Последний свидетель - Сергей Гайдуков

Старик высунулся из окна и посмотрел, как дрожит рукоять воткнувшегося в стену ножа.

— А могла бы эта самая штука торчать у тебя в башке, дед, — пояснил маленький. — Ты уж лучше не выёживайся, а по-быстрому колись: откуда тачка, кто тебе ее притаранил...

— Иначе в башку, говоришь? — Старик дотронулся желтым ногтем до середины изборожденного морщинами лба.

— Запросто, дедуля. — Маленький ехидно усмехнулся и скрестил полные ручонки на груди. Трое остальных стояли за его спиной, мрачно глядя на старика.

— Ну ладно, ладно, что ж делать, — вздохнул дед, видя, что гости настроены серьезно. — Ну, допустим, не моя машина... И что теперь?

— Это мы и так знаем, — засмеялся маленький. — Мы даже знаем, что она появилась в твоем дворе сегодня утром.

— А раз вы такие умные, так чего же допытываетесь у старика? Да еще ножички свои швыряете куда ни попало?

— Кто тебе поставил во двор эту тачку?

— Парень какой-то.

— Какой парень?

— Почем же мне знать? Постучался парень. Говорит: «Можно мне машину у тебя во дворе поставить, дедушка?»

— А ты и рад до смерти?

— Не до смерти. Но рад. Потому как пенсию задерживают, и лишние копейки никогда не помешают.

— То есть он тебе заплатил?

— Ясное дело.

— И что сказал?

— Сказал, присмотри, дед, за моей машиной.

— И долго ты должен за ней смотреть?

— Этого он не сказал. Добавил только, что если он не появится, то могу машину себе забрать. Может, пошутил, а может...

— Как он выглядел? На морду как он смотрелся? Усатый, бородатый, лысый?

— Не, не лысый. Стриженый. Молодой такой парень. Одно могу сказать — не местный.

— А вещи у него с собой были?

— Вещи? — Старик задумался, и в эти мгновения все четверо неотрывно смотрели на него, ожидая слов, которые готовился произнести бородатый хозяин дома, и напряжение в четырех парах глаз было таким, словно от слов старика зависели судьбы всего человечества.

— Сумка была. Синяя такая, — наконец изрек старик. — Вот с ней он и подался...

— Куда подался?

— А я откуда знаю? Вышел со двора, да и подался...

— Ладно. — Маленький повернулся к остальным и быстро затараторил по-казахски. Все более заинтересовывавшийся визитерами старик лег животом на подоконник, прислушиваясь к разговору. До его ослабленного годами слуха донеслось что-то вроде: «Сумканы... вокзал кай жерде... канша...»[1]

— Ладно, — снова сказал маленький, уже не глядя на старика, и торопливо зашагал к калитке. Остальные потянулись за ним, только узколицый подошел к окну. Старик стал быстро сползать по подоконнику назад в комнату, ожидая от типа с отвисшей челюстью самого худшего, но тот всего лишь выдернул из стены свой нож, убрал его в карман и поспешил к калитке, бросив старику через плечо:

— Рахмет, аке[2].

— Всегда пожалуйста, — сказал старик и, спохватившись, крикнул вслед уходящим: — А машину-то берете? Эй, орлы?

— Оставь себе, — ответил на ходу маленький.

— Ну, спасибо, — удивленно произнес старик.

Покрутив головой, он вышел во двор, закрыл за гостями калитку, поставил чайник на огонь и вернулся к прерванному занятию: раскрыл книжку и продолжил чтение вслух — так легче воспринималось написанное.

— ...вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять меч с земли, и чтобы убивали, дан ему большой меч...

Мало кто приезжал в Степной, но пару лет назад занесло в городок проповедников-баптистов, что подарили деду Библию. С тех пор он почти каждый день читал ее, не всегда понимая смысл, но ощущая одно — произнесение вслух священных текстов наполнило его жизнь каким-то непоколебимым покоем, так что свирепые казахи могли сколько угодно метать ножи в стену. Нарушить спокойное течение жизни этого дома им было не под силу.

Но это и не входило в планы четверых мужчин, только что покинувших двор престарелого читателя Библии. У них самих был утрачен покой, и, видимо, на долгий срок.

Едва не бегом они ринулись к своей машине — а это был совершенно диковинный для Степного новый джип «Крайслер», темно-красный, сверкающий на солнце, будто только что из автосалона, будто не пришлось джипу за последние сутки хорошенько побегать по степи.

Заревел двигатель, громче и мощнее ста восьмидесяти лошадей, и джип рванул с места, оставив после себя облако пыли.

Старик услышал этот звук и покачал головой:

— Ну и дела...

