по ее мнению, отец, князь Шагиров, умер. И в этом случае… Как ваши порядки – дозволяют бесхозному имению с бесхозной же гривной достаться совершенно постороннему лыцару? Судя по окружающей меня реальности с Георгом во главе, вполне дозволяют. И тогда идея Георга насчет брака с новоявленной княжной вполне естественна: этот самый посторонний лыцар просто пожелал воспользоваться возможностью узаконить свое право владеть княжеским добром. Женившись на дочери бывшего хозяина. То есть на мне. Вот и вся интрига, дорогая Лизавета. Все очень банально и знакомо до оскомины.

Я грустно хмыкнула. Лизавета слушала, напряженно подавшись вперед, не дыша и с таким вниманием, что я обеспокоилась: не станет ли верной служанке дурно от нехватки кислорода?

– Не волнуйся так, Лизавета, в лыцаровой интриге обнаружился изъян, который всю интригу и погубит. «Просто княжна» оказалась княгиней – госпожой и владетельницей княжеского удела. Так ведь?

– Так, так! – закивала Лизавета.

– Но… Опять не понимаю. Если гривна – шагировская, а я, как всем вам известно, – дочь князя Шагирова, то почему коварная Алевтина была так уверена, что папочкина Филумана меня обязательно придушит?

– Да ведь это… того… – Лизавета снова разволновалась, и речь ее опять потеряла разборчивость. – Это ж гривна… Это ж князя… И вообще…

– Что – вообще? – терпеливо уточнила я.

– Ну… Не для баб гривны, – выдавила наконец из себя Лизавета и испуганно зыркнула на меня глазами.

– Вот так, значит? – Я довольно потерла ладони. – Дискриминация, значит, по половому признаку? Женщинам гривны не положены? Или все-таки были попытки со стороны прекрасных дам надеть гривну?

– Были вроде… – невнятно сообщила моя информаторша.

– И чем закончились? Неужто удавлением? Лизавета потерянно закивала головой, опуская глаза.

– Тогда ясно… Хотя и неясно. Если гривна – сугубо мужской знак власти, то почему она меня-то признала за свою? Или я такая эмансипированная, что совсем уж на прекрасную даму не похожа, а? Мужик мужиком?

– Вы прекрасны, княгиня! – быстро затараторила Лизавета. – Уста – как сладка ягодка малинка, кожа белая, сахарная, щечки нежного румянца…

– Довольно, – приказала я, несмотря на то что хотелось слушать и слушать. Сейчас была важней другая информация. – Значит, гривны передаются по наследству? И только мужчинам? Остальных – душат?

Лизавета согласно кивала.

– А кроме княжеских другие шейные гривны бывают?

– Лыцаровы, – подтвердила Лизавета.

– И у нашего друга, лыцара Георга Кавустова, тоже есть своя гривна?

Подтверждающий кивок.

– И тоже с собственным именем?

– Агастра.

– И по этой Агастре вы и признаете Георга Кавустова за господина?

Смущенный кивок.

– Но князь ведь выше лыцара?

– Еще бы, госпожа! – разволновалась Лизавета.

– И княгиня выше? – на всякий случай уточнила я.

– Ну ведь вас признала Филумана! – горячо воскликнула моя служанка.

– Ясно. Раз признала – мой пол уже никого не интересует. Странные, однако, у вас порядки – каким-то гривнам доверяете больше, чем себе, и позволяете собой распоряжаться…

Глаза испуганной Лизаветы округлились, и я поняла, что произнесла что-то святотатственное. Надо было срочно поворачивать на другую тему. Тем более что один такой поворотик. У меня на примете имелся.

– Но тогда непонятно: зачем мне, княгине Шагировой, выходить за какого-то лыцара? Тем более что я нахожусь в своих наследственных княжеских владениях, меня все признают за свою госпожу… Ведь признают? – с нажимом переспросила я.

Лизавета отчаянно закивала и поползла с кресла вниз с явным намерением пасть на колени.

– Сиди! – строго приказала я. – Меня интересует: может сегодня в моих княжеских владениях найтись подданный, который не признает меня своей законной госпожой?

– Что вы, нет-нет! Все признают, как только вас увидят с Филуманой! – заверила Лизавета.