Не часто с ним в течение одного дня случалось такое количество событий. Пожалуй, что и не было никогда такого.

Однако это было еще не все.

3

Вопреки первому впечатлению дама с «химией» на голове оказалась вовсе не злой стервой. Это выяснилось, когда стали разносить чай.

— Подсаживайся ко мне, — предложила женщина, доставая сумку солидных размеров, пахнущую съестным.

— Что вы, спасибо, — немного удивленно сказала Наташа.

— Не стесняйся, у меня тут слишком много всего, — настаивала женщина. На столе один за другим появлялись целлофановые пакеты, в которых угадывались курица, вареные яйца, помидоры, булка, полпалки копченой колбасы и еще какие-то баночки. Наташа подумала, что это действительно «слишком много», но разделять трапезу не торопилась, поскольку помнила о своей собственной набитой доверху сумке.

— Тебе как раз надо поправляться, — продолжала уговоры женщина. — Это я на диете, а тебе можно...

Но тут же она, похоже, напрочь забыла о диете и принялась поглощать свои припасы, любезно разрешив Наташе полистать «СПИД-инфо». По радио хрипела «Виа Гра» — кассету крутили уже по второму разу, и плохое качество записи нисколько не огорчало даму с «химией», которая негромко мурлыкала в такт музыке, успевая при этом еще и обсасывать куриные косточки.

Наташе при такой жаре была противна сама мысль о еде, и она неторопливо листала страницы газеты на своей боковой полке. Наверное, парень в майке тоже не был голоден. Он отказался от чая и проигнорировал предложение соседки угоститься колбасой и яйцами. Парень в синей майке посмотрел на Наташу, решил, что та окончательно перебралась на новое место, переложил свой матрас с верхней полки на нижнюю, застелил его простыней и улегся сверху, не раздевшись.

Наташа бросила на соседа взгляд поверх страниц и убедилась, что парень только прикидывается спящим: его веки чуть дрожали. Он был напряжен. Он явно чего-то ждал или чего-то опасался. Оставалось только сожалеть о неудачном соседстве.

И еще одно — чтобы окончательно отдалиться от подозрительного соседа, стоило перетащить сумку с третьей полки купе на боковые места. Но чтобы сделать это, нужно было встать на нижнюю полку, то есть потревожить прикидывающегося спящим соседа. А этого Наташа делать не хотела.

Оставалось изредка поглядывать на свою поклажу, стоявшую рядом с багажом соседа — синего цвета спортивной сумкой, на боку которой грязно-белыми буквами было написано «Мальборо».

Наташа утешала себя тем, что ехать оставалось не так долго — в ее родной Новоудельск поезд прибывал в половине второго ночи. От железнодорожного вокзала пятнадцать минут на маршрутном такси — и дома. Теткины пирожки не успеют испортиться.

4

Жара и приносящиеся то и дело из степи пыльные ветра вводили жителей Степного независимо от возраста и занимаемой должности в состояние вялого равнодушного созерцания. Неподалеку от мэрии на лавочке сидел милиционер, утомленный солнцем, и лениво обмахивался форменной фуражкой, когда рядом остановился высокий загорелый мужчина.

«Не местный», — подумал милиционер, не прекращая двигать рукой.

— Сержант, — произнес мужчина голосом жестким, как гусеницы танка. Милиционер инстинктивно едва не подпрыгнул с лавки, чтобы вытянуться по стойке «смирно», но вовремя спохватился — чужак был одет в штатское.

— Сержант, не спите, — сказал мужчина, и милиционер понял, что время его послеобеденного отдыха закончилось.

— А в чем дело? — самоуверенным тоном начал милиционер, но чужак прервал его, и стальная интонация сбила с сержанта благодушие в один миг.

— Дело в том, что нельзя блюстителю порядка спать в центре города. Это во-первых. А во-вторых, блюститель порядка уже должен знать, что случилось в этом городе.

— А что случилось? — озабоченно спросил милиционер, поднимаясь с лавки. Он надел фуражку и обнаружил, что ее козырек смотрит чужаку чуть ниже кадыка.

— А ты не знаешь, сержант? Это плохо, — жестко сказал чужак, скрестив руки на груди и глядя на милиционера сверху вниз.

— Э-э-э... А кто ты такой, чтобы говорить мне, что хорошо, а что плохо? — нашелся наконец разморенный жарой и медленно соображающий милиционер.

— Я именно тот человек, который будет тебе говорить, что хорошо и что плохо, — отчеканил чужак. — А чтобы у тебя не было сомнений в этом, отправляйся-ка вон туда, — он ткнул пальцем в сторону мэрии, где также располагалось и городское управление внутренних дел. — Приведи мне своего начальника. Я буду с ним беседовать.